Около 30 марта началось отступление красных на всем фронте; они пытались задерживаться, но это уже не удавалось. Мы получили задачу повернуть часть сил на Стерлитамак, чтобы облегчить выход из гор Южной армии, перехватить отступавшие перед ней части и угрожать Оренбургу. Продвижение к Стерлитамаку шло очень быстро; 5 апреля 12-я Уральская дивизия, с приданными ей оренбургскими казаками, была уже в Стерлитамаке; южнее из гор выходили части Южной армии. В Стерлитамаке мы получили приказание спешно перебросить 11-ю Уральскую дивизию на левый фланг 3-го Уральского корпуса, то есть в прежнюю полосу корпуса, а с остальными частями двигаться на Михайловское (Шарлык) Богородское, куда отходили красные с Уфимского фронта и из гор. Казаков приказано было двинуть рвать дорогу Оренбург Бузулук.
Корпус разбрасывался на громадном фронте перед половодьем. Движение в новом направлении пошло тоже быстро. Красным не давали передышки посаженные на сани небольшие отряды с пулеметами. Но вскоре движение стало затруднительным. Снегу было страшно много, весна была дружной, между гор (Общий Сырт) появились заторы. Мы начали купаться; обозы и артиллерия отставали; парки совсем отстали, и мы не смогли подтянуть их к боям после Пасхи. 11-ю Уральскую дивизию на левом фланге 3-го Уральского корпуса приказано было двигать прямо на Бузулук; когда началась ростепель и было выяснено, что за дивизией не может идти ни артиллерия, ни обозы с патронами, получено указание: идти хоть без артиллерии, чтобы не отстать от соседа справа, подходившего к Бугуруслану.
14 апреля мы еле-еле перешли реку Дема и остановились в селе Богородском, откуда красные только что ушли. Дальше двигаться было нельзя. Сообщение между частями, поддержание связи стало совершенно невозможным во время половодья. 11-я Уральская дивизия на несколько дней оторвалась. Приходилось ждать, когда спадет хоть немного вода, чтобы выправить расположение частей, подтянуть артиллерию, обозы и проч. Еще во время преследования противника, на одном из переходов по испорченным дорогам, мы встретили небольшую колонну пополнений, направленную армией за нами в корпус. Люди были большей частью в своей одежде, некоторые в валенках. Сопровождавший эту партию офицер объяснил, что ему в штабе армии дали на несколько дней денег для корма партии и указали маршрут. С большим трудом удалось пристроить этих людей к ближайшей части. Со страхом думалось, что если за этой партией следуют другие, то они просто будут болтаться в пространстве долгое время и едва ли скоро попадут куда им указано. Да и настроение у них не могло быть хорошим.
Половодье прервало на время возможность каких бы то ни было действий, по крайней мере на неделю; воды в оврагах было столько, что у нас были несчастные случаи с конными ординарцами тонули с лошадьми. Нужно было ожидать стока воды. Половодье прекратило на время не только действия и связь; оно прекратило и подвоз продовольствия. Занятый нами район был богатый, можно было некоторое время кормиться местными средствами; крестьяне встретили нас хорошо, но через несколько дней начались жалобы на самовольство частей, неправильную разверстку требуемого и т. д., началось недовольство и сравнивания с красными: «тоже требовали». Мы старались платить, но, конечно, расценка не всегда удовлетворяла крестьян. Был еще один больной вопрос: одежда и обувь. Мы начали преследование в полушубках и валенках и очутились весной в половодье далеко от железной дороги без сапог и без шинелей. Да и запасов-то в корпусе не было, так как сапоги обещали давно, но не давали. Вид людей был угнетающий. Своими средствами помочь горю не могли, несмотря на всю изобретательность некоторых войсковых начальников.
После остановки красных перед нами были сначала сведения, что они приводятся в порядок в Шарлыке (Михайловском), а затем, что туда прибывают еще части, действовавшие ранее против Оренбургской Южной армии, кажется, 24-я дивизия, без артиллерии, которая перевозилась куда-то по железной дороге. Так же как и мы, они выжидали окончания половодья, но в это время перебрасывали по железной дороге пополнения и части для контрнаступления.
Еще половодье не кончилось, как в руки к нам попали ценные документы, из которых совершенно ясны были дальнейшие планы красного командования. На Самарском направлении предполагалось удерживать во что бы то ни стало район Кинеля, а в район Бузулука должны быть переброшены части из-под Оренбурга и Туркестанская армия для удара с юга в левый фланг наступавших. Первый удар должен был получить ослабленный 3-й Уральский корпус и наша 11-я Уральская дивизия, без артиллерии и весьма слабая к этому времени по своему численному составу. К ней направлялись пополнения, по-видимому, в том же состоянии, о которых сказано выше. Кроме того, специально для действия против нас сосредоточивалась в Михайловском (Шарлыке) особая ударная группа Павловского, сильно превосходившая нас численно, с большим количеством пулеметов и сильной конницей. Сосредоточение должно было закончиться еще раньше начала половодья, но запаздывало: некоторые части застряли в дороге.
Сведения эти с большим трудом были переданы в штаб армии и соседям. В штабе армии отнеслись, по-видимому, к этим сведениям не особенно доверчиво; очевидно, не верили в возможность организации контрудара. Мы получили приказание разбить группу Павловского, не ожидая окончания половодья. Мы были слабее, но решили выполнять приказ свыше о переходе в наступление при первой возможности, надеясь, что красные не успеют собрать все свои силы.
Наступление было неудачным и сильно подорвало дух бойцов, слабых численно и действовавших по грязи и воде, одетых во что попало. Через несколько дней попытка сбить противника была повторена, но здесь мы воочию убедились, что 24-я дивизия не разложена, богата пулеметами и что нам бороться с ней будет трудно. Немного позже начали оправдываться все полученные нами данные об организованном, общем наступлении красных. Наша разведка давала сведения о занятии красными пунктов сообразно с намеченным ранее планом контрнаступления.
Нас принудили скоро к обороне, а затем и к отходам, сначала медленным, а затем и более спешным, так как отступление всегда расстраивает части. Все же мы еще надеялись справиться с задачами, приблизившись к железной дороге и получив подкрепления. В Бугульминском районе наша слабая 11-я Уральская дивизия, получившая задачу обеспечения левого фланга 3-го Уральского корпуса, продержалась недолго и была принуждена к отступлению. Наши правофланговые части в это время были далеко впереди и угрожали Кинелю. Момент был решительный требовалось величайшее напряжение на всем фронте, так как в этот момент один из обходящих мог превратиться в обойденного и разгромленного.
У нашего командования крупных армейских резервов не было, чтобы противостоять маневру, продолжая свой; влитые пополнения, подошедшие в половодье в разложенном состоянии, не могли помочь делу, а местами начали переходить к красным или даже содействовать им. Подошедший в район западнее Абдулина украинский полк «курень Шевченко» был двинут на участок 11-й дивизии, в наиболее угрожаемое место; днем этот полк был радостно встречен, как поддержка, а ночью он выставил пулеметы против своих соседей и штаба дивизии и пытался захватить насильно командный состав штаба 11-й дивизии для передачи красным. На другое утро курень был в рядах врагов. Это, конечно, страшно повлияло на дух измотанных уже частей.