Краем уха Катя слышала, как загудел лифт, остановился и снова загудел. Потом где-то далеко, на другом краю Вселенной, хлопнула входная дверь.
Пашка отпустил Катю, но она всё равно ещё опиралась на стену не могла стоять на ногах, хотя теперь уже не от страха Это был их первый поцелуй.
Пашка выждал немного и потянул Катю вниз. Уговаривать не пришлось. Она отлепилась от стены и, обгоняя его с одной стороны, ей хотелось скрыть волнение, а с другой снова всплыла тревога, бегом спустилась на площадку и направилась к своей квартире. Вид выбитой двери отодвинул поцелуй и романтику.
Катя похлопала по карманам телефон остался на столе.
Нужно позвонить родителям или брату! крикнула она, наступая на лежащую в коридоре дверь.
Пашка схватил её за рукав.
Стой!..
Но Катя решительно ответила:
Это мой дом! Ты что, не понимаешь, что ли? Они выбили дверь в МОЙ дом!
Они вернутся! Пашка потянул Катю к лестнице. Нужно уходить.
Нужно позвонить родителям и брату! И в полицию Мне нужно взять телефон, отрезала она.
На самом деле ей хотелось очутиться дома, убедиться, что всё в порядке, всё на месте. Иначе как жить-то? Катя боялась, что сейчас вместо квартиры увидит пустоту или разрушения.
Я не думаю, что они оставили квартиру без наблюдения, и второй раз может не получится сбежать от них, настаивал Пашка.
Да кто они такие?! воскликнула Катя, останавливаясь на ходу и поворачиваясь к нему. Я не преступница какая-нибудь, я даже дорогу перехожу по светофору почти всегда. Но за это ведь не вламываются в дом? Ну почему, почему?! Катя с вызовом посмотрела на Пашку. Или ты что-то знаешь и молчишь?!
Пашка вдруг побледнел и замер, словно прислушиваясь к голосам внутри себя.
Катя, не дождавшись ответа, развернулась и пошла на кухню за телефоном Но не успела набрать номер мамы, как Пашка, вновь обретший способность двигаться, подошёл к ней, убрал её руку с телефона, обнял и негромко сказал:
Не спеши, а то наломаешь дров. Тут нужно подумать. Пожалуйста
И, дождавшись, пока Катя вышла из телефонной книги и погасила экран смартфона, вернулся в коридор, поднял дверь и прислонил её к косяку, закрывая вход.
Катя оторопело осматривала кухню, где она несколько минут назад мирно пила чай. Взгляд её упал на веер подарков, которые лежали на столе.
Вот так праздник! горько усмехнулась она.
Ещё не вечер! расстегнув молнию на куртке, ответил Пашка, подставил к столу табуретку и сел.
Даже не знаю, злиться мне на тебя или благодарить за спасение, посмотрела ему в глаза Катя.
Может, чаю попьём? спросил Пашка и взял кулон.
Ты же говорил, что нам нужно торопиться?
Нужно. Но это не имеет смысла, если ты мне не доверяешь.
Пашка сидел спокойный, внешне расслабленный. Единственное, что выдавало его волнение, он накручивал цепочку на пальцы. И Катя почувствовала в нём силу, надёжность. Подумав немного, она сказала:
Доверяю.
Тогда пойдём отсюда поскорей. И пока не надо никому звонить.
А как же квартира?
Всё будет хорошо, Катёнок, доверься мне.
Катя вздохнула, взяла телефон и сумочку и направилась вслед за Пашкой. Не успели они выйти в коридор, как входная дверь, прислоненная к косяку, с грохотом влетела внутрь.
Пашка схватил Катю и крепко прижал её лицо к своему плечу так, что она ничего не могла видеть.
Катя почувствовала, как мир поплыл, сжался, выкрутился тошнота подступила к горлу, голова закружилась, уши заложило.
Откуда-то издалека донёсся голос Пашки:
Сейчас пройдёт, Катёнок мой, потерпи немного потерпи, Катёнок, дорогая моя
Объятья ослабли, и Катя посмотрела туда, куда только что отлетела дверь
Всё было в порядке: дверь стояла на месте не выломанная, как ни в чём не бывало. Только Это была вроде та же дверь, но немного другая старая, исшарканная, поцарапанная.
Но как?.. спросила Катя.
Минуту, сказал Пашка и подошёл к окну, открыл его, что-то выбросил, закрыл и вернулся, взял Катю за руку и потянул на улицу. Пойдём
Катя, закрывая дверь на замок, проверила, хорошо ли та держится. Дверь, хоть и была серой и обшарпанной, стояла крепко. Катя удивлённо посмотрела сначала на дверь, потом на Пашку и подумала, может, ей всё приснилось и не надо беспокоить родителей?
Пашка, словно прочитав её мысли, сказал:
Видишь, всё в порядке, дверь на месте! Пойдём со мной
И они поспешили вниз.
Катя перепрыгивала через ступеньки, чтобы не отстать от Пашки, и недоумевала от увиденного ею на бегу. Это был знакомый с детства подъезд, та же лестница, те же перила, те же почтовые ящики. Только на всём лежал налёт запустения. Стены не помыты, как обычно, а наоборот, исписанные и изрисованные, с отпечатками ботинок, словно кто-то ходил по ним. Кое-где осыпалась штукатурка. Перила, видимо, не просто давно, а вообще не знали тряпки и мыла грязные, липкие. Катя брезгливо отдёрнула руку. Ступени тоже не мыты. На площадке между первым и вторым в углу валялись шприцы, из тёмного угла несло стойким запахом мочи.
Катя с ужасом посмотрела на Пашку. Ей стало стыдно перед своим парнем за то, что в их подъезде такая грязь. Как будто она сама тут нагадила. И герани, что стояли в подъезде на подоконнике, будто сама засушила и бычками затыкала
Не менее странная картина ждала их на улице, когда они вышли через болтающуюся на одной петле дверь, в которую намело целый сугроб снега. На улице везде мусор и вонь от припаркованных где попало автомобилей старых, проржавевших, с сосульками заледеневшей грязи Снег на дорожках за всю зиму ни разу не убирался, и узенькие скользкие тропинки, протоптанные жильцами, едва не доставали до окон первого этажа. Люди вокруг были хмурыми, никто не улыбался. Все злые и раздражённые.
Нам до ЦУМа скорее добраться нужно, сказал Пашка и потянул Катю в сторону трамвайной остановки.
Так на метро быстрее же? удивилась она.
В Барнеаполе нет метро, усмехнулся Пашка. Барнеаполь это параллельный Барнаул. Обратная сторона Барнаула. Так получилось, что город расщепился на два оба существуют в одном месте, в одно время, но в параллельных реальностях
Оглушённая и раздавленная, Катя покорно пошла за Пашкой. И вдруг остановилась:
Что это? Мой кулон? с удивлением спросила она, подняла Тардис на цепочке и посмотрела вверх.
Прямо над этим местом на четвёртом этаже были окна её квартиры. Катя вспомнила, как Пашка открывал окно.
Пашка изменился в лице и попытался забрать кулон, но Катя возмутилась:
Ты выбросил мой кулон! Мою Тардис! Сначала подарил, а потом выбросил!
Пашка нахмурился и умоляюще сказал Кате:
Я тебе объясню всё. Потом. Верь мне! Нам нужно спешить. И потянул её за руку к остановке.
Сели в первый подошедший трамвай, и в закрывающуюся дверь Катя увидела, как из-за дома вышли пять мужчин в камуфляже. Четверо тех самых, что несколько минут назад вломились в её квартиру захватывать «объект», и ещё один. Они смотрели на отъезжающий трамвай, и Кате показалось, что в толпе пассажиров они видят именно её.
Трамвай был полон. Раздражённая кондукторша пробиралась через неподатливую толпу и требовала плату за проезд. Переругивалась с пассажирами.
Наконец подошла к Кате с Пашкой. Пашка кое-как достал из кармана мелочь и заплатил за обоих. Но не успел взять сдачу, как мимо ломанулась бабуля, понося на чём свет стоит эту «бессовестную молодёжь, которая совсем стыд потеряла».
Вслед бабуле неслось: «Куда прёшь, старая карга! Помирать пора, а она разъездилась тут».
Катя с ужасом увидела, что бабуля это Софья Петровна, бывшая учительница, а теперь пенсионерка, жившая во втором подъезде Катиного дома. Милейшая и добрейшая женщина. Она выучила полгорода, и множество её бывших учеников постоянно приезжали, навещали её. Софью Петровну все в округе любили и заботились о ней. Постоянно кто-то из бывших учеников то продукты приносил, то гулял с ней. То она сама с детками на площадке играла сказки им читала, пока мамаши бегали в магазин или по другим срочным делам.