Конечно нет.
Я не отвожу взгляда от его руки и спрашиваю саму себя, что я вообще здесь делаю. Зачем я сюда пришла? Неужели я правда думала, что Джексон мне поможет? И тут что-то происходит, из угла дивана слышится странное бормотание. Мы оба поворачиваемся, и в темноте я замечаю, как что-то движется.
Джексон явно удивлен, но через несколько секунд он подходит к дивану и сдергивает темное покрывало. Под ним лежит светловолосая девушка, волосы собраны в хвост, на ней белый бюстгальтер и короткие джинсовые шорты. Она дергается и кашляет открытым ртом.
Детка, говорит Джексон. Как ты?
Черт, говорит она и хрипло хихикает: Что. За. Дрянь.
Она пытается встать, но сразу же падает обратно на диван, продолжая хихикать.
Я решаю воспользоваться шансом и иду к двери, но Джексон догоняет меня. Теперь он выглядит не таким наглым и смотрит на меня грустными глазами.
Очень жаль твоего брата, но если он сбежал, то на это есть причина. Он не хотел, чтобы ты вмешивалась в это.
Вмешивалась во что?
Он теребит свою золотую цепочку.
Ладно, говорит он наконец. Несколько недель назад Дани звонил мне.
Что? Зачем?
Он хотел купить пистолет. Но с тех пор я больше ничего от него не слышал.
Меня шатает, я чуть не падаю, зацепившись за край ковра. Я не могу поверить в то, что только что услышала. Дани спрашивал у Джексона, где купить оружие!
Клянусь жизнью, это все, что я знаю, говорит Джексон и крестом складывает руки на груди.
Я пытаюсь открыть дверь. Вообще-то мне стоило бы задать еще несколько вопросов, но сейчас я больше всего хочу поскорее убраться отсюда.
Верю, отвечаю я. Если узнаешь еще что-нибудь, найди меня на «Фейсбуке». Лидия Симович.
Открыв дверь, я бросаюсь вниз по лестнице. Внизу я сталкиваюсь с двумя молоденькими девушками, они держатся за руки. Несмотря на то что сегодня среда, они празднично одеты, на веках сверкающие тени, они спешат в квартиру Джексона. Одна из них немного похожа на Линнею Арвидссон, и я понимаю, что почти ничего не знаю об этой женщине. Откуда полиции известно, что она не валяется без чувств на диване в какой-нибудь темной квартире? Но тут я вспоминаю про пистолет, который Дани хотел купить, и мой мир рушится снова.
Небо снаружи приобрело пепельно-серый оттенок, холодный ветер задувает мне под куртку. Я пытаюсь отыскать логическое объяснение тому, что Дани захотел купить оружие. Ему кто-то угрожал? Он кого-то боялся? Может быть, он сейчас прячется от этих людей? Но тогда почему он не обратился в полицию? Может ли произошедшее быть как-то связано с тем, что Джексон торгует наркотиками? Может быть, Джексон мне наврал и Дани вмешался во что-то, что напрямую связано с исчезновением Линнеи Арвидссон? Гигантская волна отчаяния накрывает меня и проникает в каждую клеточку моего тела.
По дороге домой я вижу, как в высотках вокруг меня зажигается свет. Желтый свет пробуждается и распространяет теплое мерцание вокруг себя. Я думаю о людях, которые живут в этих домах, о семьях, которые сейчас собираются за ужином. О том чувстве безопасности, которое они сейчас ощущают в своих сердцах. У них есть свое место в этом мире, их корни растут из основания, наполненного любовью и близостью. Все это было и у нас, пока какие-то сбившиеся со своей программы клетки не перевернули нашу жизнь с ног на голову.
Учитывая все произошедшее, возможно, не так уж и удивительно, что Дани сбился с пути. Только никто не знает, что все это моя вина.
Глава 9
Я причесала папу и напомнила ему завязать галстук. Проверила, что на нем чистая рубашка, что кухонный стол насухо вытерт. Печенье ровными рядами лежало на подносе, чашки стояли правильно ручками в одну и ту же сторону.
Попытайся улыбнуться, сказала я и посмотрела на часы. Дани обещал быть дома к пяти, но сейчас уже десять минут шестого, а его все не было.
Улла-Бритт пахла цветочным парфюмом, а блузка обтягивала большую грудь. Она повесила пальто на вешалку в коридоре, дружелюбно улыбнулась и поправила красиво уложенные кудри.
Обледеневшие улицы за окном освещались слабым зимним солнцем, ветви деревьев сверкали от инея. Мы сели на кухне, и я изо всех сил старалась сдерживать свои эмоции. Дани так и не пришел. Черт бы его побрал!
Улла-Бритт рассказала, что директор школы, в которую ходил Дани, написал им заявление, и она пришла проверить, все ли у нас в порядке.
Папа разливал кофе, который я сварила, но его рука дрожала, поэтому он пролил немного на стол. Улла-Бритт помогла ему с кофейником, а я вытерла пятна бумажным полотенцем.
Где же Даниель? спросила она, кивнув на пустой стул.
Скоро придет, заверила ее я.
Хорошо, тогда пока давайте поговорим, сказала она. Ты в восьмом классе, Лидия?
Да.
И как тебе учеба?
Хорошо, ответила я. Очень интересно.
Какой предмет тебе нравится больше всего?
Я задумалась, мне не хотелось говорить что-то, что могло прозвучать неискренне.
Шведский и биология. И, конечно, рисование.
Ты любишь рисовать?
Я под столом взяла папу за руку, он очнулся и кивнул на рисунок на стене, который я сама туда повесила. Это рисунок леса, выполненный карандашом.
Лидия очень талантливая девочка, сказал он. Это ее работа.
Какая красота! А Даниель тоже любит рисовать?
Нет, он предпочитает играть в футбол. Он классный полузащитник, сказала я улыбаясь. Каждый день после школы у него тренировка, именно там он сейчас и задерживается. Когда он выходит на поле со своими друзьями, забывает обо всем на свете, сказала я, хотя Дани не играл в футбол уже несколько лет.
Как здорово, сказала Улла-Бритт и посмотрела на папу: Я знаю, что вам пришлось нелегко после смерти вашей жены.
Да, пробормотал папа, опуская взгляд.
А как ты справляешься, Лидия?
Мне трудно. Но я рада, что у меня есть моя семья. Я сжала папину руку, и в этот раз он ответил на мое пожатие.
Улла-Бритт какое-то время рассматривала нас, а потом сменила позу, опустив руки на край стола.
Как я уже сказала, школа направила нам заявление. Последний год Даниель часто прогуливал уроки, несколько раз они вызывали вас в школу, но вы ни разу не пришли, обратилась она к папе.
Стало тихо, я ждала, что он ответит ей. Разве он не понимал, что сейчас обязательно нужно было ответить? Он должен был объяснить ей все, иначе Улла-Бритт отобрала бы у нас Дани, как семейка Свенссонов отобрала Милу.
Простите, сказал папа, откашливаясь. Виноват. С тех пор, как умерла их мать, я мне очень трудно.
Но сейчас уже гораздо лучше, вмешалась я.
Да, сказал отец, улыбаясь мне. Сейчас гораздо лучше. Я прохожу обучение для работы, а еще хожу на беседы с одним человеком.
Последнее было неправдой, по крайней мере я в это не верила. Я знала, что папе советовали поговорить с кем-нибудь, когда умерла мама, но он отказался.
Дани тоже пришлось нелегко, продолжил папа. Он сильно горюет, ему трудно сосредоточиться на уроках. Но постепенно все наладится, я обещаю.
Конечно, мы понимаем, что вам всем пришлось тяжело. Но для ребенка очень важно ощущать стабильность в повседневной жизни, сказала Улла-Бритт.
Разумеется, ответил папа. Я поговорю и с Дани, и со школой.
Как зовут его друзей, с которыми он играет в футбол? спросила меня Улла-Бритт, я сделала вид, что задумалась.
Алекс и Маркус, кажется, так их зовут. Еще он проводит много времени со своим лучшим другом Йокке. Его отец врач, быстро сказала я.
Улла-Бритт посмотрела на папу, тот кивнул.
Вы не замечали, что он поздно приходит домой или общается с неподобающими личностями?
Нет.
А у него нет проблем с наркотиками?
У Дани? перебила я. Единственное, о чем он думает, это тренировки по футболу, ведь он хочет стать профессиональным футболистом.
Мы очень хотим вам помочь, продолжила Улла-Бритт. У меня с собой есть брошюра, в ней информация о том, как именно мы можем вас поддержать.