С этими словами я так решительно закрыл чернильницу, что едва не пролил всё. Пока отряхивал дневник и убирал вещи обратно в сумку, доктор молчал, а я боялся посмотреть ему в лицо. Вдруг стало невыносимо стыдно за мою тираду. Я, наверное, выглядел со стороны невероятным гордецом и дураком.
Когда же, наконец, мы встретились глазами, доктор Остерман добродушно улыбался, топорща свою идеальную бороду.
Дорогой Михаэль, произнёс он тепло, я не осмелиться спорить с кем-либо, кто говорить о своём деле с такой любовью. Он вдруг поднял руку с вытянутым указательным пальцем и добавил: Я знать, с кем вас познакомить. Настасья Васильевна любит нас пугать. О, почти каждый вечер мы собираться у камина в гобеленной гостиной и слушать её ж-жюткий сказка. И моя Клара. Это моя дочь Клара. Она полюбить вас сильно-сильно за ваши истории и не оставить в покое, пока вы не рассказать ей всё. Моя Клара сирота. Ей так одинок. Друзей здесь, в глушь совсем неть. Она прочитать уже все книги в библиотеке графа, и ей сталь скучно.
Графа? Я так растерялся от его длинной речи, что смог спросить только об этом.
О, я, я. Граф. Александр Николаевич. Вы должны остановиться у него. Где вы остановиться? Неважно. Забудьте эти ужасный провинциальный гостиниц. Клопы! Мыши! Кошмарь! Граф обожать таких людей, как вы: образованные, умные, честные юношь. Идёмте.
Он вдруг сорвался с места, кинулся к карете и велел извозчику снять его саквояж.
Мы идём немедленно! воскликнул доктор. Ждать туть можно до смерть. Лучше ходить. Полезно для здоровье.
Сказав это, он запнулся, посмотрел на меня обеспокоенно.
Хотя вам ходить с ваш состояний
Я в порядке! возразил я, закидывая сумку на плечо. Голова уже совсем прошла. Я бессовестно соврал, но оставаться на дороге дольше хотелось куда меньше. Что, если я снова её увижу?
Стоило оглянуться на поле, и меня стали терзать сомнения: не потому ли появилось видение, что я ударился головой? Что случилось первым: видение или удар?
Мы распрощались с извозчиком, тот пообещал заехать в поместье графа, как только сможет починить карету, и завезти наши вещи. До сих пор, кстати, не завёз. Пошли мы налегке: я с заплечной сумкой со своим дневником, доктор с саквояжем, который казался куда увесистее, но этот высокий лойтурец нёс его так легко, точно там лежала пара листов бумаги.
Вы не пожалеть, что погостить у графа. Курганово самый богатый, самый красивый усадьба во всей империи.
Далеко она?
Час полтора? прикинул доктор, щурясь на солнце. Если вы усталь, или голова кружиться, нужно присесть.
Нет, я в порядке.
Но на первом же перекрёстке я с лёгкой тоской оглянулся на дорогу, уходившую в сторону. На повороте там стоит большой серый камень, обросший со всех сторон мхом.
А это?..
Камушекь, очень смешно произнеся ратиславское слово, ответил доктор.
Просто камушек? слегка улыбнулся я. По-моему, так целый камеще.
Надо признать, мне как рдзенцу тоже очень нравятся эти увлекательные формы ратиславских словечек. Они звучат чудно, некоторые даже красиво, несмотря на то что в целом ратиславский язык груб, неповоротлив и уродлив. Но чем дольше живу в Белграде, чем дольше путешествую, тем сильнее проникаюсь их культурой. Даже дневник и тот стало легче вести на ратиславском, чем на рдзенском. Если прежде я делал это ради упражнения в письме, то теперь выбираю ратиславский язык не задумываясь. Так даже удобнее на случай, если со мной что-то случится и мои записи понадобятся для работы кому-нибудь в университете.
Неть-неть, замотал головой доктор. Камушекь это название поместья. Там живуть провинциальные люди.
Я заметил, как доктор уже не в первый раз использовал это слово, явно вкладывая в него уничижительный смысл. Несмотря на то что я и сам не испытываю симпатии к грязным тёмным ратиславским кметам и их таким же грязным и неучёным господам, слышать эти слова от ухоженного доктора было одновременно неприятно и печально. Но, пожалуй, человеку науки и должно быть невыносимо зарывать свой талант в глуши на болотах посреди Великолесья.
Отчего же «Камушек»? Есть какая-то история об этом камне?
Минуя перекрёсток, я оглянулся, пытаясь приметить что-либо необычное в камне узор или надпись, но ничего не заметил.
Спросить мою Клару, посоветовал доктор. Она любит всякие истории, особенно страшные. И дружить с сыном хозяина этой усадьба. Неприятный молодой человекь. Я лучше рассказать о Курганово. Поверьте, во всей империи вы не найти поместье лучше. Граф сотворил чудо. Чудо! Двадцать лет назад тут был пустырь. Болото. Дикие места! Призраки бегать, летать туда-сюда, туда-сюда. Доктор взмахнул свободной от саквояжа рукой, показывая, как призраки летали по болотам. Порхать словно птички, мучить бедный кметы. А потом оп! и пришёль граф. Он быстро навёл порядок. Даже императорь к нам приезжать. Он так благодарил граф, так хвалил.
Император? поразился я. Здесь?
Да-да, император, с гордостью закивал доктор. К нам порой приезжать важные люди, вот, даже учёный, как ви, мольодой чельовек. Почему вы приезжать именно в Великолесье? В наших краях много страшных сказок
Мы шли легко, быстро. К счастью, ни у меня, ни у доктора вещей с собой почти не оказалось. Доктор отлучался из поместья ненадолго, а у меня, стыдно признаться, ничего кроме ночной рубашки да пары сменных сорочек и нет. Переживаю, что буду делать, если вдруг ударят морозы и выпадет снег. В Новом Белграде не так уж нужна крепкая обувь. От здания университета я далеко и не уходил, а если была сильная необходимость, одалживал обувь у Лёши. Но в ратиславской провинции дороги грязь и навоз. По ним лошадям пройти нелегко, не то что человеку.
И вот, пройдя почти два часа по разбитой просёлочной дороге, я был совершенно поражён неожиданно открывшимся мне видом на усадьбу.
С соседнего берега показались грандиозные постройки, и пристань, самая настоящая каменная пристань, аккуратные башенки храма и колокольни, и белые беседки, и большие кованые ворота с, очевидно, гербом графа. Это были дубовые ветви, в которых запутались мотыльки. Символика для геральдики настолько редкая, что я пообещал себе вернуться попозже и зарисовать. Оставлю место.
Бабочки в геральдике, надо сказать, символизируют бессмертие, непостоянство красоты и душу, что стремится в высоту, а дуб же, несмотря на свои традиционные значения, к тому же ещё и древо, неизменно связанное со смертью и загробным миром. О дубе, кстати, я бы сам не догадался. Это мне подсказала Настасья Васильевна.
Добро пожаловать в Курганово, с такой гордостью, точно усадьба принадлежала ему, произнёс доктор. Уверен, вы влюбиться в наши края. Граф невероятный человек. Extraordinär[5].
Подозреваю, он сказал это не на ратиславском, потому что не мог произнести. Честно признаюсь, мне и самому часто нелегко до сих пор выговорить что-нибудь такое.
Оказавшись в Курганово, я скоро понял, о чём говорил доктор, почему так восхищался графом.
Мы перешли реку по грандиозному каменному мосту со статуями русалок. Не представляю, какое состояние у графа, если он может позволить себе построить мост, какой можно было бы увидеть в центре Нового Белграда. Дальше к усадьбе ведёт липовая аллея, а сам хозяйский дом ничуть не уступает столичным дворцам и, помимо всего, построен по лойтурскому образцу, а под крышей его (в одной из башенок крыша стеклянная) даже не верится настоящая обсерватория. Впрочем, фамилия графа Ферзен наводит на мысль, что предки его происходят из какого-нибудь знатного лойтурского рода, что пару веков назад, по-видимому, искал удачи в Ратиславии после Обледенения Холодной горы.