Так-таки, вы его и не поймали? спросил старшина.
Нет, весь дом и двор трактирщика осмотрели, а, его не нашли.
Бежал, знать, протянул старшина.
Вестимо, бежал, но как и куда, черт его знает, ворчал пожилых лет мужичок.
Во время их разговора, у трактира послышалось ржание чьей-то лошади, старшина поднял голову, прислушался и послал узнать, кто приехал; но не успел ещё посланный дойти до дверей, как в трактир вошёл бледный, как полотно, фабрикант из деревни Давыдовой и объяснил старшине, что неподалёку от деревни, часа три тому назад, с ним встретился Чуркин и нанёс ему побои.
Мужички переглянулись между собою и молчали. Старшина, после небольшой паузы, спросил у фабриканта:
Это как же так он побил тебя?
Ехал это я со своим работником из погоста Ильинского в свою деревню, вдруг, не доезжая до неё пяти вёрст, в кустах раздался голос: «Стой, а то убью!» Я сдержал лошадь. Как из земли, передо мною вырос Чуркин, подошёл к телеге, уставил на меня пистолет и сказал:
Ну-ка-сь, вылезай ко мне на расправу!
Я сошёл с телеги и поклонился разбойнику. Он взял меня за волосы и начал таскать, а потом нагнул и такие дал два удара кулаком по шее, что и теперь не могу головы повернуть. «Это, говорит, тебе за то, что не весь оброк отдал». Тут только я вспомнил свою вину: он присылал ко мне с письмом, неделю тому назад, какого-то рыжего мужика, требуя выдать ему две красненьких, а я дал только одну, объяснял фабрикант, придерживаясь левой рукой за шею.
Ну, и что же он, побил и отпустил? допытывались крестьяне.
Как бы не так! Час целый меня мучил, я на коленях перед ним стоял: «Возьми, говорю, ещё две красненьких, только душу не губи». На силу согласился он четвертную взять, тогда и отпустил.
А работник твой чего же смотрел?
Он убежал с испуга и где теперь не знаю.
Узнаешь ты того рыжего мужика, который приходил к тебе от Чуркина с письмом?
Как не узнать? Узнаю.
Сотские, подите, приведите сюда Жирякова! сказал старшина.
Два здоровых парня поднялись из-за стола и вышли, но вскоре возвратились и доложили о приезде станового пристава. Старшина сел с фабрикантом в его тележку и поехал вместе с ним в волостное правление; следом за ним потянулись и понятые люди.
Становой пристав, узнав от старшины все подробности поимки арестантов, выслушал рассказ фабриканта и приказал ввести двух разбойников. Едва только они показались в дверях, как «фабрикант вскрикнул:
Вот этот самый приходил ко мне с письмом Чуркина за деньгами!
Погоди, не горячись, я сам его допрошу, удерживая рукою фабриканта, сказал становой.
Арестанты, гремя кандалами, подошли к столу и остановились.
Ну, наконец-то вы попались, головорезы этакие, рассказывайте мне ваши деяния?
Мы ничего не знаем, что угодно с нами делайте, отвечал Исаков.
А ты что молчишь, рыжий сатана?
Нечего говорить, ваше благородие.
Как нечего, ты приходил от Чуркина за деньгами вот к этому человеку, показывая на фабриканта, грозно спросил приставь.
Я его только в первый раз вижу. Вольно ему говорить, язык-то без костей.
Молчать, собачий сын!
Будем слушаться, замолчим.
Тащите их опять в арестантскую, да пошлите в деревню Куровскую, за Фёдором Фёдоровым.
Он здесь, отвечал рассыльный.
Позвать его сюда.
Вошёл Фёдор Фёдоров.
А где твоя жена? спросил приставь.
Дома осталась.
Не эти ли разбойники остановили тебя с женою в Куровском лесу?
Фёдоров оглядел их с ног до головы, почесал затылок и сказал:
Кажись, они, ваше благородие.
Ты говори положительно: да или нет?
Верного тебе сказать не могу, кажись, они, а там кто их ведает?
Говори прямо, чего ты мямлишь-то?
Нет, не они, подумав маленько, отвечал мужичок, пятясь к дверям.
Ha том дело и окончилось. Становой пристав составил обо всем протокол и отправил арестантов к судебному следователю, а затем, пригласив с собою волостного старшину и фабриканта, направился в трактир. Хозяин его отвёл им свою комнатку, куда подана была водка и закуска.
Эх, дядя Фёдор, грех тебе будет! укорял один из сотских крестьянина деревни Куровской, выходя из волостного правления.
В чем грех-то, по твоему? вопросил тот.
А вот, что разбойникам потачку даёшь.
Бойкий ты какой, погляжу я на тебя признай я их, тебе ничего, а мне бы досталось: Чуркин отомстил бы за них.
Нет, Фёдор Фёдорыч хорошо сделал. Поди там, таскайся по судам, а отперся, и ладно, сам цел, и домик в безопасности, а то, пожалуй, скажи: слово-то воробей, а из-за него всю деревню выжгут, порешил пожилых лет мужичок из соседней деревни.
Понятые люди потянулись в свою деревушку, а сотские отправились в трактир, в котором находилось их начальство.
День склонялся к вечеру, а беседа сельского начальства всё ещё продолжалась. Становой пристав пригласил сесть с собой рядком и содержателя трактира. Бутылочки опорожнялись одна за другой, разговор принял весёлый характеру развязал язычок и трактирщик, подсмеиваясь, над фабрикантом, получившим приличное внушение от Чуркина.
И откуда он взялся, проклятый? заметил становой пристав.
Шёл из деревни Давыдовой, ну, и наткнулся на его степенство, потаскал за волосы и получил за это четвертной билет, сказал трактирщик.
Зачем он в деревню то попал? любопытствовал становой.
В гостях у трактирщика был, двух его приятелей схватили, а он уплелся.
Следовательно, сотские его прозевали?
Из-под рук у них вывернулся. Об этом мне понятой Гурьян Сидорыч рассказывал. Когда сотские с понятыми стояли у трактира, да разговаривали, он услыхал их шаги, приложил ухо к оконной раме, вышел на двор и дал стрекача в задние ворота.
Позвать сюда сотских! крикнул пристав.
Они явились. Становой молча покачал головой, погрозил пальцем и сказал:
Дураки вы Чуркин у вас в руках был, и вы не могли его взять.
Никак нет, ваше высокородие, его с Исаевым и Жиряковым не было, отвечали те.
Ослы, я вам говорю, был! Пошли вон!
Сотские вышли.
Вот и поручи какое-либо дело этим олухам, протянул его благородие, осушая рюмку очищенного.
Ваше благородие, пакет от исправника! сказал служащий трактира.
Где он?
Курьер привёз, прикажете позвать?
Зови.
Вошёл курьер, подал исправнику конверт, тот взял его, расписался в рассыльной книжке, приказал посланному дать стакан вина и торопливо распечатал послание. Все присутствовавшие вытянули свои физиономии и как-то бессмысленно уставили на него глаза, в ожидании, что-то он скажет.
Становой быстро пробежал бумагу, пожал плечами и произнёс:
Час от часу не легче: исправник требует к себе. На деревню Барскую облава назначена.
Через час начальство и фабрикант оставили трактир. Трактирщик, провожая их, подумал: «Эх вы, горе-богатыри, Чуркин проведёт вас и выведет!»
Глава 5
Поводом к облаве на деревню Барскую, в которой находился дом Чуркина, послужили доносы, что разбойник частенько бывает в ней, проводит с домашними дни и ночи и затем отправляется на добычу. Но пока исправник собирался посетить упомянутую деревню, Чуркин разгуливал себе по селениям, братался с крестьянами, и нередко задавал им роскошные угощения. Для таких пирушек он избирал себе сельские кладбища, находящаяся близ селений на возвышенностях и окаймленные деревьями. На эти пирушки выходили все жители тех селений, к которым, принадлежали кладбища. Красные девицы и молодицы участвовали в них, водя в своих праздничных костюмах хороводы, и сам Чуркин был не прочь пройтись по кругу и спеть песенку. Он был красивый молодец, лет 28, с чёрной, как смоль, бородкой, тёмно-карие глаза его были окаймлены густыми, длинными ресницами: чёрные, подстриженные в скобку волосы вились кольцами. Красивый наряд, в состав которого входили кумачовая сорочка, маленькая с павлиньим пером поярковая[9] шляпа, плисовые шаровары, запрятанные в длинные козловые сапоги, и накинутая на плечи поверх рубашки, синего сукна поддёвка, шёл как нельзя более к его атлетической фигуре. На Чуркина заглядывались красные девицы и молодые бабёнки, он не прочь был и приволокнуться за ними, но, как разумный человек, избегал столкновения с сельскими ребятами, зная, что месть их для него всего опаснее. На этих гульбищах Чуркин не скупился на расходы: вина и пива было у него довольно, а пряников и орехов девать некуда.