Претензия не ко мне. Скорее, к вам и вашему гостеприимству, отозвалась невозмутимо.
А мне нравится твоя здоровая наглость! хохотнул Краснопольский. Снова встав с кровати, серьезно и спокойно сообщил: Тебе сейчас лучше, но это ненадолго. Постарайся успеть принять душ. Из комнаты направо, жестом указав на смутно виднеющуюся в темноте дверь, вновь посмотрел на меня и добавил: Освещение поставил на минимум, но потерпеть все же придется. Специальных ламп не держу, уж извини, демонстративно развел руками. Не планировал мертвую и грязную боярыню-наркоманку сегодня принимать.
Плавно развернувшись, мужчина подошел к выходу из комнаты. Дверь он начал открывать нарочито медленно, и я крепко зажмурилась. А услышав тихий хлопок, вздохнула: Краснопольский явно догадался, от чего я страдаю, но почему-то помогал. Вопрос что им движет?
Постанывая, сползла с кровати и направилась в душ, волоча по полу одеяло. Архитектор прав помыться точно не помешает. Распахнув дверь, дрожащей рукой нащупала выключатель. Мягкий свет тотчас залил ванную комнату. Мучительно застонав, закрыла ладонью мгновенно заслезившиеся глаза.
Как же больно!
Не отрывая ладони от лица, с горем пополам прикрыла за собой дверь. Скинув одеяло с плеч, опустила голову. Глаза все так же резало. Похлопав веками, подождала немного, пока боль станет чуть меньше. Постепенно сквозь мутную пелену перед взором проступил безобразно грязный подол серого платья: похоронный наряд остался при мне. Да какая, в сущности, разница?
Жмурясь, осмотрелась. Кремовая плитка на стенах, гигантская черная ванна, такого же цвета санузел. Углядев матово поблескивающую душевую кабину, меленькими шажками направилась к ней.
Остановившись у раздвижной двери, принялась стягивать с себя грязную тряпку, когда-то бывшую платьем. Пальцы тряслись, не слушались, а по спине и лбу струился ледяной пот. Дотянув платье до шеи, устало прислонилась плечом к прохладной стене. Немного передохнула, а затем единым рывком стащила ненавистную тряпку и бросила на пол.
«Видимо, в этом мире покойникам трусы не положены», безэмоционально отметила полное отсутствие на теле нижнего белья.
Держась за стену, обошла валяющееся платье, осторожно забралась в душевую кабину. Едва закрыла за собой дверцу, сверху полилась вода: не холодная, не горячая именно такая, как нужно.
Выберусь, надо домой подобную технику установить.
Упругие струи принялись смывать грязь, пот и соль. Падая на плечи, вода ручейками стекала по шее, спине, ягодицам, ногам. Но, очищая тело, она, увы, была не в силах излечить израненную душу.
Воспоминания о пережитом нахлынули неожиданно. Одновременно с ними пришла та самая дикая боль. Не сумев сдержать мучительного крика, я резко осела. Все до единой мышцы в теле скрутила судорога.
Корчась на полу от нестерпимой муки, прикусила до крови губу и, поскуливая, попыталась сжаться в малюсенький комочек. Ненамного, но все же стало легче. Эта пытка знакома. «Заботливый» Потемкин прерывал ее лишь очередной «дозой».
Но на мне больше нет треклятых артефактов! Я справлюсь! Все пройдет. Надо просто потерпеть.
Да что ж такое! послышался откуда-то раздраженный мужской голос. Вечно от тебя одни проблемы!
Смутно воспринимая происходящее, сквозь боль ощутила, как сильные руки подхватили под колени и плечи. Резкий рывок. Я судорожно вцепилась в рубашку Краснопольского.
Не отдавай мужу, прошептала искусанными, окровавленными губами.
Удивила. Думал «поправиться» попросишь, язвительно пробормотал Назар и вынес меня из душа. Его практически неслышимые шаги набатом стучали в голове.
Аккуратно положив на довольно твердую поверхность, набросил сверху на мое обнаженное тело что-то мягкое. Я оказалась в темноте, укрытая с головой то ли пледом, то ли одеяльцем, не имея ни малейшего представления, где нахожусь. Накатившая лавиной боль застыла в наивысшей точке. Тело самопроизвольно свернулось калачиком, и я изо всех сил постаралась абстрагироваться от мучений.
Господи, как же больно!
Куда делся архитектор, сейчас абсолютно не волновало. Скрипя от боли зубами, судорожно цеплялась за укрывающую меня тряпочку. Держаться помогали лишь кровожадные мысли о мести.
Пройдет. Надо просто потерпеть. Потемкин, если выживу, сама тебя убью!
Жива? неожиданно послышался спокойный голос Краснопольского.
Взявшись за краешек одеяла, он резко сдернул его с головы. Падающий откуда-то сбоку призрачный лунный свет осветил фигуру сидящего предо мной на корточках мужчины. Тяжело дыша, я смотрела на человека императора, а тот, в свою очередь, внимательно изучал мое искаженное гримасой боли лицо.
Посидев так несколько долгих мгновений, хмыкнул. А после протянул большую кружку с отвратно воняющей жидкостью.
Пей! приказал безапелляционно.
Нет, едва заметно мотнула головой.
Дело хозяйское, глубокомысленно пожевал губами Назар и сухо добавил: Сдохнуть на моем диване не позволю. Звонить твоему «любимому»?
Нет, мой голос напомнил карканье испуганной вороны.
Пей! вновь приказал Краснопольский.
Приподнявшись, тяжело оперлась на предплечье. Одеяльце соскользнуло, обнажив плечи и грудь, но я, неотрывно смотря в глаза мужчины, не обратила на такой пустяк внимания. С выбором совсем негусто: либо вернуться к садисту, либо выпить непонятную дрянь.
Впрочем, если бы хотел сделать плохое, уже сделал бы.
Протянув подрагивающую руку, попыталась взять кружку непослушными пальцами. Не удержала. Мгновенно поймав ее, архитектор сокрушенно вздохнул. Осторожно поднес к моим губам, замер. Чуть подавшись вперед, сделала несколько маленьких глотков. Тут же почувствовала вкус просто запредельной горечи. Скривившись, отстранилась.
Допивай, велел сурово.
Тяжело глянув на Краснопольского, с силой выдохнула. Быстро допила все до капли и устало упала обратно на диван.
Вот и молодец, неожиданно миролюбиво сказал Назар. Скоро полегчает, а потом уснешь.
Деловито поправив на мне одеяльце, он встал. Постоял пару мгновений недвижимо и отошел, унося с собой пустую кружку.
Меж тем гадкий на вкус и омерзительный на запах напиток, определенно, подействовал. С явной неохотой боль начала отступать. Боясь нового витка, я лежала с закрытыми глазами и старалась не шевелиться.
Послышался тихий шелест. Затем диван немного прогнулся, и за спиной кто-то лег. Сильные руки крепко обняли.
Что за дела? поинтересовалась хрипло.
Ты совсем обнаглела? возмущенно выдал Краснопольский. Мою кровать изгваздала, захватила диван! А я, знаешь ли, спать на полу не собираюсь, добавил решительно.
Откровенно говоря, меня не особо интересовало, кто сейчас лежит рядом. Сил просто не было. Разговаривать не хотелось. Однако, натягивая на грудь одеяло, глухо пробормотала:
Белье поменять не судьба?
Еще чего! фыркнул архитектор. Завтра придет горничная, все сделает, помолчав, с ехидством произнес: Костлявые полудолхлые боярыни сегодня у меня никаких эротических фантазий не вызывают.
Вот и славно, прошептала, неожиданно проваливаясь в глубокий сон.
Пронзительно синее небо. Неспешно ступая в сиренево-розовом тумане, я в белоснежной рубахе шла куда-то. Мне давно не было так хорошо, покойно. Ни мыслей, ни тревог, ни боли. Умиротворение. Неземное блаженство.
Туман медленно расступился. Проявились очертания одинокого высохшего дерева, на котором, вцепившись острыми когтями в причудливо изогнутую ветку, сидел гигантский орел. Он не вызывал волнений, и я пошла к дереву. Под босые ступни ложилась мягкая изумрудная травка.