В Елховке нашлись и производственные объекты, и жилые дома. В один из таких домов сдружившиеся Козицын и Тоня вошли. С порога они услыхали зычный мужской голос:
- Антонина, это ты? А кто с тобою?
- Папенька, это я, - сказала Тоня, сбрасывая с натруженных ног обувь. - А со мной - Козицын. Он теперь мой муж и станет у нас жить-поживать и добра наживать.
- А где теща? - деловито спросил Козицын, озираясь.
- А там... - Тоня махнула куда-то рукой.
- Понятно, - сказал Козицын и выложил на стол припасы, которых ему должно было хватить на три дня, а то и на больше. - Хворая мама у тебя была?
- Угу.
- Стало быть, там - кладбище. А этотам - что? А пототам?
- Все знают, что пототам - Северный Лес непроходимый, этотам - Южный берег той реки, через которую мы по мосту шли, а тама, на Востоке то есть, Шоссейная улица, за нею шоссе - и более ничего.
А шоссе на что? - допытывался Козицын. Как на что? А как же автобус из Москвы? Там даже небольшой автовокзальчик есть.
- Ну, а за ним? За ним - что?
- Говорят же тебе: ни-че-го. И вообще давай спать, устала я.
Девушка Тоня оказалась очень хорошей, и женой сделалась справной. Зажил Козицын прекрасно, даже устроился на завод - кожи для чемоданов ножницами резал. Автоматическими, за которыми просто нужен был догляд. Тесть сговорчивый попался - по субботам и воскресеньям вместе с Козицыным водку пил на брудершафт и от мордобоя взаимного тоже редко отказывался.
Тоня честно работала проводницей на скором поезде Ньянск - Москва (и наоборот).
- Отчего же Ньянск? - спросил однажды, уже догадываясь, Козицын.
Ну, что ему дались эти вопросы?
- Откуль я знаю? Ньянск, и все.
- Так мы ж в Елховке!..
Тоня пожала плечами.
- Ну, хорошо. А за железной-то дорогой - что?
- Ну, это я хорошо знаю: Железнодорожная улица. Отчего и дорогу зовут железной. На улице люди живут, они на моем поезде туда-сюда ездят.
- А за нею - что? За Железнодорожной-то?..
- За нею жизни нет. Край, - говорила Тоня.
- Ну, хорошо, а Москва тогда - что такое? Что она собой представляет?
Тоня усмехнулась:
- Москва - это громадный такой вокзал со множеством народу. А еще ее называют центром нашей популяции.
Скучно стало вдруг. Заскучал Козицын не оттого что не знал слова "популяция", хотя имевшееся у него лично начало этого слова всегда свербело, чесалось и искало приключений. Понял он, что женился на безграмотной женщине, и что счастья с нею тоже не видать.
Как и в прошлый раз, взял он отгул, провизии на три дня... и перешел шоссе.
Он стал двигаться на Восток, и встретил город Красные Холмы, и распрощался с ним по той же причине, что у Красных Холмов были своя история и, главное, своя география. Потом Козицын встречал и другие населенные пункты, населенные другими людьми...
Он все время двигался на Восток.
Почему не на Запад? Потому что на Востоке солнце восходит, а на Западе - заходит.
И чем дальше он шел, тем больше находил попутчиков и попутчиц. Открылось даже, что есть путешествующие и оттуда, и оттоль, и поэтотоль, и пототоль, а также - сюда, туда, этотуда, а уж про пототуда и говорить нечего.
Кипит жизнь, только редко кто замечает.
