Рыбки в аквариуме - Бутт Макс

Макс Бутт

Рыбки в аквариуме

Пролог. НОВАЯ ЖИЗНЬ.

Маленького роста, худощавая, телосложением больше похожая на мальчишку женщина вышла из палатки и, поморщившись от яркого солнечного света, протяжно зевнула.

 Ну, вот и наступил наш второй день в этом райском местечке. торжественно произнесла она, раскинув руки в стороны. Возрадуемся новому утру!

 Утро так-то уже давно наступило, Джесс. ехидно улыбнулся темноволосый мужчина с раскосыми темно-карими глазами, сидевший у входа в палатку и внимательно изучавший какую-то инструкцию.

Изобразив притворное недовольство, невысокая женщина взъерошила ладонью копну непокорных жестких волос на голове своего собеседника.

 Знаю, Майкл, знаю. Тебе бы только подколоть. Просто я вчера поздновато легла. Все-таки прибытие отмечали, как ни как.

 Я бы сказал иначе, новоселье. подняв указательный палец, уточнил Майкл. А вообще, вы вчера и вправду долго успокоиться не могли. Особенно Шаповалов, с его неугомонной натурой. Порядочно напившись вчера, он упорно убеждал всех, что сегодня всё наладит, что к вечеру все объекты будут работать, как швейцарские часы. Вот только думается мне, что наш главный «идеолог» вряд ли раньше вечера проснется теперь. темноволосый мужчина издевательски хихикнул, после резко сменив выражение лица на более серьезное. Никогда бы не подумал, что подобное событие можно отмечать столь радостно. Все-таки теперь обратного пути не будет. Теперь мы навсегда останемся на этих островах.

 Ну, Майкл, не стоит говорить об этом таким тоном. На разные вещи можно смотреть с разных сторон. Джесс тепло улыбнулась, положив руки на плечи мужчине. Полюбуйтесь, в каком прекрасном месте мы оказались! В таком месте не жалко провести всю оставшуюся жизнь. она окинула полным неувядающей надежды взглядом окрестности. Лазурную, искрящуюся в лучах солнца безмятежную лагуну. Покрытые густым зеленым ковром растительности острова. Вздымающиеся из океанских вод угрюмо-серыми столбами скалы.

 Да. Место и вправду что надо. закивал Майкл, небрежно помяв в руках, изучаемую им инструкцию. А другие меня уверяли, что ничего хорошего из нашей затеи не выйдет, что все будет плохо, что ты будешь чувствовать себя там неуютно. Врали сволочи!

 Людей всегда пугает неизвестность. Пугает и отталкивает. из палатки неожиданно появилась еще одна женщина, азиатка с короткой стрижкой и надменным, практически не выражающим эмоций лицом. А я вам всегда говорила, что когда окажетесь здесь, то все будет куда лучше, чем вы думаете.

 А скоро мы достроим первые здания, Дана, наладим первичную инфраструктуру, и все станет прекраснее некуда. откуда-то со стороны послышался еще один голос, бархатно-умиротворяющий, с характерным чисто-английским произношением. Вскоре из кустов, с треском и шумом, выбрался его обладатель, среднего роста русоволосый мужчина с ярко-голубыми, по-детски радостными глазами.

 Рэндольф, ты как всегда ранняя пташка. женщина, названная Даной, неожиданно широко улыбнулась, радостно засияв лицом, и двинулась навстречу появившемуся из зарослей человеку с широко распростертыми руками. Небось, уже все объекты обошел, все проверил, сравнил с планом?

 А как же! Работа в первую очередь! Рэндольф обнял подошедшую к Дану. Да и я не один ходил. Эдгар тоже с самого утра суетится. он показал себе за спину и, как по команде, из-за нее возник почти двухметрового роста, мрачный верзила с широким скуластым лицом и торчащими в стороны короткими волосами. Он не сказал ни единого слова присутствующим людям и, отойдя в сторону, грузно опустился на один из стоящих у палатки ящиков.

 Вот закончим с первой очередью, и тогда можно будет вволю отдохнуть. продолжал говорить Рэндольф. Поваляться на местном пляже, искупаться в море, понежиться на солнце. И кто знает, может быть заняться еще какими-нибудь приятными делами. мужчина хитро улыбнулся, посмотрев в сторону своего угрюмо сгорбившегося спутника. Ведь так Эдгар? Будущее, прежде всего!

Рэндольф заговорщически подмигнул сидевшему в задумчивости амбалу, однако тот продолжал сохранять молчание, устремив сосредоточенный взгляд в сторону видневшегося на горизонте большого острова. Поглощенный обуревавшими его разум тяжкими мыслями, рослый светловолосый мужчина не обращал внимания на то, о чем говорят присутствующие. Периодически хмуря лоб, и шумно вздыхая, человек по имени Эдгар размышлял о том самом будущем, которое ждало всех прибывших на острова людей.

Скоро здесь будет город. Затем прибудут новые колонисты. Поселение будет расти, развиваться. Будут появляться новые поколения жителей, которые будут считать острова своим домом. Единственным местом, где возможно безбедно жить, не зная крупных катаклизмов и продолжительных кризисов.

И, казалось бы не так уж и плохо.

Но по известным лишь одному Эдгару причинам, грядущее рисовалось совсем не в таких радужных красках, в каких представляли его себе Рэндольф и Джесс.

Все когда-нибудь кончится.

Кончилась предыдущая, старая жизнь. Подойдет к завершению и эта, новая. Это неминуемо. Вопрос лишь в том, сколько времени пройдет прежде, чем настанет конец всему. Хватит ли этого времени для того, чтобы построить в этом райском месте что-то стоящее.

Очередной раз вздохнув, Эдгар неспешно поднялся на ноги. К тому моменту, разговор его друзей перестал быть радостным и непринужденным. Теперь в нем проскальзывали нотки необъяснимой тревоги и страха перед неизвестностью. Однако на все это мужчина не обратил ровным счетом никакого внимания.

 Я пойду к себе, прилягу. Что-то у меня вдруг голова закружилась. он обратился к присутствующим, не беспокоясь о том, захотят его услышать или нет. Какая разница? Все равно все слова о неожиданном головокружении лишь выдумка. Предлог для того, чтобы побыть в одиночестве.

Не оборачиваясь, тяжело шагающий Эдгар проследовал к своей палатке и, низко пригнувшись на входе, вполз в нее практически на четвереньках. Убедившись, что никто из друзей не идет следом, мужчина схватился за свой рюкзак. Открыв главное отделение, он извлек оттуда некий предмет, завернутый в кусок черной ткани. Им оказалась старинная шкатулка, сделанная из темного дуба, украшенная изящной, витиеватой гравировкой и прибитым к крышке металлическим вензелем, в виде латинской буквы R. Открыв деревянный ларец, Эдгар, тщательно проверил его содержимое. Внутри оказались две слегка потрепанные книги и несколько газетных вырезок. Под ними, на самом дне лежал аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги. Достав этот лист, и бережно развернув его, мужчина бегло прочел нанесенный на него текст. Его содержание заставило Эдгара помрачнеть еще сильнее и, тяжко вздохнув, потереть прочерченный глубокой морщиной лоб. Если бы он мог рассказать обо всем, что знает, показать кому-нибудь это письмо, поделиться своими опасениями. Но этого делать нельзя. Содержимое шкатулки должно оставаться тайной. По крайней мере, до тех пор, пока не настанет нужный момент.

Таковой была воля автора неведомого послания.

Его собственная воля.

Воля Эдгара.

Глава 1. ВДАЛИ ОТ СУЕТЫ.

Со стороны моря подул легкий, прохладный ветерок. На вершину горы Гаррета он взбирался с трудом, будто ленивая змея, вползая вверх по склону, обвивая собой каждый камушек, шевеля каждую травинку. Однако даже такого слабого дуновения было вполне достаточно в этот погожий жаркий денек. Виллем Стормайер блаженно закрыл глаза и полной грудью вдохнул окутавшую его прохладу. Пожилой мужчина поерзал на гладком валуне, временно служившим ему стулом, и прислушался к окружающим звукам. Снизу, из долины доносилось приглушенное жужжание электромобилей, периодически прорезающие воздух пронзительные вопли клаксонов и непрерывный, успокаивающий своей размеренностью далекий шум моря. Здесь, в четырехстах метрах над уровнем воды, на каменистом пологом склоне, вдали от житейской суеты, ощущалось приятное, тягучее спокойствие. Оно опутывало тебя с ног до головы, обволакивало, словно густой клей, заставляло расслабиться напряженные тугой струной нервы и на некоторое время позабыть обо всех мирских заботах и проблемах. Каждая песчинка, малейший камушек, или поросшая травой кочка источали это невероятное по своей силе спокойствие. И от того Стормайеру хотелось раствориться в окружающем мире, стать его неотъемлемой частью, будто ветер, парить над вершиной горы, не думая ни о чем более.