В то утро меня разбудил отнюдь не ментальный вызов от магистра и даже не будильник, а наглый почтальон, решивший без спросу вторгнуться на частную территорию. Им оказался толстопузый ангельский кот, бесцеремонно приземлившийся прямо мне на живот и выгнавший меня из мира сладостных грез и мечтаний в холодную и не слишком приветливую реальность, где меня ждали работа и хлопоты.
— Степан, сколько раз просить не залетать без спросу! — гневно взвизгнула я, подскочив на кровати, и со смесью гнева и досады глянула на жирного полосатого кота, вальяжно развалившегося на моем одеяле.
— Да Вас было не добудиться, госпожа Агния! — ворчливо отозвался кот, по-хозяйски сложив крылья и принявшись рыться в своей сумке. — У меня, знаете ли, и без Вас писем полно. Когда я их разносить буду, если у каждой двери по часу толкаться приходится?!
Мне осталось только промолчать и отложить разбирательство на потом. Спорить с ангельскими котами — себе дороже, а у меня и без того дел невпроворот. К тому же Степан был отнюдь не самым плохим почтальоном, исправно выполняющим свою работу. Правда, порою он любил вламываться в чужие дома без спросу.
— Так что там пришло? — немного успокоившись, спросила я, заметив, что Степан подозрительно долго роется в своей сумке.
— Пришло, и для дружка Вашего… Этого, как его там… Полукровке тому.
Сказав это, кот победно ухмыльнулся, помахав выуженной добычей.
— О, спасибо, — я бегло посмотрела на имена адресатов и заинтересовано покрутила в руках небольшую еловую шишечку.
— Распишитесь, пожалуйста, — тем временем недремлющий Степан подсунул мне бланк с документацией. Я, не глядя, машинально расписалась и, выпроводив кота, принялась за чтение.
Первым оказалось письмо от Рамзеса. Демоненок очень сильно привязался ко мне, и вот уже в течение пары месяцев мы обменивались с ним письмами.
Я не смогла сдержать улыбки, созерцая его кривоватый размашистый почерк. Хотя было заметно, что его навыки заметно улучшились. В целом, письмо было написано по обыкновению просто и коротко. Мальчишка жаловался, что ему скучно, спрашивал как дела и предлагал на зимние каникулы приезжать к ним в Демонею. Отдельного слова удостоился и Ахетатон. Рамзес отчаянно ломал голову, почему братишка так внезапно уехал и отрекся от престола. Никаких соображений по этому поводу у него не возникло. Читая его письмо, я невольно вспомнила вчерашний разговор с Озему. Удивительно, но Рамзес ни словом не заикнулся о подобном. Хотя вполне может быть, что его родители пока не допускают до политики. Но всё равно, мне это показалось странным…
Следующим на очереди оказалось письмо от моей бабули. Я с удивлением вскрыла пакет и развернула плотный лист бумаги. Давненько мне не писала эта старая карга. Как и её дочка, то есть моя мама, она была женщиной вольных взглядов. Правда, в отличие от дочери, её тянуло не к городской, а к сельской жизни, к уединению и природе. Жила она в отдаленном селе, завела хозяйство и даже заслужила почетный статус грозной ведьмы. Пугливые крестьяне задаром обрабатывали её участок, приносили еду и всячески развлекали эту вздорную особу, внутренне содрогаясь её склочности и вредности. Взамен их стараниям бабуля милостиво защищала их от прочей нечисти. Правда, не проходило и месяца, чтобы бабуля чего-нибудь не отожгла, в очередной раз в пух и прах разругавшись с крестьянами.
Именно поэтому село Кукорышки, где имела счастье поселиться моя бабушка, на карте Института было помечено багровым фломастером как особо проблематичная зона. Совладать с грозной ведьмой могла только её внучка. Потому что даже увещевания властей ей были откровенно побоку.
Я нисколечко не удивилась, прочитав её письмо. Оказывается, она опять поругалась со своим домовым Фёдором и теперь просит меня о помощи. Ну, как и обычно. Фёдора Василича, по моему мнению, уже давно надо было в ранг святых возводить. Немногие домовые могут сосуществовать столько лет подряд с могучей колдуньей, владеющей огненной магией и на редкость жутким характером. Но Фёдор вот уже сотню лет исправно следил за домом, не допуская поджогов, взрывов и прочих неприятностей. И как бы сильно он не ругался, я отлично понимала, что бабушку мою он всё-таки любит и оберегает. Это и обнадеживало. Ведь, если бы он бабулю невзлюбил, то она бы недолго прожила с ним под одной крышей.
Не сказать, что бы просьба бабули меня сильно удивила, скорее, заставила как следует призадуматься. На этой неделе я точно не смогу приехать, так как буду занята с ниппонской делегацией. А на следующей — будет всё равно приезжать или нет. Зная нрав бабули и Фёдора, я могла уверенно предугадать, что ни от дома, ни от всего села живого клочка не останется. Да, эти двое отлично друг друга дополняли. Творческая и взрывоопасная огненная ведьма и сдержанный, домовитый Фёдор. И несмотря на всю его любовь к бабуле, на мировую первым он точно не пойдет, а бабуля чисто из вредности мириться не пожелает. По её умозаключениям гораздо проще вызвать из столицы для переговоров внучку, чем искать пути примирения в одиночку.
«Агния! Сколько можно спать! Живо в гостиницу!» — раздался в моей голове гневный голос магистра, а точнее передача его мыслей посредством телепатии кого-то из наших штатных сотрудников. Сами по себе волшебники подобной силой не обладали, но находились умельцы, способные передавать чужие мысли. Это было чем-то вроде вершины искусства телепатии.
— Да, да, уже иду… — пробормотала я, нехотя вставая. Решив оставить проблемы своей бабули на потом, я занялась сборами и пулей вылетела на улицу, чувствуя, что начинаю катастрофически опаздывать.
«Хотя нет, поезжай сразу к Национальному Музею! Машина уже подъехала», — немного с запозданием раздался в моей голове слегка смущенный голос телепата.
***
Как и положено всякому приличному государству, Объединенное Королевство тоже могло похвастать таким полезным заведением, как Национальный Музей. Находился он в самом центре города, прямо неподалеку от королевского дворца, на одной из самых древних и красивейших улиц столицы и представлял собой громаднейшее здание, сложенное из разноцветных каменьев и белого мрамора. На подступах к музею был разбит роскошный парк. Правда, с наступлением осени его великолепие малость поблекло… Но не будем о грустном. На фасаде здания гордо красовалась надпись «Национальный Музей Истории и Культуры Объединенного Королевства»
Не став долго размышлять и любоваться фасадом, я поспешила внутрь, отпустив сонного водителя-оборотня. Стоило отдать ему должное: прибыла я практически без опозданий.
Делегатов я встретила в зале древнейшей истории, около знаменитой картины «Последняя Битва». Громаднейшее полотно, растянувшись на всю стену, во всех деталях демонстрировало посетителям сцену последней битвы драконов и людей. Взглянув на картину, я невольно остановилась, вглядываясь в очертания реалистично изображенных крылатых огненных ящеров, окружающих своего врага. Фоном картине служили выжженные города, сотни и сотни павших в неравной схватке воинов, объятые чёрным пламенем земли.
Последний раз я видела это полотно лет пятнадцать назад ещё будучи совсем ребенком. В тот день моя мама и отчим решили сводить меня в музей. Я невольно вспомнила то восхищение и удивление, что вызвала во мне эта картина. Неизвестный древний художник успел во всех красках на века запечатлеть величественную, ужасающую по своим масштабам войну, в результате которой настоящие огненные драконы вымерли.
— Это и есть знаменитая на весь мир картина Последней Битвы… — тем временем донесся до моего слуха голос гида, показывающего на картину. — До сих пор достоверно неизвестно, кто нарисовал это великое произведение искусства. Но события, описанные на ней, имели место в истории нашего континента. Только посмотрите, с какой мастерской точностью изобразил неизвестный художник драконов, а как искусно подобрана цветовая гамма! Знаете, сколько лет я тут работаю, а стоит взглянуть на это полотно и невольно передергивает от ужаса от осознания того, что тысячи лет назад мировая война погрузила в хаос и разруху весь наш континент, поставив под угрозу само существование жизни.