Пока тащусь на кухню, чтобы включить кофемашину, открывается входная дверь. Хочу оскалиться и бросить в лицо вошедшей что-то вроде: «Возвращайся туда, где ночевала», хотя мне прекрасно известно, что ночью она была дома, но язык буквально прилипает к нёбу, когда я вижу Адриану в короткой, мать его, юбке. Это что-то новенькое. Напустив на себя токсичный вид, складываю руки на груди и жду, когда она заметит, что здесь не одна.
Встав боком, она наклоняется, принимаясь расшнуровать кеды. В результате, юбка задирается так, что я точно рассмотрел бы то, что мне нельзя рассматривать, если бы стоял позади. В горле резко становится сухо, и моя деланная бесшабашность сменяется каким-то незнакомым чувством. Недоумением? Да, похоже, это оно. Линден в самом деле удивила своим прикидом. Её голых ног я не видел ни разу. Она и в отпуске на островах вечно заматывает на бёдрах какой-то платок, или как там он правильно называется
Чёрт, разве можно так пугать, Киллан? выдыхает Адри, сдвинув тёмные брови, но не мешкая начинает приближаться, потому что мимо меня пролегает единственный путь к остальным комнатам.
Достигнув препятствия в моём лице, она останавливается напротив, один в один копируя мою позу.
Я не под наркотой, ничего не пила, травку не курила, выкладывает отчёт, в открытую издеваясь.
Будто мне интересно, морщусь я, пренебрежительно проходясь по ней сверху вниз. Это проблемы твоих дружков.
Дружков? на её лице проскальзывает непонимание, но оно мигом испаряется, сменяясь воинственностью. В отличие от тебя, я не привожу домой кого попало.
Слышала, значит, вопли моей забаненной гостьи. Это чудесная новость.
В отличие от тебя, у меня есть на это полное право, жалю её в ответ и тут же прикусываю язык.
Чёрт, я не прав, но извиняться не стану. Это прерогатива слабаков. Это перед Килланом Кроу всегда извиняются, а не наоборот.
Синие глаза Адрианы приобретают ледяной оттенок. Они выражают абсолютное ничто, и это самое поганое. Передо мной стоит профессиональная подделка, копия настоящего человека. Как я ни старался, мне до сих пор так и не удалось до конца разгадать девчонку, ставшую членом нашей семьи.
Она слегка приоткрывает губы, акцентируя на них всё моё внимание. Алый цвет придаёт их хозяйке ещё более блядский вид. Мало ей пирсинга? Словно прочитав эти мысли, Адри проводит языком по нижней губе, задевая серебристое кольцо ближе к уголку рта. Это незначительное действие вызывает в паху неконтролируемое напряжение, но она сама спасает ситуацию, когда начинает произносить практически по слогам:
Иди к чёрту, придурок.
Что-то мне подсказывает, сейчас она была очень сдержанной в выражениях. Обычно её голосовые связки воспроизводят такую нецензурщину, что ей позавидовал бы матёрый грузчик, а тут сама вежливость.
Скинув косуху на банкетку, Адриана двигает в сторону своей комнаты, намеренно задевая меня плечом. Провожаю её взглядом, о чём жалею уже спустя несколько секунд: её обнажённые ноги и виляющая задница отзываются во мне совсем не теми реакциями, которые я взращивал на протяжении многих лет. И это конкретно напрягает.
Меня напрягает всё, что неподвластно контролю.
Просто непроизвольный утренний стояк слегка запоздал. Однозначно причина в этом.
Пойду-ка я в душ, кофе подождёт.
***
Адриана
Вот это да! Адри, ты выглядишь, как как Лилиан восхищённо оглядывает меня с головы до ног, сложив ладони перед лицом.
Как проститутка, заканчивает за неё Киллан, вошедший в гостиную вслед за мной.
Киллан! возмущается его мать, скрещивая руки на груди. Быстро извинись!
Попытки Лили воспитать собственного сына сейчас выглядят забавно. Он копия отца, выше матери на две головы, а за последний год его спортивное тело стало ещё более мускулистым, поэтому рядом они смотрятся, как чихуахуа и алабай. Конечно, Килл любит родителей, но он уже вышел из того возраста, чтобы послушно встать в угол в качестве наказания.
Сделав вид, что не услышала оскорбления и не заметила присутствия этого грубияна в комнате, с невозмутимым видом поворачиваюсь к зеркалу, чтобы нанести на губы яркую помаду. Ещё один раздражитель недобрата. Каждый раз, когда он пялится на мой рот, у меня такое чувство, что у него начинается несварение: настолько кривой становится его физиономия. Я готова смириться с тем, что он отрёкся от меня как от своей названой родственницы, но тот факт, что я ему противна как человек, периодами отдаётся непонятным колющим чувством в грудине.
За что извиняться? Ты сама не видишь, как она вырядилась? В отражении замечаю взмах рукой в мою сторону. Спасибо, хоть не добавил: «Она позор нашей семьи». Или мы едем тусоваться в ночной клуб, а не в особняк Шилдсов?
Киллан, девочке двадцать, заступается за меня Лили.
Ещё бы, она сама была инициатором покупки мини-платья с расклешённой юбкой и корсетом, слегка приподнявшим то, что в анатомии называется грудью. Мой первый размер не раз становился предметом стёба Кроу, и я согласилась приобрести эту действительно вызывающую обновку, только чтобы поскорее покончить с многочасовым шоппингом. Я не собиралась так одеваться, но, когда утром увидела реакцию Киллана на свои ноги, судьба платья была предрешена.
Мне тоже двадцать! рявкает он в ответ. Но я не плетусь на светский раут в пляжных шортах.
Так, что за разборки? Макс с громким возгласом присоединяется к нашему милому трио, а я уже делаю вид, что увлечена соцсетями, неспешно водя пальцем по экрану смартфона.
Макс, поговори со своим сыном, у меня скоро трясучка начнётся от его хамства.
Я вообще-то и твой сын тоже. Подожду внизу вашу идеальную семью! взрывается Киллан. Услышав в его тоне минорные ноты обиды, всё же поднимаю к нему свои глаза. Нервно скомкав пиджак в руках, Киллан широким шагом проходит мимо и, стрельнув в меня коротким уничтожающим взглядом, скрывается за входной дверью.
Мне переодеться? уточняю на всякий случай, чтобы не разжигать конфликт ещё больше. И, вообще, мне обязательно ехать с вами?
Нет и да, отвечает Макс, подтягивая галстук к шее. Его хорошее настроение не пострадало от нашей небольшой перебранки. Мы одна семья. Не обращай внимания на Киллана. Наверняка на личном фронте не всё гладко, вот и психует не по делу.
М-да, на личном фронте у него вряд ли трудности, если судить по оперной арии из его спальни сегодня ночью.
Погрустневшая Лили медленно подходит ко мне:
Адри, я уверена, что он не думает так о тебе на самом деле. Ага, как же.
Лили, всё нормально, подбадриваю её я. Я привыкла, и меня его слова уже давно не задевают.
Конечно, это враньё. Правда, они задевают странным образом. Мне ещё больше хочется вести себя хуже, чем я есть, чтобы оправдать его ожидания.
Кхм-кхм, привлекает наше внимание Макс. Это чьё?
Мы обе поворачиваемся и видим, как он, с опаской вытянув перед собой руку, двумя пальцами держит женские трусы. Судя по реакции, они принадлежат не его жене. Вздыхаю, смекнув что к чему.
Из Лилиан вырывается какой-то нервный смешок. Она сто процентов догадалась, чьих это рук дело. Если они сейчас узнают про ночные похождения своего сына, ему точно кранты. Мне бы позлорадствовать и сдать этого засранца, но мой рот сам не ведает что творит, когда произносит:
Это мои. Наверное, выпали, когда я несла кучу белья из прачечной, подойдя к Максу, я выдёргиваю красную тряпку из его пальцев и зачем-то запихиваю в свою сумочку. Фу, придётся потом её стерилизовать.
Они по пути залетели за диванную подушку? изгибает бровь мужчина. Его не проведёшь.
Молча пожав плечами, мол, сама не знаю, как так вышло, я торопливо направляюсь к выходу, чтобы составить компанию «брату» и всучить ему труселя. Заодно стрясу с него сотню баксов за молчание.