Почему после 40-ка не поздно! И есть ли жизнь после монастыря? - Данилова Елена

Елена Данилова

Почему после 40-ка не поздно! И есть ли жизнь после монастыря?

Введение

Я собираюсь рассказать историю женщины, которая в 22 года откладывает красный диплом МГУ и выбирает жизнь в монастыре, проводит в стенах обители 16 лет, возвращается в «мир» накануне своего сорокалетия, выходит замуж, рожает своего первого ребенка почти в 41 год, и в течение 7 лет успевает родить еще троих детей, а будучи мамой четверых, находит себя в поддержке женщин как доула.

Мне самой не верится, но все написанное обо мне. Начала писать и говорить о себе только сейчас, когда мне пятьдесят.

Монастырь был запрещенной темой для меня 10 лет точно после того, как я вернулась к прежней жизни. Я не могла говорить об этом даже с мужем. Очень злилась на него, когда он с гордостью говорил в компаниях, что его жена из монастыря. Наверное, мне казалось, что меня сочтут сумасшедшей или, как минимум, странной.

Безусловно, каждый человек уникален и любая жизнь полна событий и опасных поворотов. Но некоторые истории вызывают у нас особое удивление и захватывают необычными почти нереальными приключениями. Именно об одной такой жизненной истории и пойдет речь в этой небольшой книге.

Речь пойдет не о том, зачем уходят в монастырь и почему возвращаются из него, не только о женщине, неожиданно ставшей многодетной мамой после 40 лет, не только о поиске предназначения и своего места в жизни. Вы увидите на реальных событиях, как могут развернуться жизненные лабиринты, если слушать себя и доверять Богу. И, в конце концов,  это просто любопытная и весьма необычная история.

Итак, приглашаю вас, друзья, вместе со мной вспомнить и еще раз прожить.

Часть 1. Монастырь

Глава 1. А что там в детстве?

Первый вопрос, который мне задавали, узнав, что я прожила 16 лет в монастыре: «Ну и что у тебя случилось? Какая трагедия тебя туда занесла?»

А я попробую заглянуть чуть дальше, в детство и юность. Может, я была какая-то особенная, необычная? Может, семья была глубоко верующая, церковная? Может, бабушка тайком крестила и водила в Церковь?

Сразу скажу, семья у меня была совсем не церковная, даже крещен никто не был. А бабушка и вовсе была ярая коммунистка и фанатка Сталина. Жили же мы в действительно святом месте. Родители, ученые-физики, работали в закрытом городе Арзамас-16 (ныне Саров), который построен на месте древнего Саровского мужского монастыря. То есть древние монахи ходили именно там, где в моем детстве находилась музыкальная школа, театр, детская поликлиника и еще куча магазинов и административных зданий. О существовании монастыря, высоченных храмов на месте городского сквера и тем более о пещерах под территорией монастыря я в детстве и не подозревала. Видела только одиноких бабушек, которые частенько направлялись в лес за водой на загадочный «источник батюшки Серафима» в еще более загадочную «пустынку». Пустынка батюшки Серафима это место, удаленное от самого монастыря, где в свое время уединенно жил прп. Серафим Саровский. Во времена его бытия там стоял небольшой домик, рядом с которым батюшка своими руками выкопал источник он впоследствии и стал считаться чудотворным. Будучи школьницей, я об этой стороне жизни совсем не думала, потому что никто из моего окружения не был близок к Богу и батюшке Серафиму. А бабушки, шедшие молиться на святой источник, жили в какой-то параллельной реальности.

Какая я была?

Я плохо помню детство. Это может что-то значить, а может не значить ничего. Мама и папа были немногословные, в семье мы с сестрой никогда не слышали нравоучений, и я не помню, чтобы меня ругали или воспитывали со строгостью. К сожалению, родителей уже нет, и именно сейчас, когда мне так хочется расспросить о своем детстве, спросить не у кого.

С детских фотографий на меня чаще смотрит маленькая серьезная девочка со строгим и проницательным взглядом. Да, с ранней юности я помню себя с горизонтальными морщинами на лбу, как будто уже тогда была взрослой, старше своего возраста. Мы со старшей сестрой всегда были чересчур самостоятельными, не задавали вопросов и детские проблемы решали сами. Сейчас мне даже не верится, что бывают такие дети, которые не задают вопросов. Например, я помню, как в 6 лет одна ходила в балетную студию на другой конец города. И когда меня в студии отругали за пропуск по болезни, я просто перестала туда ходить. А мама об этом узнала намного позже

Начиная с детства, я помню постоянно сопровождающее меня чувство одиночества. Подруги вроде бы были, но не было вот той самой близкой, с которой и в огонь, и в воду, и болтать на все подряд темы. Часто получалось так, что нас, подруг, трое, и двое из троих «дружат дружнее». И я была та самая третья. С одной стороны, хорошо, что мне в семье не навязывали мнение и не ограничивали моих решений и выборов, но очень не хватало эмоциональной теплой поддержки. Мама была молчаливая и ровная во всем. Она не спрашивала меня, как мои дела, а я не рассказывала ей о трудностях и все решала своими силами.

А в начальной школе, когда меня не приняли в октябрята за плохую успеваемость, я разработала целую систему перехода в отличники из троечника. Делюсь секретом:

Я выучивала урок и поднимала руку. Меня как троечника, конечно, тут же спрашивали, и я неожиданно для учителя отвечала на «пять». Дальше по этому предмету можно было расслабиться на пару уроков и то же самое проделать по следующему предмету. То есть готовилась я не каждый раз, а через один-два урока, но наизусть. И поднимала руку. Возможно, вы не поверите, но к концу года я стала отличницей. Не люблю рвать когти из-за первых позиций, поэтому спокойно до конца школы училась хорошо, без фанатизма и троек.

Вы уже поняли, что об этом случае родители тоже не узнали. Не помню, чтобы со мной хоть раз кто-то делал уроки или спрашивал, какую оценку я сегодня получила. Я всегда сама выбирала себе секции и увлечения.

За школьные годы успела позаниматься немного в музыкальной школе, повисеть там на доске почета и бросить после сломанной ноги. Прекрасно помню этот грустный взгляд преподавателя, когда я с ней прощалась. Много позже, уже будучи взрослой, я жалела, что так глупо поступила и не получила музыкальное образование. Мама пожалела меня и предоставила право решать: «Можешь не ходить, если не хочешь»,  сказала она, когда пришло время возвращаться после болезни.

Каждые выходные мы или всей семьей ехали за город на пикник, или шли с папой на лыжах в лес, который начинался сразу за нашим домом. Папа соединял наши лыжные палки, и я прицепом катилась за ним по лыжне. В моем детстве было очень много папы. Благодаря папе я научилась кататься и на горных лыжах и водить машину. Занятия горными лыжами для меня пахнут чаем с лимоном из папиного термоса и бутербродами с копченой колбасой. Чай из термоса и бутеры мы жадно поглощали в вагончике на горнолыжном склоне, отогревая красные от мороза щеки.

Еще я успела позаниматься в театральной студии и танцевальном коллективе, попрыгать с парашютом и подружить аж с двумя мальчиками. После балетной студии в 6 лет и музыкалки, которую я бросила с разрешения мамы, первым моим сознательным увлечением были танцы. В студию танца я пошла за подругой. И хотя я не стала там солисткой и никогда не была на первых позициях, но именно танцы я в мечтах видела делом жизни. Мне очень нравилось ощущение во время выступления, когда ты полностью погружаешься в движения и уже ничего вокруг не видишь ты и танец!

В студию же и пришел новый режиссер молодежного театра рассказать о себе и пригласить нас, молодых ребят, попробовать себя в качестве актеров.