Кла-а-ад хо-о-очешь? Гер-о-ою де-е-еньги нужны-ы-ы.
Вот теперь можно было слегка повернуть голову, мол, продолжай, конечно, но я пока не слишком впечатлен.
Зде-е-есь побли-и-изости разбо-о-ойники мешо-о-очек закопа-а-али, а в не-е-ем моне-е-еты. Мно-о-ого! искушала нечисть, почувствовав, что рыбка клюнула.
Что делать надо? буркнул хоблин себе под нос, не сомневаясь, что наглая болотная жительница его услышит.
Подойди-и-и, расскажу-у-у.
Так рассказывай. К тебе только подойди, сразу в утопленники запишешь.
Труси-и-ишка! прошипела кикимора и премерзко захихикала.
Такого Эшши спустить не мог. Один раз перед нечистью опозоришься нигде житья не будет. Как потом призраков да гулей по буеракам гонять? Засмеют только. Покусав губу и поиграв ушами, путешественник выбрал риск вместо позора. Но веревку в кармане перехватил поудобнее, мало ли что?
Ну? буркнул хоблин, выбрав место у самой кромки воды и прикинув дерево, к которому будет сподручно привязывать чешуйчатую гадину.
Ты вере-е-евочку заговоре-е-енную пода-а-альше убери-и-и, а?
Нет. Говори или я ухожу.
Кикимора помялась, пофыркала, показала клыки и, наконец впустую исчерпав весь арсенал угрожающих рож, вздохнула и рассказала о произошедшей с ней трагедии.
За три дня до страннолетия Рохли Несчастливчика на вверенную болотной нечисти территорию коварно пробрались неизвестные нарушители и превратили маленькое вонючее озерцо в прекраснейший и чистейший водоем. Лягушек переловили и переселили (а может, и съели), тину сачками повытащили, а камыши безбожно подстригли. И если с первым пунктом зеленомордая еще могла смириться, то варварское отношение бандитов к взлелеянным ей растениям серпом прошлось по маленькому сдвоенному сердечку.
Эшши недоверчиво окинул взглядом откровенно заболоченный пейзаж и задал на удивление разумный для хоблина вопрос:
А чего тогда у тебя тут такое творится?
Поворожи-и-ила, призналась кикимора и принялась ругаться: Га-а-ады граблеру-у-укие! Мздрю-ю-юки малохо-о-ольные! Одни-и-ин раз натвори-и-или ла-а-адно, второ-о-ой уже ху-у-уже, но тре-е-етий-то заче-е-ем?! И четве-е-ертый И бу-у-удет пя-я-ятый, коли ты не помо-о-ожешь!
Так это каждую ночь происходит? сообразил путешественник и неожиданно для себя самого ощутил искреннюю жалость к нечисти. А чем я тебе помочь-то могу? Чай не сторож, а так. Если это кто из хоблинов творит
Не хо-о-облины, э-э-эльфы.
Ну тогда тем более! отрезал Рохля и развернулся, чтобы уйти. Они ж даже не нечисть, так, мелкие вредители.
Как некта-а-ара напью-у-утся, така-а-ая не-е-ечисть!
Эшши не снизошел до ответа, только хмыкнул и направился к жующему повод ослику. Далось ему это золото, с эльфами лучше не связываться, те еще прохиндеи!
Два-а-а сундука-а-а! заверещала кикимора, окончательно решив проблему хоблинской нерешительности.
***
Искать эльфов при свете дня дело почти безнадежное. Их зеленые костюмчики сливаются с кронами деревьев, а маленькие желтые огоньки, которые так хорошо заметны ночью, слишком похожи на солнечных зайчиков и блики росы. А потому оставалось только устроиться поудобнее на окраине зачарованной рощи и терпеливо дожидаться сумерек.
Эшши Рох, как и любой хоблин его возраста, не славился своим терпением. Скорее уж наоборот. А потому принялся от скуки мастерить сачок, которым с наступлением темноты наловит как можно больше эльфов, чтобы было, кого расспросить об учиненных на озере безобразиях. Ослик целеустремленно обгладывал кору дерева слюм, сладкую и настолько душистую, что по сравнению с ней трава под копытами вовсе казалась несъедобной. А Рохля Несчастливчик выкручивал гибкие прутья, сворачивал их кольцом и связывал надерганными из заговоренной веревки нитями.
К обеду вышло целых восемь отличных, прочных и даже чуть-чуть заколдованных колец. Зачем так много? Нет, он не планировал превратить их все в сачки и бегать, растопырив руки и зажав между пальцами по четыре ловчих устройства. Несколько штук можно было превратить в ловушки, парочку отложить как запасные, на случай, если вредные эльфы порвут или сломают то, чем их будут ловить, и только оставшиеся два снабдить ручками и сеткой из тех же заговоренных нитей.
Работа это была кропотливая и утомительная, но спорилась быстро, и к часу хоблинского медопития всё было готово, и Эшши растянулся на траве, расслабляя затекшую спину и натруженные руки. И сам не заметил, как задремал.
Снилось ему что-то упоительно прекрасное. То ли пение гарпий под светом луны, то ли воцарение на троне великанов, то ли Впрочем, это не важно, Рохля все равно ничего конкретного не запомнил. А вот что он запомнил на всю оставшуюся жизнь это щекотное и страшное одновременно ощущение заползшего в ухо жука.
А-а-а! заорал путешественник, не оценивший столь оригинального способа разбудить задремавшего хоблина.
А-а-а! запищали, разбегаясь-разлетаясь маленькие человечки в зеленых костюмчиках.
И-а-а! внес свою лепту обрадованный веселой суетой ослик.
Эшши Рох схватил лежащий под рукой сачок, подскочил и принялся вслепую им размахивать, так как углядеть безобразников в траве было почти невозможно. Разумеется, безрезультатно. Только раззадорил эльфов, судя по звукам, просто покатывающихся со смеху.
Ну погодите у меня! рявкнул напоследок Рохля, погрозил невидимкам кулаком и, со злорадством отметив, что солнце близится к горизонту, принялся готовиться к ночной охоте.
Рытье ям-ловушек на глазах у потенциальной добычи может показаться делом глупым и недальновидным, но самомнение и высокомерие маленького народца настолько велики, что всерьез опасность попасться никто из них даже не рассматривает. А потому и запоминать расположение едва прикрытых эльфоловок не станут. Зато похихикать над нерадивым охотником, придумывая очередные пакости, это всегда пожалуйста.
Когда опушка окончательно превратилась в хитроумный капкан, а вечерний туман заструился над самой землей, обгоняя наступающие сумерки, путешественник залег за кустом, высматривая долгожданные желтые огоньки.
Первыми всегда загорались те, что в высокой траве под деревьями. Света туда и днем попадало не слишком много, а едва начинался вечер, и эльфы большие любители танцев, азартных игр и других, еще менее достойных, развлечений, зажигали фонарики. Эшши, однако, не торопился повторять размахивание грозным сачком, подозревая, что если и в этот раз никого не поймает окончательно ославит себя на всю зачарованную рощу, как главное посмешище пулинской долины.
Время ползло так медленно, будто боги, решив наказать дерзкого юного хоблина, старательно растягивали каждую секунду. И только когда терпение героя было готово вот-вот лопнуть, раздался отчетливый щелчок, а после отборная писклявая брань.
Попался! обрадовался Несчастливчик и на четвереньках пополз осматривать сработавшую ловушку.
Со дна ямки на Рохлю смотрел хоблин! И вид он имел до того непривычный, что если бы его увидели другие хоблины, ни за что не приняли бы за своего. Во-первых, уши. Вместо приятного грязно-зеленовато-коричневого цвета, они имели поросячий розовый. А зубы? Зубы были белые! Будто не приличный немытый хоблин, а человек какой-нибудь. Или вообще эльф. Бррр.
Эшши протянул руку, чтобы достать это чудо из ловушки и увидел, как незнакомец в ответ протянул свою лапу, розовенькую и с аккуратно подстриженными ноготками. И только столкнувшись пальцами с холодной поверхностью зеркала, путешественник наконец сообразил, что именно натворили противные эльфы с его мирно дремавшим телом.