Василий, неожиданно для всех, окончил гимназию с золотой медалью, к великому удивлению всех домочадцев, и твёрдо заявил отцу, что семейным торговым делом он не намерен заниматься. Он поедет поступать в Имперский Московский университет. И показал вырезку из Вестника, где было написано, что по новому уставу одна тысяча восемьсот тридцать пятого года, плата за обучение составила сто рублей. Макар Дементьевич чуть дара речи не лишился, за сердце своё схватился, узнав в какую копеечку станет ему учёба сына. Но маменька, женщина экономная и разумная, после всех семейных скандалов, выделила из своих сэкономленных на ведении хозяйства денег нужную сумму, и Василий отправился в Москву. С Василием в Москву был отправлен Путят Иванович, его нянька, учитель и соратник всех его игр с самого его рождения. Василий поступил на философский факультет, который являлся предварительным для последующего обучения на юридическом факультете, на кафедру умозрительной и практической философии.
Поселились Василий с Путятом Ивановичем в двух съёмных комнатах на Моховой улице, рядом с университетом. Их домовладелица, вдова Прасковья Павловна Тихонова, была доброй и сердечной женщиной, и за обеды у них брала совсем небольшие деньги, а кормила их вкусно и сытно. За это Путят Иванович всю мужскую работу по дому взял на себя, благо у него руки были проворные. Он хорошо знал и столярное дело, и кузнечное, да и хватка хозяйская у него была, соображал он быстро и ловко.
В университете Василий сразу подружился с Уваровым Денисом, таким же мечтателем и любителем приключений, сыном помещика Уварова Алексея Сергеевича. Они, после занятий в университете, вместе гуляли по Москве, между высоких чопорных особняков, по зелёным и широким бульварам, но мыслями были далеко отсюда. В своих мечтах они продирались сквозь душные непролазные дебри Амазонки, скакали на сильных жеребцах, уходя от погони свирепых индейцев. Или шли с караваном в жарких песках Аравии, на гружёных восточными шелками верблюдах, изнывая от палящего солнца, высушивавшего белую бескрайнюю пустыню. Или летели под парусами в Тихом океане, где они заряжали тяжёлые пушки, чтобы отбиться от преследовавших их флибустьеров, размахивающих весёлым роджером.
В отличие от своего друга, Василий учился легко, отлично, его хвалили преподаватели, отмечая его цепкий ум. Ему было всё интересно, он с жадностью впитывал знания, а так как у него была хорошая память, он мог сразу повторить без запинки преподавателям всё, что они говорили на лекциях. Денис учился с ленцой, стоило ему только посмотреть в окно, сразу его мысли улетали из аудитории, и возвращаться обратно не торопились. Василий, видя, с каким трудом даётся учёба Денису, не бросал в беде своего друга, помогал ему, не считаясь со своим временем.
К зиме в Москву приехала семья Дениса, и они стали устраивать пышные приёмы и приглашать на них не только знать, но и творческих людей. По средам у них в салоне собирались поэты, писатели, композиторы и артисты. Василий несколько раз приходил на эти вечера, садился в самый угол гостиной и внимал каждому слову, которое звучало в зале. Но больше всего ему нравились вечера, когда к Уваровым приходили путешественники, вернувшиеся из далёких и экзотических стран. Он их слушал, и картины так живо представлялись ему, что он словно сам побывал со всеми рассказчиками в их нелёгких, а порой и очень опасных походах.
В один из таких приёмов и произошла судьбоносная встреча Василия с венгерской графиней из дома Кобург-Кохари, поставившая всю его последующую жизнь с ног на голову, похоронив под обломками его сомнительного счастья надежду на спокойную и размеренную жизнь в кругу семьи.
Графиня Са́рика Кобург-Кохари была сияюще великолепна от кончиков её ногтей до гордо вскинутой кудрявой головки. Она ворвалась в салон, словно вихрь посреди спокойного дня, моментально приковав к себе все взгляды мужчин, да и женщин тоже. Шелковистые, иссиня-чёрные волосы, обрамляли её высокий лоб, словно императорская корона, а глаза цвета оливы сияли как две звезды на ночном небе, яркие и холодно-надменные. Стройная её фигура в алом платье словно парила над блестящим паркетом, не касаясь его. Она откинула тонкой изящной ручкой упавшую на лоб прядь и дерзко оглядела присутствующих. И в этом взгляде было всё и то, что она знала, насколько она красива, и то, что её родословная, берущая своё начало в двенадцатом веке, давно уже определила её место среди самых высоких и родовитых семей Европы. И только одно невозможно было увидеть в её взгляде, её тайну, которая и пригнала её из милой и родной её сердцу Венгрии в холодную и далёкую Москву.
А тайна её была в том, что графиня была отвергнута своей семьёй за поведение, которое никак не вязалось с её высокородным рождением. Но не смирилась. Она приехала в Россию за богатым женихом, которых много водилось на необъятных просторах этой великой страны. В её родной, но бедной Венгрии, у Сарики уже не было ни одного шанса подцепить себе отпрыска богатой фамилии. И ей к тому времени уже исполнилось тридцать лет. Её взбалмошный и непоседливый характер, вместо того, чтобы, как и все порядочные наследницы, сидеть дома и ждать женихов, погнал её за красавцем камер-юнкером в далёкий поход в Османское царство, когда ей исполнилось всего семнадцать лет. Прожили они там, в счастливом радужном сне, шесть лет. А потом камер-юнкер неожиданно взял, да и женился на дочери венецианского доджа. Сарика была растоптана, унижена, она хотела наложить на себя руки, пришла даже в порт, чтобы утопиться, но там встретила хозяина шхуны «Донея» Ра́слана Ви́шке. Откуда он, кто он, она не имела представления, но потеряв моментально от него голову, снова окунулась в новые отношения, забыв своего камер-юнкера. Четыре с половиной года она плавала по тёплым морям, и ветер трепал её волосы под старой треуголкой, надвинутой на самый лоб, когда она стояла на баке, вглядываясь вдаль. Она не хуже любого матроса знала назубок всё от фок-мачты и грот-мачты до бизань-мачты, от крамболов до шканцев. И могла даже закрепить стеньгу, если в этом была необходимость. Но, придя однажды в один захудалый порт в тропическом море, её возлюбленный капитан вернулся с берега в сопровождении знойной мулатки, приказав Сарике убираться с его корабля. Сарика была вне себя от бешенства. Она кинулась с ножом на новую избранницу, но Раслан Вишке имел под своим началом два десятка головорезов, поэтому жизнь его научила всегда держать ухо востро. Он выбил пинком из рук Сарики нож, а для верности ещё раз пнул её по ногам, сломав ей одну ногу и кисть. Сарика ползком покинула корабль под хохот и улюлюканье членов команды. Корабль ушёл в своё очередное путешествие, а голодная и обессиленная Сарика осталась лежать на тёплом песке возле бедной деревни, в затерянном в бескрайних водах океана небольшом острове.
Бедные люди в этой деревне и сами жили впроголодь, но несчастную девушку подобрали и накормили. Её поселили в небольшую хижину к семье, где жили муж с женой, две старых бабки, один старый дед, и шесть ребятишек, один другого меньше. Но она, стиснув зубы, терпела все неудобства, стараясь быть вежливой и благодарной. Она питалась какой-то похлёбкой с жирными гусеницами, ела несолёную рыбу на свёрнутых и зажаренных листьях, но терпела. Она выучила их язык, который был простой и не сложный. Так она прожила четыре месяца, до прихода следующего корабля. К тому времени кости её срослись, она резво бегала по берегу, собирая рачков, выброшенных на берег ласковыми тёплыми волнами. Ей не составило большого труда обольстить капитана шхуны «Луцения» Тома Бёрна, и он взял её с собой, направляясь в Портсмут, английский порт. Оттуда она через полгода вернулась в Венгрию, но её семья не собирались порочить из-за непутёвой дочери своё честное имя. Они поселили её, под надзором злой карги Тазии, в маленьком доме на краю Будапешта. Но недолго она сидела у маленького окошечка своей крохотной комнатки и смотрела на перебегавших с криками улицу грязных ребятишек. Она влюбила в себя хозяина пекарни, и в один прекрасный день выгребла все его накопления и отправилась в модный салон, заказав себе целую гору платьев, шляпок, туфелек, в общем, всё, что должно было её вывести в мир богатых и влиятельных мужчин. Но надеяться на хорошую партию в маленькой Венгрии ей уже не представлялось возможным. Она познакомилась с русским интендантом Бирюковым Ильёй Дмитриевичем, и поехала с ним на его родину, в Россию. Сначала она выучила русский язык, потом бросила не очень богатого интенданта и вышла на настоящую охоту. Путь в высший свет ей был закрыт, но были и другие богатые женихи. Те, у которых не было громких имён, зато в карманах их стоял такой золотой звон, что от него у неё горели глаза, и бешено стучало сердце. Вот, с одним из таких миллионщиков, и появилась прелестная графиня в салоне Уваровых. Графиня от природы своей была хорошо воспитана и достаточно образованна, чтобы вести милые светские беседы, а остроумием своим она могла бы затмить даже самых умнейших завсегдатаев салонов. Поэтому вокруг неё сразу образовался кружок, который весело смеялся над острыми фразами, брошенными ею. А она звонко смеялась, стреляя глазами по своим потенциальным жертвам, выбирая себе достойного, чтобы можно было закрепить свою победу перед алтарём. Нынешний её воздыхатель, хоть и воздыхал, глядя на неё, но в законные супруги звать её не собирался.