Надоели мне твои правила, сказал невозмутимо Димка и, взяв своего пластилинового человечка, стал толкать им русскую дружину.
Лешка смотрел на Димкины выходки с негодованием и злостью. Алешкино терпение лопнуло после того, как Димка, взяв нескольких дружинников, смял их и бросил на стол.
Ну все! продолжал орать Лешка. Сейчас ты у меня получишь!
Он решительно сгреб все вылепленные Димкины немецкие войска и на глазах растерявшегося от такого действия друга смял их в бесформенный комок. Рыдая, он мял и мял пластилин, вылепливая что-то непонятное, и, подойдя к обидчику он хлопнул его им по голове и прокрутил несколько раз. Димка захныкал, пытаясь снять пластилиновый блин с головы, но чем больше он пытался это сделать, тем больше волосы наматывались на него.
Так, ты так, а еще другом называешься! заревел Димка.
Он схватил первые попавшиеся фигурки русских воинов и с размаху воткнул их другу в волосы; ухватившись двумя руками, он зло втирал пластилин в голову Лешки. Ребята вцепились друг в друга, пытаясь повалить обидчика на пол. Крики, шум и возню услышала мама, которая была на кухне. Прибежав на крики и плач и увидев ребят, которые рыдали и пытались, уже помогая друг другу, снять пластилин, мама ахнула и присела в кресло:
Что вы наделали, ребята?!
Мальчишки ревели, понимая, что основные разборки начнутся, когда придут отцы. Долго еще во дворе их дразнили лысыми. «Да, хорошие и счастливые школьные годы были», подумал Алексей, улыбаясь про себя. Путешественники вышли в долину высокорослых трав.
Все, привал! скомандовал Тхе. Пройдем через сопку вдоль реки, потом мимо водопада, там мое стойбище, а сейчас можно немного передохнуть.
Светка устала, это было видно по ее измученному лицу и растрепанным волосам. Федор снял свою мокрую от пота футболку, подставив свой могучий торс легкому порыву ветра, подувшему с моря. Открыв бутылку минеральной воды, Алексей отдал ее Светке; та, немного отпив, предложила Федору, но он отказался, продолжая недовольно ворчать.
Мог бы на хрен все уменьшить, и шли бы налегке, так нет, много энергии уходит на работу прибора, вот и тащи все на себе, как ишак! продолжал он рассуждать тихо.
Остальные сидели молча, и каждый думал о своем. Алексей присел рядом со Светкой, прислонившись к ее спине.
Воспоминания снова нахлынули на него. В тот же год, когда история с пластилином стала забываться, с ним случилось событие, которое перевернуло его относительно спокойную детскую жизнь. При каждой школе в то время были так называемые приусадебные участки, усадьбы не было, но была земля, на которой выращивали овощи, все это предназначалось для школьной столовой. Сам участок находился через дорогу, напротив школы, поэтому уроки по труду иногда проводили там, на свежем воздухе. Нижняя граница школьного трудового полигона проходила возле озера, которое понемногу превращалось в болото, и, кроме ондатр, в нем никто не жил. Иногда они высовывали головы из воды, и тогда девчонки визжали от страха, а мальчишки, стараясь показать, какие они смелые, бросали в ондатр камни. Было такое и в тот раз. Послышался визг девчонок, и ребята стали выбирать камешки из грядок, чтобы не столько попасть в зверька, сколько спугнуть его, хотя ондатры сами боялись людей. Лешка, выбирая камешки, клал их себе в ладонь, и, чтобы они не рассыпались, он сжал их в кулаке. Резкая боль заставила разжать пальцы, камешки упали на землю. На ладони у пятиклассника появилась красная полоска. Рядом был учитель, который увидел, как Лешка дул на ранку, прижимая руку к груди. Он подошел, спросив:
Ну, что у тебя, Чернов? И, взяв Лешкину руку, посмотрел на порез.
Это ерунда, царапина, до свадьбы твоей заживет, на, возьми носовой платок, сказал он. Показывай, герой, чем ты руку порезал? спросил учитель, когда пятиклассник завязал ладонь белой тканью.
Вот этим, виноватым голосом промямлил он.
Преподаватель наклонился и поднял лежавшие на земле камни. Он долго рассматривал их на своей ладони. Потом протянул ее мальчишке:
Смотри, эти заточенные с двух сторон наконечники для стрел, а этот, побольше, наверное, использовали, как нож. Молодец ты, Леша, нашел такие предметы. Все это надо отдать в наш краеведческий музей. Хотя эти экспонаты и не редкость для нашего края, но думаю, они займут достойное место в музее. Здесь много тысяч лет назад жили люди Он посмотрел на озеро. Когда была чистая вода и дикий зверь не боялся человека Ну что, прошла рука? спросил он.
Да, кивком ответил Лешка.
Алексей уже не помнил, как звали того учителя, только после его слов почему-то потянуло к изучению родного края. Подолгу засиживаясь в библиотеках, Алексей многое узнал из книг о Камчатке крае, где жил и учился. В краеведческом музее он стал постоянным посетителем. Алексей изучал быт и обычаи народов, населявших край, ему все больше и больше нравилось краеведение, он участвовал в олимпиадах и всевозможных конкурсах, получал призовые места и грамоты.
«Эх, мне бы эти знания сейчас, подумал Алексей, докуривая сигарету.
Да и как вспомнить, если прошло ой сколько времени». Алексей встал, потом помог Светке. Вечерело, в долине становилось прохладно.
Все, ребята, нам пора сказал Тхе.
Они приготовились к последнему броску, который вел к живущим здесь людям, уходя все дальше и дальше вглубь полуострова. Рельеф поверхности менялся, здесь были и сопки, и большие холмы, и долины, на которых росли сочные травы, и реки, тянувшиеся по всей Камчатке, не говоря уже о величественно возвышающихся вулканах со снежными вершинами. Этот красивый пейзаж дополняли кедровые, ольховые, березовые и хвойные леса. Неторопливый бег реки внезапно обрывался, превращаясь в свергающийся с высоты шумный водопад. Весь этот мир был наполнен яркими красками и прекрасными запахами альпийских лугов и ароматом дикорастущих цветов. Алексей шел и вдыхал этот запах, напоминавший ему детство. Вечер был светлым.
Ну, прям как у нас в Питере, сказал Федор.
У нас тоже есть белые ночи, ответил Тхе, уводя ребят дальше от водопада вглубь ивового леса. Сейчас будем дома, отдохнете, ванну примете, другими людьми станете.
Тихон ускорил шаг. Федор хотел спросить его по поводу ванны, но не успел, Проводник уже был далеко, и надо было поспешать за ним. Пройдя через заросли ивняка, они вышли на проселочную дорогу. Дорога была широкой, утоптанной, видимо, местными аборигенами. Тхе немного подождал, когда его спутники отдышатся, посмотрел внимательно на них, его лицо было серьезным, он подошел к ним:
У меня к вам просьба, ребята, с этого момента слушайтесь меня беспрекословно и не забывайте, где вы, в каком веке, и думаю, ваше пребывание здесь обойдется без особых приключений.
Ничего себе, без приключений, уже то, что мы здесь, есть приключение! возразил Федор.
И тем не менее помните, о чем я вас просил. Я, тойон, вождь рода, поэтому подскажу, как вести себя в стойбище. На людях проявляйте ко мне уважение, не говорите громко, не делайте резких движений, головами не вертите, главное дойти до жилища, а там вы освоитесь и сами уже будете хорошо ориентироваться. Да, чуть не забыл, и, пожалуйста, Федор, надень куртку, что ли, а то моих коряков распугаешь своим голым торсом! сказал он уже с улыбкой.
Дорога шла вниз по склону, скрываясь где -то в зелени леса. Они были в пути уже около часа, не доходя до опушки леса, дорога уходила вправо. Повернув за поворот, они увидели стойбище, которое располагалось в небольшой долине, окруженной с одной стороны каким-то кустарником и пихтовым лесом, с другой берегом реки и зарослями ольшаника. Первыми их заметили воины, они бесшумно появились из темноты. Лица, одежду и их амуницию невозможно было разглядеть, только силуэты крепких тел и отблески от лезвий пик в свете яркой луны остались в памяти ребят. Все представители рода приветствовали вождя, дети облепили Тихона и что-то рассказывали ему наперебой, он отвечал, улыбаясь. Затем, положив каждому ребенку поочередно свою ладонь на голову, что-то долго говорил им наверное, молитву или напутствие; те, кивнув ему в ответ, расходились по своим жилищам. Следом за детьми шли им навстречу старики. Тойон сам подошел к ним поближе и, немного поговорив, показал рукой в сторону гостей; старейшины закивали и расступились, пропуская их вперед. Самих жилищ видно не было, потому что быстро стемнело, но большой пылающий костер, который располагался на середине стойбища, давал отблески и тускло освещал конусовидные жилища коряков.