Она вошла в комнату для брифинга, и телефон чуть не выпал из рук Даниэль уже сидел за столом, изучая документы перед полетом. Какого черта он так рано? Ей казалось, он любит опаздывать.
Оливия молча прошла к окну и прошептала в телефон:
Я перезвоню тебе из Бангкока. Люблю тебя.
Капитан тут же поднял глаза на нее и, видимо, хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил про их уговор и лишь кивнул. Оливия молчит, и это здорово! Надо было раньше предложить ей. Хотя последние слова, сказанные в телефон, не ускользнули от его внимания. Ему казалось, что такие горделивые особы не способны на проявление чувств. Не важно, с кем она разговаривала, он искренне жалел этого человека.
Минуты, проведенные в молчании, казалось, длились вечность. И если для него все складывалось идеально, то Оливия воспринимала молчание как пытку. Она еще никогда не молчала так долго. На секунду Оливии даже показалось, что сейчас она сорвется и проиграет. Но, вспомнив, что ей тут же придется покинуть экипаж, стиснула зубы и продолжила игру, мысленно разговаривая сама с собой.
Напряжение стало спадать лишь тогда, когда в комнате стали собираться люди. Собрание прошло довольно быстро, капитан не стал задерживать и отпустил всех в салон, оставшись с Марком решать предполетные дела.
Оливия попросила Келси поставить ее в хвостовую часть самолета там она точно не увидит Даниэля Фернандеса. От кабины пилота до хвоста целых семьдесят три метра.
Семичасовой полет прошел на удивление спокойно, Оливия так увлеклась работой, что совсем забыла о пилоте, вспоминая о нем лишь в момент, когда шелковый голос обращался к пассажирам после взлета и перед посадкой.
Оливия, прошло сорок минут с момента моего звонка пилотам, позвони в кабину, узнай, как они, Келси прошла мимо рядов кресел.
Но почему я? Брови Оливии изогнулись дугой от неожиданной просьбы.
Мне надо срочно заполнить кое-какие бумаги и отнести их на второй этаж, сделай это.
Семьдесят три метра вновь сжались в считаные сантиметры. Звонить пилотам каждые сорок минут днем и каждые двадцать минут ночью обязывали правила гражданской авиации. Экипаж должен знать, все ли в порядке с пилотами.
Схватив трубку телефона, она нажала кнопку связи с пилотами, уткнувшись лбом в стену. Что она ему скажет? Ничего. Потому что тогда проиграет спор.
Я слушаю, услышала его голос.
Оливия молча повесила трубку на место. Этого было достаточно с ними все в порядке. Больше она ничего не желала знать.
Вечером они всем экипажем сидели в одном из ресторанов Бангкока за большим столом, пробуя экзотические блюда и обсуждая запомнившиеся полеты. Оливия слушала их рассказы с большим интересом.
Сегодня пассажирка задала странный вопрос: почему мы снизили скорость, засмеялась темнокожая Дженнет из ЮАР. Я спросила: «Почему вы так решили?», она ответила, что просто посмотрела в окно.
Иногда они задают глупые вопросы, на которые мы должны давать глупые ответы, пробурчала Мирем, крупная светловолосая девушка из Норвегии.
А помните, как нас поселили в отель в Дели, а в номерах были тараканы с меня ростом? поморщилась Нина.
Не знаю, как насчет тараканов, Даниэль улыбнулся, но в моем номере сидела полуголая девушка.
Марк, засмеявшись, толкнул его в плечо:
Это было в Бангкоке.
Нет, это было в Дели. Такое я точно не забуду.
Все засмеялись, вспомнив этот случай. Все, кроме Оливии. Возмущенная, она хотела съязвить ему, но вовремя опомнилась.
Оливия, а в твоей практике были интересные случаи? спросила Нина, повернувшись к девушке, и все взгляды устремились в ее сторону. Но она чувствовала только его взгляд. Надменный, хитрый, ждущий ответа. Резко отвела глаза она расскажет свой случай для других членов экипажа. Не для Даниэля Фернандеса. Не ее проблемы, что он сидит с ними за одним столом.
В моей практике был случай, но он не смешной, она закусила нижнюю губу, вспоминая тот ужасный сентябрьский полет и бесконечный лондонский ливень, большими каплями барабанивший по стеклу иллюминатора и разбивающийся на сотни мелких брызг. Мы возвращались домой в Лондон, когда самолет попал в зону сильной турбулентности, его начало трясти Она замолчала, нахмурив брови. Казалось, ничего особенного, но самолет трясло с каждой секундой все сильнее и сильнее. Вскоре стало совсем страшно. Знаете, чего больше всего боятся пассажиры? она обратилась ко всем. Как вы думаете?
Когда самолет резко снижает высоту? произнес Марк, смотря на Даниэля, но тот молчал, неотрывно наблюдая за Оливией.
Нет, произнесла она, когда выпадают кислородные маски.
Точно! вскрикнула Келси. Это самое страшное для них. Мысленно они уже хоронят себя.
Оливия кивнула, продолжая рассказ:
В тот полет именно так и случилось: самолет трясло так, что выпали маски. И началась жуткая паника. Даже не паника это была массовая истерия. Некоторые люди вскакивали со своих мест, кричали, молились. Мы успокаивали их, как могли. Один крупный мужчина, под два метра ростом, никак не мог угомониться. Пока бортпроводники успокаивали и пристегивали остальных, я пыталась усадить его на место, но он решил выйти из самолета, она усмехнулась, потупив взгляд, выйти из самолета! Вы представляете, на высоте! Все внимательно слушали ее, но Оливия уже этого не замечала, погрузившись в воспоминания. Я стала бороться с ним, не давая пройти к двери. Я помню только, как он ударил меня со всей силы, и то, как, падая, я ударилась о железный столик бортового питания, который выкатился из кухни. Помню крики пассажиров. Помню боль. Помню, что пытаюсь встать, перепачканная кровью, но вновь падаю и боюсь, что мужчина перепугает всех до смерти. Больше ничего, я потеряла сознание.
Минуту еще все сидели в тишине, переваривая ее слова. Даниэль опустил глаза, вспоминая недавний полет и песчаную бурю. Не зря он накрыл ее ладонь своей, почувствовал ее страх.
Этого мужчину успокоили? спросила Келси, и Оливия кивнула, слегка улыбнувшись.
Да, другие пассажиры-мужчины. А я провела в больнице неделю.
Не хотела бы я оказаться в такой ситуации, прошептала Нина, сумасшедшие плаксы мне попадались, но чтобы выйти во время полета Такого не было.
Оливия взглянула на Даниэля. Он как будто изучал ее. О чем он думал? Определял степень повреждения мозга? Наверно, нажалуется в «Arabia Airlines», что на его борту стюардесса с физической и психологической травмой. Кто дергал ее за язык? Оливия злилась, нахмурив брови, но продолжала смотреть на него.
Капитан заметил, как она нахмурилась. Он и раньше думал, что в голове у новой стюардессы явный бардак, а теперь убедился сам. Даже доказывать не надо. Заметно было с первой встречи. Но почему-то сейчас ему захотелось нанести ответный удар тому мужчине. По прилете на месте капитана того экипажа он так бы и сделал. Но не ради Оливии Паркер, нет. На ее месте могла оказаться любая стюардесса.
Даниэль, от мыслей об Оливии его отвлек голос Марка, задумайся. Наши бортпроводники каждый рейс могут испытать на себе безумство неадекватных пассажиров.
Капитан кивнул:
Нам проще устав обязывает нас во время нештатных ситуаций закрывать свою дверь плотно. Я же не могу бросить штурвал самолета, когда он находится в глубокой болтанке, и бить морду неадекватным пассажирам.
Даниэль прав, Келси встала, каждый занимается своей работой. Пилот в ответе за жизни людей, которые у него за спиной. Все они ждут благоприятной посадки. Идя на помощь одному члену экипажа, вынужден подвергать опасности всех.
Один или пятьсот? Даниэль снова посмотрел на Оливию. Конечно, пятьсот. Она не стоила таких жертв. В каком угаре надо быть, чтобы покинуть кабину и бежать ей на помощь? Явно не в здравом.