Синтия Притц.
Потом они с подружками весело позубоскалили над ней, встретившись дома у Сильвии, тогда это было единственное место, где можно было бывать всем вместе. Мама Йессики совсем сошла с ума, неудивительно, что Йессика такой стала, а дома у Ханны царила настолько гнетущая тишина, что можно было задохнуться.
Синтия Притц? Да ладно?
Йессика смеялась громче обычного, а у Сильвии так выпучились глаза, словно сейчас выкатятся из орбит.
Ходит к психологу?
В перчатках, солнечных очках и в платке на голове, словно какая-то кинозвезда из прошлого, покашливая, прошла в своем дорогом красном пальто «Марни».
Ханна сделала вид, что не обратила на нее внимания, но заметила, что богатая дама смутилась.
Синтия Притц.
Жена Хенри Притца.
Мама Александра и Беньямина Притцев.
Самая состоятельная семья острова.
Вот видишь, говорила Йессика. Деньги не главное. От них одни несчастья.
Подруги согласно закивали, ведь в их семьях денег особо не было, и им, честно говоря, было приятно услышать, что даже у тех, у кого «Феррари» и «Ламборгини», бассейны и собственные конюшни с арабскими скакунами, есть темы для разговора с психологом.
И тут Йессика, заговорив тише, попросила подруг подвинуться к ней поближе, и они сели кучнее на розовом ковре.
Я кое-что о них знаю.
С серьезным взглядом прошептала она.
Секреты.
Девушкам, само собой, стало страшно любопытно, но Йессика отказалась рассказывать дальше.
Только провела пальцем по губам, словно застегнула рот на молнию.
Даже представлять не хочу. Что будет, если об этом кто-нибудь узнает, вот что я могу вам только сказать.
Ханна?
В дверях показался улыбающийся психолог, и через мгновение Ханна уже сидела в кабинете. Там, за закрытой дверью, она ощущала себя в безопасности.
Она еще в первый свой визит поняла это: сюда приходишь, словно в другой мир. Спокойно. Безопасно. Не было ни письменного стола, ни кушетки, на которой надо было лежать. Фабиан сидел в бежевом кожаном кресле, а она в точно таком же напротив. Кресла стояли на белом невероятно мягком ковре. Вдоль одной стены книжная полка, не переполненная, может, с дюжину книг, расставленных по цветам.
В этом кабинете она себя очень хорошо чувствовала.
Так хорошо, что чуть ли не испытывала угрызения совести.
Вот бы остаться здесь навсегда и никогда не возвращаться домой.
В мертвый дом.
К мертвому взгляду.
Мама.
Которая всегда была такой живой.
Которая всегда была для нее примером для подражания.
Теперь лишь сгорбленная тень.
Молча сидевшая на диване в гостиной.
Она даже телевизор не включала.
Не издавала ни звука.
Где-то в своих мыслях.
Как ты, Ханна?
Ханна отбросила дурные мысли.
Все хорошо, ответила она, поджав под себя ноги.
А как твоя мама?
Все так же.
Так и не разговаривает?
Ханна покачала головой.
Сегодня особенный день, верно? Хочешь поговорить об этом?
Ханна чуть помедлила. И поняла, что не хочет.
Шестнадцатое июля.
Три года с исчезновения.
Она надеялась, они сходят с мамой вместе.
К тому месту, где брата видели в последний раз.
Но нет.
Ханна одна поехала на велосипеде.
Как и в прошлом году.
Собирая цветы по пути.
А это обязательно? наконец спросила Ханна, ощущая в горле комок, подступивший еще по дороге, и надеясь, что слезы не вырвутся наружу.
Нет, нет, конечно нет. Это тебе решать. Это твое пространство. Можем говорить о чем угодно.
Поначалу она отнеслась к нему скептически. Психолог показался ей каким-то несуразным, начиная с его имени. Что за имя такое Фабиан Стенгель? Словно персонаж из детской книжки. И кто вообще так одевается? Рубашка с жилеткой? Очки в толстой черной оправе? У него что, своя галерея? Как будто живет в Нью-Йорке. Вообще-то это не ее мысли, так про него говорили в кафе, в торговом центре, в боулинге: самовлюбленный, высокомерный, задирает нос, много мнит о себе и тому подобное.
Но Фабиан оказался каким угодно, только не самовлюбленным и высокомерным. Он был очень благожелательным. Умел слушать. С добрыми глазами. Немолодой, точно за сорок, и было в нем что-то, от чего Ханне казалось, что он ее понимает. Накануне их первой встречи она была в библиотеке, взяла книжку Харуки Мураками «Норвежский лес» и всю ночь, лежа под одеялом, читала и не уснула, пока не дочитала ее до конца, совершенно потрясенная красотой этой книги.
Иногда я ощущаю себя как та девушка из «Норвежского леса», вдруг вырвалось у нее.
Он удивленно улыбнулся.
Вот как, значит, ты читала Мураками?
Он с любопытством наклонился вперед.
В каком смысле? Чем ты похожа на нее, как тебе кажется?
Она прикусила губу: было очень необычно рассказывать кому-то, что она думает на самом деле.
Ну, она такая грустная. И не может понять почему.
В следующий ее приход на подлокотнике кресла лежала книга.
Это тебе, улыбнулся он.
Дж. Д. Сэлинджер.
«Над пропастью во ржи». Тут про мальчика, но на самом деле о том, как быть другим. Не чувствовать себя как дома в том мире, который нам достался. Прочитай, если захочется. Интересно, как тебе покажется книга.
Как хорошо.
Что кто-то воспринимает ее всерьез.
Взрослый мужчина, кому можно все рассказать.
Поделиться своими сокровенными мыслями.
Как я уже сказал, продолжил Фабиан. Можем поговорить о сегодняшнем дне, а можем отнестись к нему как к любому другому, самому обычному дню. Хочешь поговорить о чем-нибудь другом?
Ханна кивнула, почувствовав себя лучше. Комок в горле уменьшился и почти не ощущался.
Ты окончила первый год старшей школы. Хочешь поговорить об этом? Уже определилась, что будешь делать осенью? Останешься здесь или все-таки поедешь в Тронхейм?
Своя комната.
В городе.
Вдалеке от этой жизни.
В последние ночи она не спала, все время размышляя об этом, но пришла к выводу, что ничего не получится.
Нельзя бросать ее.
Маму.
Ханну совесть замучает, если оставить ее одну в этом мертвом доме.
Даже не знаю.
Ладно. А что твои друзья? Они останутся или рассматривают возможности академического образования?
Ханна не сдержала улыбки.
Йессика и Сильвия.
Ну да, они близкие подруги, но ни одну из них за «академическим образованием» она представить не могла, они, наверное, даже не знали такой термин. Ничего страшного, конечно, но говорить об этом с ними Ханна, безусловно, не могла.
Математика.
Именно ее больше всего хотелось изучать Ханне.
Не то что Йессике.
Америка!
В прошлую пятницу Йессика, сидя на заднем сиденье машины Андреса Волда с бутылкой домашнего самогона и таблетками, и уже хорошо задутая, как всегда, завела одну и те же песню.
Лос-Анджелес! Вот было бы классно! Там же живут Кардашьяны. Давайте соберемся и уедем туда все вместе?
Бедная Йессика.
Иногда Ханне было так ее жаль.
Все знали, что ее мама водила к себе на вечеринки сомнительных людей. У девочки даже комнаты своей не было, кто-то одолжил ей старую лодку, и иногда Йессика спала в ней.
А Диснейленд! Я читала про него в Интернете, можно приехать и работать, в костюмах героев мультиков, вот было бы круто.
Выходные в машине Андреса Волда.
Ханна даже вздрогнула.
Мама никогда бы не разрешила ей общаться с этой компанией.
Раньше.
А теперь
Ты вроде говорила про какую-то вечеринку? Разве она не сегодня? Бал-маскарад?
Фабиан надвинул на нос очки и, прищурившись, посмотрел на стоявший на маленьком круглом столе календарь.
Ханна кивнула.
Сегодня вечером, да. Но я даже не знаю
Что думаешь?
Не знаю, хочу ли я туда.
А почему бы и нет?
Она чуть помедлила с ответом.
Ну. Все такие
Фабиан нахмурился.
Тебя беспокоит, что все пьяные?
Да нет, хотя даже не знаю
Но ведь это совершенно нормально экспериментировать в этом возрасте. В разумных пределах, конечно.
В разумных пределах?
В прошлую пятницу она уже хотела вызывать «скорую». Йессика, как обычно, влила в себя все сразу. Ханне с трудом удалось ее разбудить.