Когда дело обстояло совсем скверно, морское божество умилостивляли человеческими жертвами. Один из самых древних рассказов об этом содержится в Библии, в Книге пророка Ионы: «И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня. И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня, и пришел в Иоппию, и нашел корабль, отправлявшийся в Фарсис, отдал плату за провоз и вошел в него, чтобы плыть с ними в Фарсис от лица Господа. Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул. И пришел к нему начальник корабля и сказал ему: что ты спишь? встань, воззови к Богу твоему; может быть, Бог вспомнит о нас и мы не погибнем. И сказали друг другу: пойдем, бросим жребии, чтобы узнать, за кого постигает нас эта беда. И бросили жребии, и пал жребий на Иону. Тогда сказали ему: скажи нам, за кого постигла нас эта беда? какое твое занятие, и откуда идешь ты? где твоя страна, и из какого ты народа? И он сказал им: я Еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу. И устрашились люди страхом великим и сказали ему: для чего ты это сделал? Ибо узнали эти люди, что он бежит от лица Господня, как он сам объявил им. И сказали ему: что сделать нам с тобою, чтобы море утихло для нас? Ибо море не переставало волноваться. Тогда он сказал им: возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря. Но эти люди начали усиленно грести, чтобы пристать к земле, но не могли, потому что море все продолжало бушевать против них. Тогда воззвали они к Господу и сказали: молим Тебя, Господи, да не погибнем за душу человека сего, и да не вменишь нам кровь невинную; ибо Ты, Господи, соделал, что угодно Тебе! И взяли Иону и бросили его в море, и утихло море от ярости своей. И устрашились эти люди Господа великим страхом, и принесли Господу жертву, и дали обеты».
Порой жертвы были регулярными: так, древние китайцы ежегодно отправляли богу реки Хуанхэ Хэ-бо очередную невесту, дабы обеспечить себе спокойное плавание по Желтой реке, а также обезопасить поля от разливов и засухи. При этом это было чрезвычайно выгодным делом для устроителей страшного ритуала: по подсчетам Кэ Юаня, из собранного миллиона монет в руках шаманок и старейшин оседало порядка 700 000800 000 из этой суммы. Шаманка выбирала для Хэ-бо очередную «невесту», ей давали приданое, мыли, наряжали в новые шелковые одежды и на 10 дней отправляли в так называемый «дворец воздержания», где она питалась вином и мясом. Потом ее выводили на берег реки, устраивали жертвоприношение в честь Хэ-бо, после чего «невесту» клали на украшенную постель-циновку и под музыку спускали на воду. «Невеста» постепенно погружалась, уносимая течением
«Книга вод» Ли Даоюаня рассказывает, как был положен конец этому злодейству: «К западу от Цзимо, в северном течении реки Чжаншуй, во времена Борющихся царств обычно шаманка выбирала жену для Хэ-бо, и на берегу совершались жертвоприношения. Во времена вэйского Вэнь-ди правителем Е был Симынь Бао. Он договорился со старейшинами: «Когда будут посылать жену для Хэ-бо, прошу известить меня об этом. Я хочу проводить девушку». Те ответили: «Хорошо». Когда наступило время, старейшины и чиновники собрали налог с населения на миллион монет. Шаманка ходила по деревням и, выбрав красивую девушку, объявила ее женой Хэ-бо. На свадебные подарки девушке было истрачено тридцать тысяч. Ее выкупали и нарумянили, как полагается для свадьбы. [Симынь] Бао пошел посмотреть на нее. Старейшины, шаманки, чиновники, простой народ все собрались на это зрелище. За семидесятилетней шаманкой следовали десять молодых учениц. Бао подозвал невесту и нашел, что она некрасива. Он приказал старухе пойти и доложить Хэ-бо, и старуху толкнули в реку. Через некоторое время он сказал: «Почему она так долго не возвращается?» Вслед за этим он приказал кинуть в реку учениц шаманки и старейшин. Затем Бао, наклонившись [над водой], спросил: «Почему же не возвращаются старейшины?» и решил послать за ними устроителей церемонии. Те начали бить поклоны так, что у них хлынула кровь, и просили не посылать более жены для Хэ-бо. Хотя после этого прекратились ужасные жертвоприношения, но место сохранило название Цзимо «дорога жертвоприношений».
Можно вспомнить и отечественную историю о новгородском купце Садко, отправленного в бурю к Морскому царю; обратите внимание, что жертва эта вовсе не добровольная, Садко отчаянно пытается избежать злой участи (фрагмент несколько монотонный, но, пожалуй, именно это создает эмоциональное напряжение и подчеркивает тщетные усилия новгородца):
Если читатель подумает, что все это «серое» Средневековье, аргументированно разубедим его, сказав пару слов о живучести веры моряков в Морского царя. Надо сказать, моряки вообще народ довольно суеверный: из первого, что пришло на ум, поверье, что судно, чье название начинается и кончается на «А», скорее всего, потонет (вспоминают итальянский корабль «Адреа Дориа», начисто забывая про «Аврору», например); доныне держится стойкое убеждение, что служащие на «Москве» сходят с ума. Ну а вот, собственно, отнюдь не новгородская былина о Садко, а воспоминания мастера Балтийского завода Якова Степанова (18621939) о выходе на испытания броненосного крейсера 1-го ранга (а тогда полуброненосного фрегата») «Владимир Мономах» в 1883 г.:
«У причала завода стоял новенький, готовый к отплытию «Владимир Мономах» громадный корабль с великолепным вооружением; выкрашенный, прибранный, он напоминал прогулочную яхту. Многие мастеровые и проживающие в Чекушах петербуржцы приходили на набережную полюбоваться красавцем. Я знал крейсер как свои пять пальцев, ибо мне пришлось осуществить монтаж главных и вспомогательных механизмов. Крейсер уходил в море на следующий день. Предстояли ходовые испытания. Два буксира, развернув корабль, помогли ему выйти на фарватер. Погода стояла отличная Из двух труб крейсера вырывался черный густой дым, заволакивающий горизонт «Мономах» проходил Кронштадт. Через несколько часов за кормой остались острова Сескар и Гогланд В машинном отделении мастеровые-балтийцы добросовестно несли вахту. Свободные от нее находились здесь же Андрей Кочетов, Александр Фореман, Василий Дмитриев, Александр Оленев, старик Б. Никитин. Все они опытные механики, машинисты, собравшие собственными руками не одну корабельную машину, уже не в первый раз выходили в море. Рядом с ними сидели и стояли мастеровые и военные моряки из машинной команды Ветер усилился настолько, что командир приказал закрепить шлюпки.
«Вот что, братики мои, донеслись до меня слова Никитина. Так уж издавна ведется: русский моряк, проходя остров Гогланд, непременно должен бросить в воду несколько медных монет, так делали наши прадеды, деды и отцы», и он подошел к морякам. Василий Дмитриев достал монеты и тоже опустил их в картуз, за ним последовали и другие. Старик с картузом в руках поднялся по трапу на палубу, подошел к левому борту крейсера и громко крикнул: «Царь водяной! Мы, моряки нового российского крейсера, приносим тебе свой поклон и платим дань за благополучное плавание. Прими, морской властелин, нашу лепту и не взыщи за ее малость. И приносит тебе выкуп бывший моряк Никитин».
Ряд обычаев носил весьма здравомысленный характер: например, у викингов бытовал запрет на то, чтобы два брата находились на одном и том же судне тогда в случае гибели в пучине одного брата другой мог продолжить род.