Никогда ещё могущественный и бесчувственный правитель Жрецов не ощущал такие сильные чувства внутри себя. Когда он увидел мать Мориса, внутри Хауса всё будто сжалось и вспыхнуло. Такого он не испытывал даже когда громил Магов, когда получал долгожданный клинок отца, говорящий о том, что теперь он единственный правитель Жрецов. Это чувство полыхало и жгло его изнутри.
С одной стороны, он не мог поддаваться чувствам, а с другой стороны, он чётко осознал, что это его женщина. Он не обдумывал. Он действовал. Эта женщина должна быть и была только его. И никто не мог ему помешать в этом. Хаус не привык проигрывать, а тем более получать отказ.
Хаус забрал её силой, как трофей! Сделал её своей женой. Но чтобы никто не понял, что он просто влюблён в эту девушку, Хаус сказал: «Сделав её своей женой, я показываю врагам насколько они уязвимы и насколько близко теперь я подбираюсь к ним. Для них это ещё одно поражение! Для меня это очередная победа!»
Несмотря на то, что он считал её своей собственностью, добычей, он никому не позволял обижать её, говорить плохо про неё, шептаться за спиной. Наказание за это было всегда и для всех одно смерть. Так и жили. Глубоко внутри он, Хаус, любил свою заложницу и тайно мечтал, чтобы она прошептала ему те заветные слова, пусть лживые, пусть ничего не значащие для неё. Но она молчала, будто в наказание тому, что она теперь в лапах этого чудовища.
Для всех она была игрушкой правителя, но при этом никто не смел не то чтобы вслух что-то говорить на этот счёт, запрещалось даже думать.
Казалось, что девушка уже смирилась со своей участью, и Хаус надеялся на это, полюбила его, родила сына, стала разговаривать с ним. На её прекрасном лице появилась улыбка. Такая нежная и открытая, что Хаус, сам не чувствуя того, улыбался в ответ. Но потом жена решила сбежать. Подлая тварь! Сбежать с его наследником. Какова наглость и уверенность в себе. Но он не из тех, кого можно вот так взять и предать. Нет! Он злился на себя из-за того, что становился мягким рядом с женой. Но чего он больше всего не мог потерпеть того, что он будет опозорен перед своим народом. Этого нельзя было допустить. И как бы сильно внутри него ни сжималось сердце, он не опустил арбалет. Хаус выпустил стрелу в ту, которую любил всем своим каменным сердцем.
8
Чёрной тучей шло и летело войско Жрецов в сторону Магов, сжигая всё на своём пути, не оставляя за собой ничего живого. Только пепел да выжженная земля напоминали о том, что в тех места раньше что-то было. Реки и озера становились бурлящими котлованами смерти. Трупами зверей, птиц и рыб был усеян весь путь, который прошли Жрецы. Стволы огромных деревьев пылали огромным пожарищем. Языки пламени возвышались на невероятную высоту. Казалось, что небо вот-вот загорится, и уже ничем это пламя не остановить.
Они уже подходили к воротам Магов, как на них посыпались миллиарды мелких льдин. Беспощадно пытаясь заморозить названных гостей, Жрецы открывали рты, чтобы пламенем остановить ледяной поток. Вслед за льдинами на Жрецов обрушился ледяной пар. Воины падали и поднимались снова. Их трудно было остановить, они все шли и шли вперёд, подступая ближе к своей цели. А цель была одна: уничтожить Магов, не оставляя в живых ни одного представителя этого клана.
Хаус смотрел на всё это с усмешкой. Эти святоши как-то узнали о его наступлении. Каким образом? Он подумал, что в его окружении есть предатель, и улыбнулся сам себе. Что ж, так даже интереснее. А ведь это только начало, подумал он после этого. Для него его армия была только орудием против врага, он не жалел о погибших. Зачем жалеть о тех, кого можно заменить? Сейчас главная цель истребление тех, кто так яростно пытается сражаться с ним. И тут следующая партия призраков двинулась в сторону Магов. Как кишащие змеи, они скользили сквозь щели. Там их встречал снежный ураган и рой мелких остроносых птиц, которые вонзали свои металлические клювы в тела призраков. Призраки летели во все стороны в снежном потоке, теряя при этом свою силу и надежду на спасение. Они превращались в самых обычных людей и в этот момент уже не могли спастись. Такого отпора Жрецы явно не ожидали от Магов.
Маги яростно сражались с Жрецами, не желая уступать свои земли. Войско Энджи стояло у главных ворот дворца в полной готовности отразить дальнейший напор врага. Каждый воин был облачён в ударопрочный скафандр, который фиксировал любое движение, а пламя для них стало лишь лёгким щекотанием, дуновением летнего ветерка. Призраки Жрецов окружали всё сильнее. Их армия еще оставалась большой и свирепой. Хаус подходил всё ближе. Войско Энджи ждало именно этого. Столько раз она представляла в мыслях этот момент, не счесть. Она презирала этого человека. Того, кто ведёт войну бесчестно и без правил.
9
Морис смотрел на всё это с ужасом. Сердце его бешено стучалось. Он знал исход битвы уже давно. Отец безжалостен. Нужно что-то делать. Нужно хоть что-то сделать! Он прикрыл глаза, пытаясь вернуть образ того, кто пытался смотреть в будущее. В этот момент он ясно увидел её глаза, лицо Он узнал её! Она опять здесь, Морис мысленно пустил туман в видения, теперь он точно знал, что нужно делать.
На балкон башни вышла Марта. Она надела свой скафандр, но не стала прятать лица. Какой в этом толк? Она встретится с Хаусом, не станет больше скрываться. Снова попыталась посмотреть в будущее. Ничего. Опять туман. Она была уверена, что тот, кто закрывает будущее, узнал её, но не понимала, простил ли он её.
Морис знал о потерянной отцом силе его народа. Хаус тогда был ещё молод и нетерпелив. Дед Мориса дал чёткие указания, как обращаться с магическим эликсиром. Но Хаус не послушал отца. Он в принципе уже устал тогда от старика. Тот лет двести не сражался с Магами в полную силу и складывалось впечатление, что и вовсе больше не хочет воевать. Всё больше разговоров и всё меньше действий. Армия сидела без дела. Воины превращались в ненужный хлам. Хаусу казалось, что Жрецы становятся полными ничтожествами без войны. Война это их стихия, их главное предназначение.
Хаус был слишком нетерпелив, должно было пройти определённое время, и в нужный час Хаус должен был выпить эликсир. Он сделал бы его бессмертным, а его народ непобедимым. Стоило разлить остатки эликсира в кратер с пятивековой талой водой.
Этот эликсир передавался от отца к сыну, от сына к его сыну, пока именно поколение Хауса не обретёт нужную силу. Но отец Мориса не дождался нужного времени, выпив эликсир раньше времени, он разрушил магию и силу. Зря он старался смешать остатки снадобья в кратере. Всё было напрасно. И теперь его народ шёл за ним, не зная всей правды, но искренне доверяя своему правителю. Он врал им, говоря, что время ещё не пришло и уже скоро настанет момент пить эликсир. На деле же он хотел уничтожить Магов теми силами, которые у него есть. Не зря Хаус много лет улучшал своё войско, делал оружие и беспощадно дрессировал призраков. И вот тогда, когда Жрецы одержат победу, сотрут Магов в пыль, вот тогда уже его народ остался бы единственным на планете. А Хаус единственным правителем, и без каких-то там эликсиров. Всё просто. Зачем что-то усложнять? А со временем он хотел сам разобраться в составе эликсира и создать свой рецепт.
Перед смертью дед Мориса, который действительно хотел уже прийти к миру с Магами, в тайне от Хауса рассказал, что внук может вернуть силу себе и народу, но для этого ему, Морису, придётся убить родного отца и забрать его клинок всевластия. Другого выхода он не видел, глядя на собственного отпрыска.
С этими воспоминаниями Морис, прикрыв глаза, смотрел на ту, которая много лет назад бежала от Жрецов вместе с ним. На ту, которая обнимала его и целовала в макушку перед сном, на ту, которая улыбнулась только ему. На ту, которая дала ему жизнь. Он смотрел на мать.