Богдан уходит. Оглядываюсь с тоской по сторонам. Комната такая же холодная, как и сам хозяин. Огромная кровать пугает. Мне придется спать с Заславским. Каждую ночь
От этого мурашки по коже. Меня трясет и снова начинает мутить. Нет, мне точно нужно увидеться с отцом. Он же не знает, что творит Богдан. Нужно просто ему рассказать!
4 Оля -
К вечеру оказывается, что Богдан уехал в командировку. Узнаю я об этом совершенно случайно и от охранников, которых, к слову, на территории довольно много.
Помимо этих нелюдимых амбалов есть повар и горничная, и экономка. Просто целый штат прислуги.
Мобильный мне, естественно, не вернули, связаться с мужем, чтобы уточнить это, тоже не вышло он уехал. А когда вернется неизвестно.
В этом только один несомненный плюс ночевать я буду одна. После первой брачной ночи одна только мысль лечь в одну постель с Заславским вызывает иррациональный страх. Даже несмотря на то, что, возможно, все могло пройти и хуже.
Второй новостью для меня стало, что моя поездка в клинику отменилась. Не то чтобы мне очень хотелось куда-то ехать, но там был шанс позвонить отцу. Однако на все мои вопросы начальник охраны суворов выдал, что это приказ босса и он не обсуждается.
В итоге следующие три дня я маюсь от безделья и просто не знаю, чем себя занять. Чем дольше остаюсь одна, тем больше думаю о новых обстоятельствах.
Определенно сдаваться я не стану. Что случилось, то случилось. Но мы еще повоюем.
Когда приезжает Заславский, я уже на пределе. Я не привыкла сидеть взаперти, когда себя нечем занять. Тем более скоро уже начнется учеба, а я так и не подала документы, упустив все сроки.
Едва вижу машину мужа, выбегаю из дома. Он успевает дойти до крыльца, когда я оказываюсь достаточно близко, чтобы можно было разговаривать.
Мне нужно увидеться с отцом, требовательно произношу. За эти дни я много раз репетировала свою речь. Но сейчас под его мрачным равнодушным взглядом я слегка теряю свою отвагу.
Нет, отрезает он, обходит по дуге, но я догоняю и снова встаю перед ним.
Богдан, я хочу к отцу! повышаю голос.
Что я говорил насчет тона? мне бы услышать, понять угрозу в его голосе, но меня уже несет.
Я. Хочу. К отцу!
Твой отец мертв. Застрелился в день свадьбы. Так достаточно понятно, что это невозможно?
Я рвано хватаю ртом воздух. Стою не в силах даже слово произнести. Потому что не верю. Этого не может быть. Ведь отец никогда бы
Ты врешь!
Показать свидетельство о смерти?
И опять это равнодушный холодный тон.
Ты должен был сказать! кричу, захлебываясь той пустотой, что открывается в груди. Должен!
Муж хватает меня за локоть и волоком тащит в дом. Я брыкаюсь, кричу, ругаюсь. Обзываю ему и мудаком и бесчувственным чурбаном. А когда мы остаемся одни в спальне, резко замолкаю.
Потому что ловлю его совершенно злой взгляд.
Я тебя предупреждал, Барби. Но ты ведь не понимаешь, да?
То колючее спокойствие, что сквозит в каждом слове пугает сильнее, чем если бы он ругал меня. Выдержка Богдана колоссальна. Но я понятия не имею, что скрывается за ней. Он словно в ледяной броне, и через нее не пробиться.
Муж наступает, а я медленно пячусь назад.
Ты должен был сказать мне упрямо повторяю. Я имела право знать
В день свадьбы? Чтобы ты сидела с траурным лицом в ресторане?
Он мой отец!
Еще недавно ты его ненавидела, ухмыляется Заславский. Раздевайся.
Что?! Нет!
Пытаюсь уйти в сторону, но муж разгадывает мой маневр и ловит, прижимая к себе спиной.
Не надо, испуганно сиплю, чувствуя желание Богдана.
Надо, Барби, надо. Ты ведь не понимаешь по-хорошему.
Его рука шарит под футболкой, а я как назло без белья, сжимает грудь, и это вызывает ненужные воспоминания.
Я не могу. У меня месячные! тараторю, когда Заславский уже стаскивает с меня шорты.
Он чертыхается, хватка слабеет, и я выворачиваюсь, отходя подальше.
Тогда у тебя два варианта.
Я не осекаюсь, наталкиваясь на тяжелый взгляд. Мне кажется, под маской спокойствия бушуют эмоции, но Богдан упорно их скрывает. Он медленно расстегивает ремень на брюках, а я нервно сглатываю.
На колени, Барби. Я судорожно вдыхаю, не верю, что он может быть настолько бездушным. Давай. В следующий раз хорошо подумаешь, прежде чем повышать на меня голос.
Секс последнее, чего мне хочется. Возможно, предложи муж это иначе, я бы и не реагировала вот так. Но я решаю бороться до конца. Бросаюсь к двери, просчитав, что теперь места должно хватить, но уже у финиша меня настигает Заславский. Буквально валит на ковер, лишая возможности двигаться.
Я говорил тебе слушаться? цедит сквозь зубы, удерживая мои руки за спиной.
Не смей! рычу пытаясь брыкаться. Слышишь?
Это ты меня не слышишь, Барби, с каким-то сожалением произносит Богдан, после чего я чувствую, как ягодицы обжигает удар. Причине мне ладонью, а ремнем! Когда он успел?!
Ай! Пусти! Урод!
Следующий оказывается еще более болезненным.
Не смей повышать на меня голос, жена, вкрадчиво повторяет Заславский. Ты теперь в моей стае. Запомни. И главный здесь я. Мое слово закон. Ты поняла?
Упрямо молчу, не собираюсь прогибаться и радовать его своей сдачей.
Я спрашиваю поняла? Еще один удар вынуждает стиснуть зубы сильнее.
Если лупить жену все, на что ты способен, то хреновый из тебя муж, хриплю в ковер. Довольно тихо. Но Богдан слышит.
Забудь про детство, принцесса. Теперь у тебя другая жизнь. И законы здесь другие, еще один удар, рвано вдыхаю, стараясь не думать о том, как горит кожа. Ты либо прогнешься и станешь послушной, либо я тебя сломаю. То, что я говорю делать, не обсуждается. Никогда.
Финальный удар оказывается самым сильным, но после муж отстраняется, и хватка с рук пропадает.
У меня дрожат не только ноги, на глазах злые слезы. Но я упрямо стискиваю зубы и молчу.
У меня нет цели делать тебе больно, доносится до меня. Но воспитывать придется, раз уж ты не понимаешь по-хорошему. И либо ты научишься меня слушаться, либо
Он не договаривает, но я и так понимаю смысл. Однако просто сдаться? Черта с два. Я задушу его своей ненавистью.
Приведи себя в порядок у тебя полчаса. И спускайся на ужин.
5 Богдан -
Я не собирался жениться. Зачем? Я по жизни одиночка. И даже то, что у меня появились свои люди, стая, можно сказать, это не изменило.
Я знаю, что несу ответственность за всех, кто подо мной, кто слушается и знает, что я не подведу. Зачем мне еще какие-то кандалы?
Но Борисов, старый хрыч, сумел уболтать меня взять вдогонку к его долгам еще и дочурку. Сказал на удачу.
И я бы послал его лесом. На кой черт мне еще одна обуза? И так выгребать его бизнес придется долго и муторно. Хотя, конечно, профит с этого будет достойный. Ради чего и ввязался, выкупив все, что задолжал Борисов.
Она еще девчонка совсем, юная, глупая, сказал тогда Валентин Иванович. Ее же разорвут, как только меня не станет.
Я оплатил твои долги. Никто не тронет твою дочь.
А если получишь за нее бонус? старый лис знал, чем заманить. Сука.
Мне тридцать, ей восемнадцать. Между нами пропасть. На хера мне этот детский сад?
Борисов тогда закусился, я видел это. Но он промолчал. Хотя с его-то гонором думал не выдержит, начнет ерепениться.
Поверь, Богдан, ты не прогадаешь. Дай ей свою фамилию. Защити. Тогда удача будет на твоей стороне.
Я, конечно, подозревал, что старый лис слегка не в себе. Давно ходил слух, что потому и хватку потерял. Но это было уже за гранью.
Не интересует.
В тот момент в его взгляде засквозило отчаяние. Пусть и ненадолго, но я четко уловил это. Чтобы уже в следующую минут понять, что не просто так Борисов в свое время держал не один район нашего города:
Ты ведь в должниках у Сабурова ходишь?
Наверное, получи я хук справ, и то бы не удивился сильнее. Потому что об этом знало всего несколько человек. И вряд ли бы Рустам стал распространяться об этом. Те, кто побратался в детском доме, умели держаться рядом, особняком ото всех. Они умели прикрывать своих. Тех, кто был в ближнем круге.