Что с вами, Николай Гаврилович? спросил Нестор Васильевич озабоченно. Вы нездоровы?
Даосская выучка, которой он подвергся в молодости, когда жил в Китае, позволяла ему без всякого сомнения презреть любые внешние условности и сразу перейти к делу.
Как говорил, кажется, наставник всех дао́сов Ла́о-цзы, когда в мире исчезает да́о-путь, остается еще благодать-дэ; когда исчезает благодать-дэ, остается ритуал-ли; когда исчезает ритуал-ли, не остается ничего. Таким образом, ритуал или, говоря по-русски, правила приличия, при всей их важности серьезно уступали по значению благодати, не говоря уже о пути или, точнее, истине. Исходя из этого Загорский полагал, что, если обстоятельства требуют, любые внешние приличия можно отбросить ради обретения истины.
Новомодная болезнь, гипертонический криз[4], слабым голосом отвечал его превосходительство. Кажется, так это доктор назвал.
Брови Загорского поползли наверх.
Как вас угораздило? Что говорят врачи?
Тайный советник махнул рукой: сейчас это не так важно. Важнее история, которая предшествовала этой прискорбной неприятности. История же, по словам Николая Гавриловича, была банальной до отвращения.
У вашего покорного слуги похитили секретные дипломатические бумаги.
Загорский нахмурился.
Вы хранили их дома?
Нет, разумеется, его превосходительство не хранил секретные бумаги дома, однако их пришлось ненадолго вывезти из министерства иностранных дел. Дело было так.
Министерство и лично тайный советник работали над окончательной редакцией одного международного договора. Когда документ был готов, его с фельдъегерской почтой отправили к государю на высочайшее утверждение. Вместе с договором императору было направлено сопроводительное письмо тайного советника. Оно вкратце объясняло суть дела и указывало на особенно важные места, в частности, трактовало секретный раздел соглашения, который не должен был публиковаться ни при каких обстоятельствах.
Государь-император изучил документы, но, прежде чем поставить под окончательной редакцией договора подпись, затребовал к себе тайного советника для уточнения некоторых деталей.
Николай Гаврилович незамедлительно явился во дворец.
Государь тепло принял старого царедворца, которого отличал еще его отец, император Александр III, расспросил о службе, о детях, после чего все неясности договора были уточнены в кратчайший срок. Затем и сопроводительное письмо, и сам договор снова были положены в конверты и запечатаны печатями собственной Его Императорского Величества канцелярии, после чего должны были отправиться фельдъегерской почтой обратно в министерство. Но
Но? переспросил Загорский.
Но не отправились.
Почему? полюбопытствовал действительный статский советник.
Так вышло, с некоторым раздражением отвечал патрон.
Боюсь, такой ответ не покажется удовлетворительным никому, и в первую очередь самому государю, после некоторой паузы заметил Нестор Васильевич.
Тайный советник недовольно фыркнул, но все-таки объяснил, что после запечатывания государь лично передал ему оба конверта с договором и с сопроводительным письмом. Было бы странно идти с ними в канцелярию и требовать, чтобы теперь их послали фельдъегерской почтой.
Да и нет у меня таких полномочий, сердито завершил свой монолог его превосходительство.
Одним словом, вы взяли оба конверта и отправились с ними в министерство? Загорский глядел на патрона, не мигая.
Нет, сварливо отвечал тот. Я взял конверты, положил их в портфель и отправился домой пообедать. Дело в том, что из-за разговора с государем я пропустил время обеда. Как вы знаете, желудок у меня больной, и если вовремя не пообедать, до ужина дело может вообще не дойти. Поэтому перед тем, как ехать в министерство, я решил заехать домой.
Завершив обед, тайный советник взял портфель с бумагами и поехал в министерство, чтобы оставить его в сейфе. Однако, перед тем, как спрятать портфель в сейф, он заглянул в него и не обнаружил там ни конверта с сопроводительным письмом, ни конверта с договором.
Ошибки быть не могло? быстро спросил Загорский. Может быть, вы выложили документы дома?
Тайный советник покачал головой: служебные бумаги из портфеля он выкладывает только в министерстве, эта привычка доведена им до автоматизма.
Возможно, вы оставили их у государя?
Тоже нет. Он отлично помнит, как государь после запечатывания конвертов передает ему их в руки один за другим, и тот укладывает их в папку, а затем в портфель.
Таким образом, единственным местом, где я выпускал портфель с договором из рук, оказался мой дом, заключил тайный советник.
Загорский, слушая рассказ патрона, хмурился все сильнее.
Хорошо, сказал он наконец. Вы обнаружили пропажу. Что было дальше?
Дальше я немедленно поехал домой, полагая, что конверты могли каким-то образом выпасть из расстегнувшегося портфеля и до сих пор лежат у меня дома. Пока я ехал, передо мной возникали самые неприятные картины: гнев самодержца, служебное расследование, отстранение от обязанностей, уголовное дело. Мозг мой закипал все сильнее и сильнее. Одним словом, когда я вошел в дом, со мной случился приступ, как раз этот самый гипертонический криз, о котором говорят доктора. После этого я три дня лежал, как бревно, и пришел в себя только сегодня.
По приказу тайного советника прислуга перерыла весь дом, но никаких конвертов не обнаружила. Поняв, что договор пропал окончательно и бесповоротно, патрон решил обратиться за помощью к Загорскому.
Тут тайный советник замолчал и возникла некоторая пауза. Нестор Васильевич терпеливо ждал.
Вы, наверное, хотите узнать содержание бумаг? наконец хмуро спросил Николай Гаврилович.
Действительный статский советник пожал плечами: как будет угодно его превосходительству. Если это тайна, то, конечно
Это тайна, строго проговорил хозяин дома. Но вам, не зная этой тайны, заниматься розыском будет затруднительно. Не говоря уже о том, что вам я доверяю, как самому себе, а, учитывая нынешние события, пожалуй, даже и больше. Поэтому скажу в двух словах. Украденные документы относятся к готовящемуся соглашению между Россией и Японией. Договор этот касается раздела Азии и Дальнего Востока между нами и Страной восходящего солнца. По сути своей он антиамериканский, но, как легко догадаться, в нем также оказываются задеты интересы и некоторых наших европейских союзников. Собственно, само соглашение вполне ординарное, подобные договора раз в несколько лет мы подписываем с разными державами. Однако тут его превосходительство со значением поднял палец вверх, как я уже говорил, соглашение это содержит секретный раздел, который не должен быть опубликован ни при каких обстоятельствах. И если тайный раздел станет достоянием общественности после подписания нами договора с Японией
Тут голос патрона пресекся, как будто на этой, сравнительно небольшой, тираде он выдохся окончательно. На собеседника он старался не глядеть.
Н-да, история неприятная озабоченно проговорил Нестор Васильевич.
Особенно неприятно она выглядит, если вспомнить о скорой встрече государя императора и кайзера Вильгельма в Потсдаме, заметил тайный советник. Вид у него был подавленный.
Встреча касательно договора с Германией о персидских железнодорожных концессиях? уточнил Загорский.
Именно так, кивнул С. Казалось бы, никакой связи нет, но уверяю вас, если секретный раздел договора с японцами выплывет наружу, мы рассоримся с половиной Европы, а уж Соединенные Штаты и подавно станут нашим заклятым врагом. Более того, возникнет вероятность большой войны. Вот почему найти и вернуть эти документы нужно как можно скорее