Молодой даос чувствовал сходство с Шоуцзю пожалуй, большее, чем с остальными братьями, ведь тот тоже выбрал путь постижения мира; кто бы что ни говорил, а между заклинателями и даосами различий было не так уж много. Шоуцзю к тому же, пусть и не отличался разговорчивостью, всегда выказывал готовность выслушать, с уважением относился к мнению Ючжэня и был хорошим собеседником, когда дело касалось спорных мест в философских трактатах.
И вот теперь он мертв? В это верилось с трудом, но Ючжэнь с болезненным, стыдливым изумлением понимал, что не чувствует в своем сердце скорби той скорби, что сжимала его всякий раз, когда монах вспоминал о смерти матери или задумывался о гибели Сяньцзаня либо Иши. Он лихорадочно пытался найти причину: они не были близки? Виделись слишком редко? В нем все же укоренилась мысль о неизбежности, естественности смерти всякого живого существа?
И да, и нет. Горькая правда заключалась в том, что Шоуцзю был для него чужим. Не тем, ради кого Ючжэнь посвятил себя служению богам и изучению трав. Не той необходимой частью семьи.
Да, Шоуцзю был чужим; для него, но не для Сяньцзаня.
И этому своему брату Ючжэнь обязан был помочь не только из-за вгрызшегося вдруг в душу чувства вины.
Сожалею, эргэ, тихо проговорил он, взяв холодную ладонь брата в свои, и беззвучно прошептал молитву Небесным покровителям. Все в руках высших сил. Пусть душа Шоуцзю недолго пробудет в круге перерождений и быстрее вернется в мир.
Наш брат умер, повторил Сяньцзань, и что-то дрогнуло в его лице, судорожно дернулись ледяные пальцы. Ты не понимаешь, А-Чжэнь Его убили.
Даосское спокойствие Ючжэня, и так подточенное внезапно накатившей виной, все-таки не выдержало. Эмоции нахлынули мгновенно одной огромной волной, разбивающей волю в щепки.
Как убили?! Монах схватил брата уже за обе руки. Кто? Почему? За что?
Если бы я только знал, горько усмехнулся Сяньцзань. А-Ши сообщил мне вчера. Все сложно, А-Чжэнь. Тело нашли в саду столицы с множеством колотых ран Видно, дагэ скрывал от нас многое хотя бы то, что никогда не состоял в клане Хань Ин, как мы считали.
То есть он обманывал тебя? Нас? Ючжэнь все никак не мог осознать услышанное. В ушах начинало противно звенеть.
Хотелось бы мне верить, что это не так. Прости, что ворвался к тебе с такими вестями, но А-Ши сейчас в столице, пытается выяснить хоть что-то, а мне, он замялся, слишком тяжело было оставаться одному.
Эргэ На памяти Ючжэня Сяньцзань впервые так откровенно говорил о своих чувствах. Монах боялся даже предположить, насколько сильно тот тревожился, если не в силах был удержать маску ответственного и всезнающего старшего брата. «Действительно, как сильно он переживает! Что ты почувствовал бы сам, узнай о смерти эргэ или саньгэ[30]?» тут же выговорил себе Ючжэнь, едва удержавшись от того, чтобы закусить губу.
Надеюсь, мне позволят побыть здесь до завтра, тихо закончил Сяньцзань. Здесь даже дышится легче.
В Тяньбаожэнь всегда рады гостям, твердо ответил Ючжэнь, окончательно справившись с волнением. Я прослежу, чтобы тебя разместили со всеми удобствами. И еще, эргэ ты позволишь вернуться с тобой домой?
Домой? Сяньцзань недоуменно моргнул и внезапно впился взглядом в лицо брата обсидиановые глаза заблестели, словно омытые дождем камни. Со мной? Зачем? Ты же
Следовать Пути можно везде, сказал Ючжэнь уже мягче. А я так давно не был дома. Прости за откровенность, эргэ, но мне кажется, там я буду нужнее, чем здесь.
Сяньцзань глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжелый груз, и вдруг обнял монаха, прижав его к себе так крепко, будто тот в любое время мог раствориться в полуденных тенях:
Спасибо, А-Чжэнь
И Ючжэнь уже точно знал, что скажет мастеру-травнику и самому настоятелю, чтобы те отпустили его с братом. В конце концов, облегчить боль потери близкому человеку задача ничуть не менее достойная, чем избегание мирских соблазнов в стенах монастыря. А странности с богами, о которых он услышал сегодня, подождут. Он нужен своей семье.
* * *
Иши никогда не считал себя общительным. Да, он не был ни таким скрытным, как Шоуцзю, ни таким напоказ уверенным в себе, как Сяньцзань, ни таким доброжелательно-отстраненным, как Ючжэнь, но искренне считал, что кому попало свои чувства и пристрастия открывать не стоит. Это не подобает благовоспитанному мужу. Быть со всеми ровным и вежливым, не терять лица и стойко встречать все, что посылают Небеса, так его учила мать. «Беден так не обманывай, богат так не зазнавайся», говорила Мэн Минчжу; ей, дочери знатного, но обедневшего рода об умении держать лицо было известно не понаслышке. Иши вырос скорее ее сыном, чем отца и, наверное, потому его и любили больше в семье матери за эту сдержанность и прилежание в науках. Старший господин Мэн очень помог в продвижении по службе: пригодились былые связи при дворе.
Иши никогда не считал себя общительным и, возможно, именно поэтому поладил с Хань Шэнли. Молодой заклинатель любил поесть и поболтать последнее, пожалуй, больше всего, а Иши хорошо умел слушать. Его не раздражала болтовня Хань Шэнли она казалась вовсе не надоедливой, как другим служащим их ведомства, а даже уютной; Хань Шэнли же был рад молчаливому собеседнику, способному, однако, четко дать понять, когда следует остановиться. Они быстро сработались потому господин Цао и отправил их двоих во Дворец Дракона. Полет на мече туда занимал чуть более ши; вчера Иши и Хань Шэнли успели вернуться до исхода ши Крысы, но измученный душевной болью и дорогой молодой чиновник дурно провел ночь, и сейчас ему, поднявшемуся с рассветом, приходилось прилагать все усилия, чтобы ровно держаться на мече и не слишком сильно наваливаться на стоящего впереди напарника. В иное время ведомство выделило бы повозку для служебной поездки, но тогда дорога заняла бы несколько дней, а господин Цао считал, что дело не терпит отлагательства. Иши был с ним согласен пусть и по иной причине.
Си Иши! Си Иши, ты слушаешь?
Да? очнулся от полусна-полузадумчивости молодой чиновник. Прости, ты что-то сказал?
Говорю, ты очень хороший брат! почти прокричал Хань Шэнли, повернув голову. Так заботишься о родных! Едва получил письмо о болезни господина Си и сразу сорвался домой нет-нет, я не упрекаю, мне в радость помочь. Даже завидую.
«Ты и не представляешь, до какой степени я забочусь о родных», мрачно подумал Иши, стискивая меч-цзянь Шоуцзю вещественное доказательство. Последнее, что осталось от брата. Прямой меч с простой кожаной рукоятью и потрепанной кистью. Прямой меч а путь старшего брата, как видно, прямым не был.
И кто виноват еще только предстоит выяснить. Если бы не потребность хранить тайну от всех, Иши бы сейчас с полным правом распустил волосы[31] и был рядом с Сяньцзанем в его горе, но ему пришлось вместо этого сосредоточить сердце и направить волю[32]. Что ж, Небеса посылают испытания под стать человеку в этом Иши убеждался всю сознательную жизнь.
Кажется, он все же задремал, уцепившись за пояс Хань Шэнли, и едва не свалился с меча от пронзительного вопля приятеля:
Мы на месте! Си Иши, смотри, где ты еще увидишь такое!
Осторожно выглянув из-за плеча своего возницы, молодой чиновник увидел внизу и впереди Дворец Дракона резиденцию клана Хань Ин. В зеленой долине возле реки вилась целая цепь дворцов и зданий разной высоты, складывавшихся в изображение дракона. Река и галереи по обоим ее берегам служили ему туловищем с длинным хвостом, вытянутые одно- и двухэтажные дома (очевидно, склады или жилые павильоны) лапами, а головой несколько соединенных между собой зданий с загнутыми крышами. Крыши отливали зеленым, будто и правда покрытые драконьей чешуей. Между домами вдоль реки розовели цветущие магнолии и темнели хвойные деревья.