На плечи неожиданно легли ладони:
— Ты спать-то собираешься, батюшка?
Князь склонил голову, коснулся щекой ее руки:
— Я чуть не забыл, как звучит твой голос, Полюшка моя. Надеюсь, теперь мы больше уже не расстанемся. Никогда.
— Если никогда, тогда пойдем, — взяла его за запястья жена и повела за собой.
Гранд Альба Карл Фердинанд Игулада-де-Кераль
Утром князь и княгиня провели в постели времени намного дольше обычного, и когда вышли на воздух — их встретила неожиданная изнуряющая жара.
— Как у них только клубника растет в таком пекле, — удивился Зверев, отступая обратно в тень гульбища. — Давно завялиться вся должна.
— Сейчас еще ничего, не так знойно. Бывает, так и не выйти на свет вовсе, — ответила Полина. — Дети, вон, токмо по вечерней прохладе гуляют.
— Гуляют? — заинтересовался Зверев. — Интересно, где, куда?
— Знакомцев завели немало. Чай, дело молодое, — расслабленно отмахнулась княгиня. — Пребрана с женихом прогуливалась, Ерема с Ариной тоже не раз с ними выходили. У Карла здесь родичей и знакомых в достатке, через него со многими сошлись, на балах много раз бывали, на охоту выезжали, на купание, в иные места.
— В «иные» — это куда? — еще больше заинтересовался Зверев.
— Четы королевской ныне в Аранхуэсе нет, — спокойно объяснила Полина. — Король Филипп выразил недовольство теснотой здешнего замка и повелел его перестроить. Второй год строители стараются, а его величество лишь дважды изволил побывать, дабы осмотреть, как они работают. Посему приемов в здешнем королевском дворце теперь нет, однако же в парк знатных особ пропускают невозбранно. Здесь преизрядно летних домов у самых достойных родов. Пусть без короля в городе не так многолюдно, но есть с кем повеселиться. Опять же, до Толедо всего день пути на рысях. На королевский бал, коли поутру отправиться, легко можно поспеть. И на королевскую охоту по приглашению вовремя явиться. Нет-нет, не смотри так на меня, батюшка! Все приличия наши дочери соблюдают. Коли где и веселятся, то токмо в присутствии брата своего или моем, да и я сама на балах лишь в сопровождении дядюшки, родича моего старшего, появляюсь. На купание же али охоту и вовсе не езжу. И с женихом наедине Пребрана никогда не остается. Не беспокойся.
— Все равно как-то буйно слишком все это выглядит, — передернул плечами Зверев.
— Нравы здешние несколько от наших отличаются, батюшка. Хоть и дики, но не хочется белыми воронами казаться. Ты не думай, скромность и целомудрие гышпанцы чтут не меньше нашего. Но коли девушка скромная с родственниками гуляет али в иные места на люди выходит, то пошуметь, повеселиться, поговорить с кем, даже танец провести ей не в укоризну.
— Танцы?! — изумился Зверев, уже давно подзабывший это слово среди величавых хороводов и скоморошьих присядок.
— Ты не гневайся, ты на них взгляни хоть раз поначалу, — опять испугалась супруга. — Это всего лишь basse danse, или estampie, королевская павана. Они вполне благочинны и пристойны. Не допускают никаких вольностей.
— Если ты говоришь, что пристойны, — кашлянул Андрей, — стало быть, так оно и есть. Не сомневаюсь.
Знала бы милая, чудесная воспитанница монастыря, с кем разговаривает и каковы танцы были в детстве ее супруга! Зверев кашлянул еще раз и мотнул головой:
— Вина!
— Лукерья, вина князю немедля! — потребовала княгиня и зачем-то добавила: — Разбавленного! Ты не беспокойся, княже, это не лихоманка, это воздух тут такой, сухой больно. А хочешь, пойдем с тобой у реки погуляем? Хворь как рукой снимет!
Князь Сакульский еще немного прокашлялся и согласно кивнул:
— Пошли.
Но отправиться на реку они не успели. По лестнице, ведущей с гульбища вниз, дробно простучали пятки, и рядом возник веселый князь Друцкий в замшевом коричневом колете и пухлом берете того же цвета, низко поклонился, изобразив что-то рукой на здешний манер.
— А я слышу, голоса доносятся. От и помыслил, что голубки это наши наконец-то проголодались и объятия свои разжать решили. Так и знал, так и знал. Оттого и повелел приготовить легкий херес и гаспаччо, [7]которое снимет легкий голод, но не отяжелит живот, оставив силы для новых деяний, — дядюшка весело подмигнул. Наверное — понимающе, но получилось у старика как-то неестественно. — Полюшка, подгони холопок своих, все уже приготовлено, в погребе остывает. Пусть несут.
— Да, дядюшка, сейчас, — согласно кивнула княгиня, отошла в дом, а Юрий Семенович тут же поймал Зверева за локоть, торопливо прошептал:
— Совсем забыл упредить тебя, княже! Коли примчится гранд де Кераль и заторопятся они с Пребраной твоей благословения просить, ты его сразу не давай. Сошлись на усталость. Скажи, подумать надобно…
— Это так срочно? — не понял Андрей.
— Ай, — отмахнулся князь. — По два, по три раза на неделе прилетает сорванец юный. Кабы не приличия, так и вовсе у ее ног бы поселился. Взбалмошные они все, гышпанцы эти. Видать, голова на солнце перегревается постоянно. Эвон как припекает.
— Постой, Юрий Семенович, — окончательно запутался Зверев. — Ты же сам обо всем сговаривался? Сладил все чин по чину еще сколько лет тому, обговорил все до мелочи. Что же тогда ныне крутишь?
— Да есть опаска у меня, княже, — оглянулся в сторону дома Юрий Семенович. — Не хотел племянницу сим раньше времени беспокоить.
— Это как-то связано с объявлением войны одним из грандов испанской короне?
— Ты знаешь? — изумился князь Друцкий. И тут же сообразил: — Ну конечно же барон Тюрго! Столь занимательная история не могла пройти мимо его ушей. Он же тебе благоволит и, мыслю, готов помогать без всякой корысти, коли это не повредит интересам его крохотной Швеции.
— Так это был Карл де Кераль?
— Его отец, — со вздохом признал Юрий Семенович. — Пока гранд чудил, его величество к сему относился снисходительно. Когда же смех иссяк, излишне непокорный дворянин стал казаться ему подозрительным. Мы же не хотим передать Пребрану в семью опальных? Ныне…
Князь запнулся, услышав шаги, — однако это была всего лишь прислуга, выносящая блюда, кувшины и посуду, и Юрий Семенович закончил:
— Ныне я проведать пытаюсь, сколь глубоко недовольство короля и как далеко оно способно зайти, нет ли надежды на милость. Все же дети явно приглянулись друг другу и не хотелось бы столь грубо рушить их надежды. Но коли Филипп окажется непреклонен, род грандов де Кераль окажется нам совсем не ровней. И в таком… О, наконец-то, Полинушка! А мы тебя уже заждались. Идемте к столу, идемте.
— А дети где? — оглянулся Андрей.
— Соскучились они, соскучились, — утешил дядюшка. — Да токмо дело молодое… Как дома усидишь, коли столько веселья вокруг?
Андрей перевел взгляд на жену.
— Еремушка с ними. В обиду не даст, непотребства не допустит, — тут же напомнила Полина. — Да и сами, может статься, встретим. Наверняка у воды дети. Вон как жарко ныне опять…
За завтраком темы для разговора не нашлось. Андрей думал над словами дядюшки и вспоминал вчерашний разговор с Пребраной — но Полину тревожить не хотел. Князь Друцкий тоже поглядывал на племянницу и молчал.
Поев, Зверев переоделся, опоясавшись саблей прямо поверх шелковой сорочки и накинув на плечи плащ — больше от солнца, чем от холода. В голове крутилась мысль, что носить броню в таком климате — самоубийство. Коли не убьют в первый же час — сам запечешься, словно рак в собственной скорлупе.
К счастью, королевский парк находился от дворца грандов де Кераль всего в получасе ходьбы, и вскоре супруги оказались в тени могучих лип и кленов. Здесь действительно было очень красиво: ухоженные широкие дорожки, живые изгороди, пруды и каналы, обложенные благородным ломаным камнем, решетки с вазонами на каждом столбе, много фонтанов — пусть и неработающих, но демонстрирующих хороший вкус королевской четы. Ведь каждый был украшен скульптурой Бахуса, Афины, Медузы, Геракла или иного античного героя. К тому же в чашах фонтанов сохранялась чистая прозрачная вода, и Зверев чуть не из каждой отирал влагой лицо и гладко выбритую по русскому обычаю голову.