От удивления я застыл на месте, в прямом смысле открыв рот. Опомнился лишь в тот момент, когда Джордано со смехом промолвил:
Мариус, рот все-таки лучше закрыть, чтобы муха не влетела, и вот, держи амулет, он поможет тебе понимать местную речь и самому говорить на эсфирани так называется родной язык этой планеты. Позже ты выучишь этот язык без труда, раз уж я его выучил, будучи совершенно не склонным к этому. Не то чтобы я дуб дубом Мариус, да отомри же ты, дружище! воскликнул друг и захохотал.
На нас тотчас обернулись мимо проходившие дамы, одетые по моде времен викингов. Я представил, как выгляжу со стороны, и мне самому стало смешно. А вот прозрачные кошки, увиденные мной ранее, оказались своеобразной формой магии, используемой для езды. Мы наняли первую попавшуюся нам повозку, запряженную обычными лошадьми.
Остановились мы в гостях у давнего знакомого Джордано, оборотня Йоанна сурового с виду эсфирского викинга, который на поверку оказался добродушным и веселым товарищем. Мы приехали в середине марта, когда в Южной и Восточной империях начинали цвести вишневые деревья, или как их здесь называли сакуры. В Западной и Северной империях это происходило позже. Сакура здесь первое дерево, которое зацветает весной, и по этому случаю всю неделю цветения деревьев жители Эсфира праздновали Имболк, как символ того, что весна полноправно вступает в свои права. Каждое утро и вечер праздничной недели мы слышали далекий звон колоколов с городского храма Луны и Солнца, которым поклонялись жители Эсфира.
В один из вечеров, по пути на фестиваль небесных фонарей, я снова услышал звон колоколов, зародивший в моей душе какое-то необыкновенное светлое чувство, не поддающееся описанию.
А почему вы считаете рассветы и закаты священным временем? спросил я у Йоанна, разглядывая величественное здание храма.
Потому что это время, когда Солнце и Луна встречаются на небосклоне и могут быть вместе, ответил он, на что его супруга Фрея махнула рукой.
Йоанн, он же землянин! Вряд ли он что-то понял из твоего пояснения. Об этом у нас существует целая легенда.
Когда Демиург-творец создал Эсфир, не было на нем ни дня, ни ночи. Все время планету неизменно окутывал сизый сумрак. И тогда Творец решил разделить сумрак на день и ночь и создать на этой планете пантеон из двух богов покровителей ночи и дня: богини Луны и ночи Ар-Лиинн и бога Солнца и дня Аш-Таара. И поручено им было управление жизненными циклами на Эсфире и смена ночи и дня. Само название этой планеты происходило из древнего божественного языка, на котором говорили Демиурги, и означало «союз Солнца и Луны».
Многие годы день сменялся ночью, а ночь днем, Аш-Таар и Ар-Лиинн в положенное время уступали власть друг другу, и все, казалось, было предсказуемо и предопределено Творцом Эсфира. Но он не смог предугадать, что любви окажутся покорны даже боги, и однажды увидел, как, покидая небосклон, Аш-Таар окинул печальным взором прекрасную Ар-Лиинн.
«Ну вот, и на этой планете любовь всему виной», подумал я про себя, продолжая внимательно слушать Фрею.
Поражен был этим Демиург, ведь он думал, что чувства богам неведомы. Боги Солнца и Луны молили Творца позволить им быть вместе, но ведь тогда Эсфир снова погрузился бы в вечный сумрак. Видя, как грустят и тоскуют друг о друге Солнце и Луна, которые никогда не были вместе на небосклоне, Демиург нашел выход. Отныне Аш-Таар мог быть вместе с Ар-Лиинн, пока день подходил к концу. Затем они расставались, чтобы встретиться вновь на исходе ночи. Так на Эсфире и появились рассвет и закат время, когда влюбленные Ар-Лиинн и Аш-Таар вместе.
Эта легенда моя любимая. Я все еще остаюсь мечтательным романтиком, пояснил мне Джордано, с улыбкой оглядываясь на храм. Надо бы завтра с утра сходить на службу.
Мой создатель оказался прав. Эсфир так меня очаровал, что две недели, проведенные нами в этом удивительном мире, пронеслись совершенно незаметно. Я бы мог даже с удовольствием жить здесь, если бы не тот факт, что на Земле остались мои родные, за судьбой которых я продолжал следить. Когда мы уезжали обратно домой, Джордано обронил фразу, ставшую пророческой.
В который раз думаю, а не остаться ли мне жить в этом мире? Эсфир мне нравится уже за то, что можно не скрываться от остальных, да и эсфиряне более цивилизованный и мирный народ, чем земляне. Когда-нибудь я вернусь сюда, чтобы остаться.
Мариус. Наши дни
Все решил случай. А может быть, ничего случайного не бывает? И на все в нашей жизни есть воля высших сил? Однажды, когда эсфиряне отмечали приход зимы, мы попали на свадебный пир к сыну Йоанна Свенельду. Там мой друг Джордано и встретил свою будущую жену, которая была родом из Восточной империи. Взяв в жены прекрасную эсфирянку Лиаль, мой друг окончательно перебрался жить на Эсфир.
Я же пока решил остаться на Земле, хоть и был частым гостем в соседнем мире. Меня постоянно звали остаться здесь, но каждый раз я не мог решиться на этот шаг, интуитивно чувствуя, что пока еще не время.
За все эти годы Джордано, Свенельд, земляне Алессио и Эрик стали моими друзьями и советчиками. Время шло. Сначала мне казалось, будто дни идут медленно и в один миг они остановятся. Но случилось наоборот, дни складывались в недели, недели в месяцы, месяцы в годы, и так незаметно пролетело время. Я смирился со своей новой сущностью, научился с ней жить и даже получал от жизни удовольствие.
И все-таки в самом сердце сидело и постоянно напоминало о себе невыносимо печальное чувство чувство вечного одиночества. Ведь, несмотря на то что у меня были друзья, мне казалось, что где-то в глубине души я всегда одинок.
И куда бы я ни уехал, мое одиночество будто собиралось и ехало вместе со мной. Исколесив родную Италию, позже я перебрался в Москву, потом жил в Санкт-Петербурге, когда он был еще совсем молодым городом. Затем меня снова потянуло к морю, и мне захотелось обосноваться в крупном городе на Черноморском побережье все так же в России. Все это время я не забывал о своем деле, которому учился с самой юности, врачевании. Долгие годы упорной работы сделали меня талантливым хирургом, но было одно «но» мне нельзя было привлекать к себе общественное внимание, поэтому спустя время, уже после окончания Великой Отечественной войны, пришлось уйти в тень. Очень жаль, что на безмагической Земле нельзя для целительства использовать магию. Зато на Эсфире можно творить чудеса, соединяя знания земной медицины и эсфирскую магию. В особо тяжелых случаях меня приглашали в соседний мир как врача.
Несмотря на все мои достижения, временами мной овладевали тоска и отчаяние, и тогда, чтобы заглушить эту боль, я все больше и больше погружался в науку, находя в ней утешение. Возможно, только благодаря этому однажды у меня получилось воплотить в реальность идею создания искусственной крови, которая ничем не отличалась от настоящей. Сколько лет было мною отдано этой драгоценной разработке, облегчившей жизнь вампирам! Теперь целый штат биохимиков и биоинженеров трудился, создавая кровь, что позволило не охотиться, а спокойно питаться фасованной едой где угодно, и она по всем показателям ничуть не уступала той, что текла в венах «живого сосуда». Компания быстро развивалась в обоих мирах, потому что подавляющее большинство вампиров предпочитали питаться созданной кровью, нежели кусать кого-то. С появлением «Банка крови» мы теперь могли не охотиться и не чувствовать себя паразитами, живущими за счет других. Собственная фармацевтическая компания на Земле и Эсфире и акции в «Банке крови», в создании которого я принимал участие вместе с другими бессмертными учеными, позволяли мне жить в достатке, не зная нужды.