мы потратили молодость в ссорах ненужных,
так давай дорожить нашим счастьем сейчас.
Не страстями постельными нежностью жгучей
я, как прежде, полна Не болею тобой
объективно ты мой самый сильный и лучший
из всех тех, кто мне был предоставлен судьбой.
Никогда на тебя не хотела кредита
без процентов-то слишком уж ценник высок,
только бартер: любовь на любовь, и мы квиты.
Осторожно целую губами висок
Счастье в рассрочку мы взяли когда-то
Счастье в рассрочку мы взяли когда-то
очень хотелось быть вместе скорее,
и неминуема дата расплаты
я этой думой тяжёлой болею:
что с нас возьмут, под какие проценты?
Деньги ли, души ли, жизни ли? Что же?
Я всё отдам до копейки, до цента,
только деньгами, пожалуйста! Можно?
Я украду, заработаю разных
много путей, чтоб разжиться деньгами:
пусть не законных, преступных, опасных,
только пусть счастье останется с нами,
только пусть нежность наш дом не покинет,
только пусть близость нас в целое плавит,
только пусть больше нас не половинят
сердце разбитое целым не станет
Утро встречаю гимном
Утро встречаю гимном
праздную каждый час
жизни с тобой, любимый,
благословляю нас.
Пусть за спиною шепчут,
ведьмой зовут не верь:
к любящим просто легче
счастье стучится в дверь
что не обидят, знает,
и что дадут приют
Счастье лишь там бывает,
где его просто ждут.
Я напеваю по слогам, по нотам
Я напеваю по слогам, по нотам,
что счастье есть, я проверяла есть,
ведь мой любимый самый-самый! вот он:
живой, здоровый, любящий, и здесь!
И после долгой тягостной разлуки
такой же тёплый, искренний, родной
Моё всё это губы, плечи, руки,
глаза твои Ты весь навеки мой.
А главное никто из нас не держит
цепями долговыми рядом быть,
нас тёплая, пронзительная нежность
объединяет Как тут не любить?
Говорят ни стыда, ни совести
Говорят ни стыда, ни совести
эти страсти под старость лет.
Не из гордости мы из горести
не даём никакой ответ:
Мы полжизни седьмыми вёрстами
обходили друг друга, но
наши судьбы, как главы, свёрстаны,
неразлучные мы давно.
Ни заклятьями, ни молитвами
не отменишь любовь-беду,
мы на этой войне убитые,
и полжизни горим в аду.
Социальные роли сыграны,
слава Богу поклон, финал,
и в любовь, словно в омут, прыгаем
Рай был рядом всегда.
Кто б знал
Инцест
Я струны рву и пальцы рву струной
фонтаном кровь пульсирует в ладонь,
от осознания, что ты не мой,
сама взорвусь сейчас, лишь только тронь
Какие боги разделили нас,
столкнув сердца сначала в лобовом?
Я нежности хранившийся запас
стираю с кровью вместе рукавом.
Мне с первой встречи ясно было мой,
и ты кричал глазами "Как же быть?
Нельзя тебя назвать своей женой,
но просто невозможно не любить?"
И сердце разрывается в груди
бессмысленен дурной судьбе протест:
живу одним тобой, но уходи.
Люблю.
Но это грех большой.
Инцест.
Кино
Дали свет: The end. Пустили титры.
Хлопают сиденья в кинозале.
Зрители и судьи, и арбитры,
ждут чего-то всё ли показали?
Почему не вместе эти двое?
Вроде есть для счастья всё, что нужно.
Странные киношные герои:
им любить бы нет, зачем-то дружбой
прикрывают чувства, как газетой,
будто бы любить взаимно стыдно,
вроде и не наше дело это,
но обидно, чёрт возьми, обидно!
Семьи у обоих ну так что же:
c'est La Vie, как говорят французы,
друг от друга отрываясь с кожей,
есть ли смысл в семье быть тяжким грузом?
А герои бьются на осколки,
на куски, и рвутся на запчасти
не подозревали, что настолько
дорого сегодня стоит счастье.
Зрители сочувствуют героям
плачут над картинкой в кинозале.
Ряд для поцелуев. Эти двое
выдыхают дружно: "Не узнали"
Нам даже и не нужно говорить
Нам даже и не нужно говорить:
что толку в тех словах, нас прочно держит
как пуповина шёлковая нить
родства, любви, отчаянья, надежды.
Я сотни раз тебе шептала "Нет",
а ты в ответ с улыбкою лукавой
твердил, что "Нет" не правильный ответ
Мы оба были правы и не правы.
И каждый понемногу подливал
немного лжи, и знаешь, к сожаленью
нас этот яд разит не наповал,
но всё же нет надежды на спасенье.
Мы перешли контрольную черту
и слишком много выпили отравы:
люблю я не того, а ты не ту
друг друга любим мы, и в этом правы.
Счастлива когда в твоих объятьях
Счастлива когда в твоих объятьях,
два дыханья не в противофазе,
мне уже адреналина хватит
соскочила [больно и не сразу].
И теперь другая дурь по венам
снизу вверх летит по серпантину
скрученных пружиной сжатой нервов,
заливая баки эндорфином.
Это кольца рук твоих упрямых
стропами страховочными будто
держат над землёй меня, как мама
даже не умела почему-то.
Ты меня теплом своим укутал
я теперь тепличная немного,
и смакую каждую минуту
[Эндорфины. Не судите строго]
Тот самый
У каждого есть наверно
в душе уголок такой,
живут где последний, первый,
тот самый ещё, другой,
о ком никому не скажешь,
о ком и себе самой
боишься признаться даже
Под кодовым словом "Мой!"
Живёт он под сердцем где-то,
любовью твоей храним,
встречаешь ты с ним рассветы,
глаза закрываешь с ним,
и так ли уж важно, кто там
с тобой коротает век,
ведь в сердце навечно вот он!
особенный человек
Чужое счастье не украсть
Чужое счастье не украсть
не яблоко, не снимешь с ветки,
деля с любимым сласть и страсть,
не надо ожидать ответки:
не судит нас, счастливых, Бог
мы рождены, чтоб былью сказку
создать себе А он помог:
где наказанием, где лаской.
И если на пути земном
нам встретилась любовь то надо
сказать "спасибо" и вдвоём
свой Рай вылепливать из Ада
Бог так долго беду откладывал
Бог так долго беду откладывал
то ли некогда, то ли лень,
ты зачем, мне скажи, загадывал
умереть со мной в тот же день?
И теперь мы летим на встречную
дальний свет чей-то слепит нас,
ну приехали, что ж, конечная.
Были вместе мы. Ровно час.
Вот такая судьбы ирония
всё дословно же, под заказ,
только жаль, что потом не вспомню я
счастья нашего целый час.
Непонятные, бестелесные
растерявшись, висим и ждём:
вдруг помогут/спасут, воскреснем мы,
чтобы всё же пожить вдвоём?
Но Небесная Бухгалтерия,
папки наших судеб подшив,
ставит номер текущий, серию
и сдаёт нас с тобой в архив.
Бог так долго беду откладывал
то ли некогда, то ли лень,
ты зачем, мне скажи, загадывал
умереть со мной в тот же день?
Ты будешь дальше пить, и пить, и пить
Ты будешь дальше пить, и пить, и пить,
вернувшись из далёкого похода,
я что-то мило щебетать/бубнить
про глупости про моду, про погоду
И криком не кричать молчать. Молчать!
Про то, как я дышать боялась даже,
и новости не слышать, не включать
старалась, становясь мудрей и старше,
пока ты океан пересекал
в своей подлодке ядерной, огромной
Не приключений вроде бы искал
работа: океан, опасность, войны,
а мне, как бабе ждать, и ждать, и ждать,
ходить на пирс, молиться горизонту
Не плакать только мило щебетать
Кивать: всё понимаю, да работа
Иногда ты звонишь мне из прошлого
Иногда ты звонишь мне из прошлого:
Как дела у тебя? Хорошо,
у тебя что случилось хорошего?
[Режет вены кухонным ножом.
Нож ползёт от запястья к предплечью и
красным ртом раскрывается плоть.
Просто мяса кусок. Человечина.
Зря ты душу вдохнул в нас, Господь]
И в ответ тишина мне зловещая,
я кричу в тишину: Не дури!
Я не Бог, я лишь слабая женщина,
грех такой на себя не бери
уходить, пока сверху не вызвали,
и меня не тащи за собой
вдруг и я не успею, не вызволю,
не спасу?!! Ладно. Еду. Отбой.
Опять запахло в небе февралём
Опять запахло в небе февралём
и, вместо вьюг январских завываний,
предчувствие весны кричит: "Приём!
Приём-приём, а вот и я! Не ждали?!"
И пусть нам сыплет щедрая метель
перо и пух на снежные перины
в душе уже апрельская капель
настукивает ритм нетерпеливо.
И блеск в глазах безудержный, шальной,
и сердце ледяной сосулькой тает,
и воздух самогонный и хмельной
мне неба синь над головой качает.
Пузырит в венах кровь окситоцин