Ты сбежал от своей судьбы, а я от своей прячусь, Конард.
Она прикрыла лицо руками, пытаясь спрятаться, но не получалось. Она дрожала и чувствовала, как медленно, но верно подходит к своему пределу. Еще чуть-чуть и у нее случится нервный срыв. Она не могла пока не могла сказать Конарду правду, почему убегала из города, словно за ней гонятся. Он вряд ли понял бы ее, да и не осталось сил, чтобы выворачивать душу наизнанку. Купить билеты куда-то за океан намного проще, чем говорить с лучшим другом на неизвестном ему языке. Она начала прокручивать в голове банальные мантры, пытаясь успокоиться. Это помогало раньше, поможет и сейчас. Дрожь прекратилась, сердце наконец-то перестало стучать в висках, мысли замедлились, и она нашла силы поднять голову и посмотреть на Конарда. На его лице читались страх и тревога. Он услышал совсем мало об ее переживаниях, не зная самых страшных тайн, а уже сидел бледнее листа бумаги. Оливия потратила последние силы, чтобы натянуть вымученную улыбку, отчего стала выглядеть еще безумнее.
Конард покачал головой, не соглашаясь с ее решением. У нее остался один способ убедить его, и, вероятно, он будет не в восторге.
Оливия, тебе нужно подождать! Давай но закончить ему не дали.
Какого цвета мои волосы? ровным голосом спросила Оливия. Конард, какой мой настоящий цвет волос?
Я Ну, ты блондинка. Я никогда не видел тебя с другим цветом волос, Конард прищурился, пытаясь рассмотреть корни ее волос. Все без изменений. Оливия оставалась блондинкой, ровно как и двенадцать лет назад. Он не мог понять, в чем уловка. Зачем ты меня дуришь, Оливия! Это уже не смешно!
Они темно-русые, Конард, темно-русые, и в этот раз ей даже не пришлось давить из себя улыбку. Сочувствующая и в то же время понимающая, она расцвела на ее лице. Не смешно то, что мой лучший друг не знает этого факта, она выдохнула. И то, что я покидаю Париж, тоже не смешно, Конард. Шутки закончились.
Они молчали долгие пять минут, переваривая все сказанное.
Неужели это действительно все? спросил Конард у Оливии, которая не отводила глаз от своих кроссовок.
Она подняла голову, расправила плечи, готовясь к новому сражению, но обомлела от выражения лица друга: он улыбался искренне и по-доброму.
Ну-ну, Оливия, не надо выцарапывать мне глаза! Я не собираюсь брать меч и щит. Я я бесконечно сожалею, Конард слегка наклонил голову. Знаешь мы с Отисом предполагали такой исход событий. Я говорил, что однажды ты просто возьмешь и уедешь. Нет, не бросишь нас, но отправишься по своему пути, и уже никто не сможет тебя остановить. Никому и не захочется вставать у тебя на пути. Я искренне сожалению. К кому же я буду приходить и жаловаться на весь мир? Ты неотъемлемая часть этого мира. Только подумай! Нам тридцать три года. Это уже не университетские заварушки, появилась работа, у Рин вон дети есть. Невероятно Возможно, в каких-то полутонах твоей истории я вижу тьму, и, видимо, единственное, что я могу сделать, это оставить тебя в покое.
Что? Оливия прошептала, не веря словам друга.
А что? Ты не ожидала такого быстрого ответа? Или такого вразумительного монолога? Вечно ты всех недооцениваешь и в первую очередь саму себя, Конард покачал головой, устремляя взгляд добрых глаз на ошарашенную подругу. Думаешь, ты одна препарируешь людские головы? Нет, моя дорогая, в вальсе два танцора. И может, я не так хорош в бальных танцах, но учиться я умею, он отвел взгляд в сторону. Оливия, ты несчастна. И никакие блестки этого не скроют. Даже сейчас вместо того, чтобы выложить все на стол, ты убегаешь из Парижа. Меня успокаивает лишь одно Ты наизусть знаешь мой номер, и, в случае чего, я смогу забрать тебя из рук сатаны.
Я не собираюсь в Ватикан! она усмехнулась. Удивительно, но прямо сейчас с ее шеи упал один камень, а это значило, что она все делает правильно. Знаешь, я не на тот свет собралась, так что не надо меня отправлять к сатане. Мне просто нужно попутешествовать и поискать смысл жизни по углам других городов, Париж я весь излазила.
Что верно, то верно, Конард прокрутился на стуле. И куда же ты направляешься? Мне интересно, куда покупать билеты в случае чего.
Пока не знаю, она улыбнулась. Дома решу. Неважно куда, главное начать двигаться. Надеюсь, ты не поедешь крышей без моих консультаций. После той истерики из-за отца у меня полголовы поседело. И это не фигура речи.
Все хорошо, я понимаю накопилось, Конард выдохнул. Я смотрю на тебя такую храбрую и своенравную и завидую. Мне до сих пор не хватает сил коснуться последнего потайного сундука в подсознании. А ты решила выломать двери в собственном мозгу, он закатил глаза. Хотя, я подозреваю, их там и не было. Хочу стать таким же сильным.
Обстоятельства всегда сильнее человека, Конард. Нужно просто уметь приспосабливаться и ставить парус по ветру, вот и все, она откинулась на кресле и наконец-то расслабилась. Ты никогда не задумывался, что есть вещи, которые от нас не зависят? Обруби птице крылья, и она уже не поднимется в небо, как ее ни уговаривай. Ты должен понять, что единственный человек, способный дать тебе свободу, это ты сам. Тогда в университете именно ты сделал первый шаг. Без участия пациента улучшений добиться тяжело и, как правило, невозможно. Сегодня, сейчас я даю сама себе шанс быть свободной. И тебе пора, Конард. Пора.
Будет страшно.
Уже. Но ты справишься, верю в тебя. Не как врач, как твоя лучшая подруга, она встала. А теперь мне пора уходить. Боюсь, я смогу попрощаться только с тобой, поэтому прошу обними всех за меня. Не думаю, что переживу подобные разговоры с кем-либо еще, она покачала головой. Особенно с Отисом Он точно найдет способ убедить меня остаться. Скажи, что я их всех люблю, обнадежь, что я вернусь, поверь в это сам. Хорошо?
Ты сказала не хоронить тебя! А сама говоришь так, будто собираешься покупать гроб, он фыркнул.
Так, шутки про гробы это не ко мне. По крайней мере сейчас, дорогой, она улыбнулась и откинула волосы назад. Время говорить «прощай», Конард.
Я против. Это время никогда не настанет.
Конард, не говоря ни слова больше, поднялся с кресла и направился к подруге. Он сжал ее в такие крепкие объятия, что услышал тихое попискивание. Даже несмотря на заброшенный в магистратуре спорт, он оставался крепким и высоким парнем, хотя и Оливия была не промах. Слезы размазали ее блестки, превращая сдержанный макияж в буйство красок. Так она казалась роднее и ближе, чем пять минут назад.
Конард не мог дать название буре эмоций, как только осознал слово «прощай». За эти десять лет он повторял его много раз. Дружба не могла исчезнуть просто так, однако время стирает воспоминания, накладывает отпечаток старости и переносит в коробку с вещами, которую жаль выкидывать. Конард пообещал себе ни за что не забывать Оливию и всегда ждать ее возвращения домой. Они никогда ее не забудут. Он подозревал путь ее простым не будет.
За окном все еще падал снег. В здании головного офиса компании «Аслан» прощались два дорогих друг другу человека. Время в очередной раз стало вершителем судеб. Телефон Оливии зажужжал и призывал бежать, пока не поздно.
Ну ты и даешь! Конард рассмеялся и отступил.
Я боялась, что ты найдешь аргументы и уговоришь меня остаться. Как видишь, зря боялась, она опустила глаза вниз. Конард, а почему ты в домашних шортах и тапочках?
Ну так за столом моих ног не видно, а обычно я даже за кофе не встаю, лень, он зевнул. Возьму-ка я выходной на сегодня. Кажется, у меня, правда, высокий риск инсульта. И он точно случится, если мексиканец опять на ломаном английском будет просить меня попробовать чуррос. Клянусь Буддой, я за себя не ручаюсь.
Пробовать новое не так уж и плохо. Чуррос вкусные, Оливия направилась к выходу. Не следи за мной. Я обещаю звонить минимум раз в две недели. Не позвоню можешь смело поднимать весь мир на мои поиски.