Солнечный ветер - Нани Кроноцкая

Нани Кроноцкая

Солнечный ветер

1. Солнце мое

Сова. Имперский фрегат 27-313, класса Аngelus-Iustitia Inspector Victoriam. Периферия двойной звездной системы Кеплер 47

 Отказы от еды, общее угнетенное состояние, гормонально-стабильна. Общие физиологические показатели в норме. Паразит прогрессирует.  Ойли произнес эту фразу тоном официального обвинителя.  Мак, она снова дурит. И похоже морочит нам голову. Я подготовил инъекцию

 Нет!  он не стал даже дослушивать.  Оль, иногда прежде чем тыкать в человека разумного всякую пакость, можно просто поговорить.

 Ты снова ее покрываешь, Аверин! Не узнаю тебя, капитан. Разуй глаза, где трезвый взгляд на очевидные вещи? Или ты тоже повелся на ее кукольное личико и эти притворные слезы?  доктор вдруг взвился.  О чем мне вообще с ней разговаривать? Предлагаешь беседовать по душам со всеми больными и тяжело раненными?  В бессознанке особенно хороши собеседники. А уж трупы

 Не ерничай,  Марк его холодно осадил.  Только что сам докладывал: показатели в норме. Или лечим теперь несговорчивость? Тебя снова заносит. Приказываю предоставить мне полный отчет показателей Нэрис. Вместе с картой твоих назначений и выпиской о всех проведенных за последние пять дней лечебных манипуляциях. Всё, ты свободен.

 Ты ни разу подобного не запрашивал!  Олейл в ответ уже просто шипел.  С чего вдруг подобная избирательность?

 Эта женщина моя жена! Я несу за нее личную, персональную ответственность.  терпение командира «Совы» стремительно истощалось.  В последний раз я тебе объясняю столь очевидные вещи. Исключительно по старой дружбе.

Их взгляды схлестнулись. И доктор глаза опустил.

Аверин же молча развернулся и вышел. Уже у входа в капитанские апартаменты он притормозил резко и выдохнул. Она все почувствует, нельзя к ней заходить таким взвинченным и злым. Воспоминания вдруг нахлынули бурным потоком. Юность, Земля, Академия. Когда Ойле стал отдаляться? Почему так разительно изменился? Где она, та черта, что друзей разделила? Макар знал ответ на все эти вопросы. И малодушно отгонял от себя саму мысль и возможность признать очевидное

Потом, все потом. Она ведь опять не поела, а в этом тоненьком теле осталось сил не так уж и много Тоненькая тропинка их с ней отношений, пробитая в зарослях расовых и культурных отличий, легко зарастала свежей порослью одиночества. Он кожей чувствовал, как они снова стремительно отдаляются. И ничего не мог с этим сделать.

Над ухом Аверина омерзительно завибрировал сигнал персональной связи. Вдох. Выдох. Нельзя выливать ей на голову и накопившуюся усталость и злость. Макар все эти дни пытался ее избегать. Слишком много проблем на него навалилось, она захлебнется....

***

 Нэрис, ну что у нас снова?  голос его был полон нервного раздражения.

 Зайди ко мне ровно на десять минут,  мне очень сложно было просить его о таком одолжении.

Тем более,  помня, что эту нехитрую просьбу может услышать весь экипаж. Противно и страшно.

Инспектор же не ответил и связь отключилась. Я заметалась по каюте. А если он все же придет? Как доказать ему свои страхи? Для него я простая дикарка, ненужное приобретение, о котором наверняка инспектор жалел уже неоднократно. Но никто его не заставлял давать клятву заботиться обо мне перед лицом камня предков. И вступать в круг отбора.

 У меня мало времени!  усталый голос внезапно прозвучал прямо за спиной. Я вздрогнула, не удержав равновесия и попыталась упасть. Тихо ругнувшись, Макар поймал мое неуклюжее тело, тронул рукой стенную панель и усадил аккуратно на тут же вытянувшуюся кровать.

Выглядело со стороны это все наверняка безобразно.

Как будто его соблазняют. У меня закружилась мучительно голова. Пришлось закрыть глаза и сделать пару глубоких вдохов.

Аверин молчал, наблюдая. Конечно же, он мысленно он меня проклинал.

 Хат инспектор заставила себя заговорить, наконец, но была прервана раздраженным:

 Макар. Мак, Кар, Макарий,  как хочешь зови, я устал напоминать тебе свое имя.

 Рик,  ляпнула первую же ассоциацию с ним.

Инспектор криво в ответ усмехнулся.

 Ты же не за этим звала меня, я надеюсь?  очень холодно прозвучало.

 Нет, инспект он взглядом остановил меня.  Рик. Я прошу тебя не допускать ко мне больше вашего лекаря.

Инспектор удивился. Настолько, что на секунду задумавшись, вернулся ко входу в каюту и дверь за собой очень плотно закрыл, включив всю защиту и все блокировки. Я молча за ним наблюдала. Он что, мне поверил?

 Ойле,  наш врач,  произнес таким тоном, каким разговаривать впору с душевнобольными.  Твое состояние сейчас трудно назвать даже стабильным. Я помочь тебе не смогу.

Не поверил, конечно. Что ему глупая и капризничающая дикарка? Эти люди считают себя чуть ли не богами. А я так. Глупое приключение.

Сама не заметила, как отчего-то заплакала. Мерзкие слезы! Не хватало еще мне увидеть на лице капитана брезгливое выражение. Или еще того хуже высокомерную жалость, как у отца.

Но Макар удивил.

Подошел, вытер пальцами слезы, и перехватив мою руку сжал в ладонях холодные пальцы. Очень нежно потер их, согревая горячим дыханием.

 Рассказывай, все подробно и не опуская детали,  он был очень близко, присел рядом на корточки и очень серьезно вглядывался в мое лицо.  Даже если тебе это кажется глупым.

 Он трогал меня,  начала было тихо, но увидев поджатые губы инспектора, поспешно добавила:  не как лекарь, как мужчина.

Аверин нахмурился. Потом прижал палец к виску, дождался тихого зуммера сигнала вызова личной связи (она его уже отличала) и тихо проговорил:

 Игорешик, мне выдай-ка запись утреннего медицинского осмотра Нэрис. Я знаю, что у тебя его нет и быть даже не может, но с меня одно желание. Только не эротическое. Выдай мне все прямо в ее каюту, на визор.

Уже спустя десять секунд я с нарастающим ужасом поняла, что все это время за мной наблюдали и кадры эти совершенно бесстыдно записывали.

Мучительно покраснев, лицо спрятала снова в ладони, вырвав руку у капитана.

Какой стыд! Экраном каютного визора служила стена над кроватью и на разворачивающихся там кадрах я выходила из душа совсем обнаженная, даже без полотенца!

Так и застыла, дрожа от нахлынувшего смущения, краем уха слушая звуки видеозаписи. Капитан тоже молчал напряженно, некоторые кадры он пересмотрел раза два или три. Потом снова связался с таинственным Игорешиком.

 Из хранилища запись изъять, перекинуть ко мне, на закрытые диски. Ойле допуск в каюту Нэрис закрыть до моего особого распоряжения. Выполнять.

 Кэп а желание?  пробормотал мужской голос.

 Пожелай, чтобы я прямо сейчас никого не убил. Постарайся быть убедительным!  инспектор так рявкнул, что я на кровати подпрыгнула.  Выполнять.

И замолчал. Прошла минута, другая. Напряжение нарастало, сгущалось, закручивалось тугими спиралями в воздухе. Что он теперь сделает? Вдруг сочтет меня падшей женщиной, совратившей его экипаж? От меня снова одни неприятности.

Громкий вздох, и его мужские горячие руки оторвали ладони от моего красного лица.

 Я не знаю, что говорить в таких случаях,  прозвучало тихое неожиданно.  И понятия не имею, что делать с тобой.

Я так и знала. Попыталась вырвать из его рук не получилось. Рванулась с кровати,  поймал.

 Зато я понимаю этого гада,  лицо Макара стремительно приближалось, закрывая собой очертания комнаты.  И знаю, что делать с собой.

Горячие губы накрыли мне рот, перекрывая возможности возразить. Темные глаза капитана стали похожи на бездну, в которой я безнадежно тонула. Жадное прикосновение, оно будто жалило, но к своему величайшему ужасу я вырываться не стала. Не захотелось.

В такие моменты сознание лишь мешает. У меня был единственный шанс узнать его самую откровенную правду, ясно прочесть его чувства и мысли. Ощутить капитана Аверина. И я его не упустила.