Хватка заметно ослабла, я встала ровно, по ногам пролилась усталость от долгого хождения на каблуках. Все-таки на похищение и шантаж туфли за несколько сотен баксов вряд ли рассчитывались.
Хорхе подвел меня к отцу, который тут же вперил в меня серьезный, изучающий взгляд, пробегающий по лицу, открытым плечам, одежде.
Тебя не тронули? спросил мужчина, чем вызвал нервный смешок Гонсалеса. Интересно, если бы сейчас прозвучало «да» что-то бы изменилось?
Ты же видишь, что у них целые пальцы, выдала я, вспоминая, что это не совсем правда. И это приносило нереальное удовольствие. Надежда на то, что Гонсалесу было хоть немного больно, наполняла душу настоящей радостью. И, кажется, он понял, что я имела в виду, потому как тихо хмыкнул, отведя взгляд в сторону.
Всего одна ночь, Луиза, проговорил отец, то ли уговаривая себя, то ли успокаивая меня. Да уж, одна ночь в доме врага. В доме человека, который похитил меня и осознание прошибло неожиданно, словно все это время я не позволяла себе думать. Но теперь, в относительной безопасности, мысли нахлынули водопадом, уносящим меня бурным потоком на самое дно, забитое острыми камнями.
Что с Генри? прошептала я, вцепившись в предплечья отца, будто это могло как-то изменить ситуацию.
Да, кстати, Тайфун, мужчина перевел взгляд на Гонсалеса, стоящего рядом, Что с Генри?
Жизнь за жизнь, усмехнулся он. И небрежность, с которой он бросил эти слова, так и будила желание вцепиться в его лицо, царапая, пиная, причиняя боль. Хоть мы с Генри уже не были близки долгое время, но этот человек много раз вытаскивал меня из разных передряг. И его смерть забрала что-то с собой. Но вопреки желаниям, я просто стояла, глупо моргая и думая, что однажды мои ладони сомкнутся на его горле. Я хотела, чтобы он мучился от боли, когда будет умирать.
Справедливо, ответил отец, разрезав лицо едкой усмешкой. И в этот момент я была близка к нескольким убийствам. Там, в клубе, они сами напросились. Парень первым посмел раскрыть рот в мою сторону, это его язык произнес в мой адрес много нелестных слов с понятным содержанием. А я не прощала таких выражений в свой адрес. И если мне хватило послать его на три буквы, то это не значило, что кого-то из семьи это удовлетворило, учитывая и другие словечки.
Какой мир можно построить на том, что слова главы равнялись нулю? Гонсалес хотел призрачного мира, а получил идиотов, для которых его слова ничего не значили. Так что в какой-то степени я понимала, почему произошло то, что произошло. За слова нужно отвечать, а уроки усваивать. Видимо, по мнению отца, нам тоже было чему поучиться у полицейского.
Жду завтра в десять, перевел тему отец, затем взглянул на меня. Надеюсь на твое благоразумие, как мило. Нотации перед ночевкой у «лучшего друга». Обещаю не беременеть и не спать с кем попало, ну и не убить никого в процессе. Но на всякий случай я скрестила пальцы.
Мужчина развернулся, направившись к выходу, и ни разу не оглянулся в мою сторону. Наверное, сейчас в крепкой хватке незнакомого мужчины стояла не Луиза двадцати двух лет, а маленькая девочка, так сильно ждущая отца с «работы». И только с возрастом она узнала, что под «работой» скрывались незаконные сделки, махинации на бирже, допросы, встречи, «случайные» поджоги и еще множество грехов, которые я тщательно оберегала.
Едем, бросил Тайфун, пойдя вслед за отцом. Хорхе убрал пистолет от моей головы, схватил за локоть с такой силой, что кожа побледнела, а по руке пронесся ток боли.
Не обязательно так держать, видел мои туфли? Если не всажу шпильку тебе в глаз, то не убегу, фыркнула я, выдергивая руку.
Прости, красотка, жизнь научила не верить женщинам, и если бы ситуация была другой, то я бы даже подумала, что он пытался быть дружелюбным. Но в нашем мире не существовало дружелюбия.
Отпусти, также коротко обронил Гонсалес, обгоняя нас и скрываясь в машине.
А вот его жизнь ничему не учит, да? усмехнулась я, быстрым шагом пересекая площадку под звонкий перестук шпилек об асфальт. Десять пар глаз наблюдали за тем, как я приближалась к машине. Неужели они так сильно боялись женщину? Убежать я бы не смогла при любом раскладе, убить Тайфуна или кого-то из семьи тоже. Так почему они смотрели так пристально? Я, конечно, неотразима, но не настолько, чтобы ломать глаза. Впрочем, не мои проблемы. Моей проблемой было остаться в живых.
Вот скажи, правда, замаливал грехи в церквушке? спросила я, садясь рядом с Тайфуном. Все внутри переворачивалось от отвращения к этому человеку. Я знала, что в нашей реальности смерть дело частое, но разве это понимание может уменьшить тупую боль в груди?
Это не твое дело, птичка.
Не мое, согласилась, давя желание скормить ему его же галстук. Не знаю, какие у вас договоренности с отцом, но вот как мне это видится: Гонсалес-старший куда-то исчезает, появляется младший, буквально из ниоткуда, и вот удивление, он детектив, случайно оказавшийся в одно время в одном месте с дочерью другого клана. При этом детектив пытается влезть в дела другой семьи, заключить мирный договор. Не странно?
Сегодня мне удалось тебя удивить? внезапно спросил мужчина и, даже не поворачиваясь в мою сторону, закурил. Я отвела взгляд, потому что ответ был положительный. Не отвечай, знаю, что удалось. Так вот завтра ты удивишься еще сильнее, он мельком глянул на меня с таким видом, будто я несмышленый ребенок, которому нужно все объяснять, а мне хотелось лишь стереть эту усмешку.
Я отвернулась к окну, надеясь, что больше не встречусь с ним где-то, и, думая, что пора обзавестись планами на ближайшее будущее. И чтобы эти планы включали в себя не переезд в квартиру на другом конце города, а возвращение в Канаду.
Всю оставшуюся поездку мы провели в полной тишине. Хорхе изредка глядел назад, пересекаясь со мной взглядом в зеркале. Тайфун печатал что-то в телефоне. А я смотрела в окно. Мой же телефон остался в сумке, которая все еще лежала на заднем сидении в машине Генри. Задница полная задница у него осталась жена. Что я должна сказать ей? Отец ведь вряд ли возьмет на себя эту ответственность, учитывая, что женился Генри только из-за того, что однажды нас застукали в машине в весьма интимной обстановке.
Не успела вернуться, а тонна проблем уже окутала с головой.
Примерно через тридцать минут мы остановились около большого минималистичного белого дома на краю обрыва, уходящего в море. Удобно, наверное, и закапывать никого не приходится.
Если бы это место не принадлежало Гонсалесу, то я сочла бы его дьявольски красивым: дом прямоугольного вида с панорамными окнами, огромный сад со всеми возможными сортами роз, небольшие фонтаны и пение птиц. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая все в приятные теплые тона. Кто бы знал, что в доме настоящего чудовища могло быть так тихо и спокойно?
Вызови ребят, и можешь ехать домой, кивнул Тайфун, самолично открывая дверь машины с моей стороны, а затем обхватывая мой локоть. Его ладонь оказалась шершавой, теплой, и от контраста температуры внутри салона и его руки, по телу побежали мурашки, заставляя соски затвердеть. Мужчина, кажется, понял это как-то по-своему. До меня долетел еле слышный смешок.
Так что, заплетем друг другу косички, будем пить вино и смотреть сопливые фильмы? Или что там делают на ночевках? ехидно поинтересовалась я, двинувшись вслед за ним к дому.
Ты будешь тихо сидеть в комнате, которую тебе отведут, а я работать, безэмоционально отозвался он, впуская меня в просторный, полностью белый холл, отливающий немного в молочный цвет, из-за которого все казалось не таким больничным. Мебели здесь почти не было, но мужчина не дал времени рассмотреть обстановку, сразу потянув на второй этаж по винтовой лестнице.