Я напомнила себе, что больше никак не отношусь к светлым. Я карга. Мой удел теперь проклятия и яды, да вмешательства в человеческую судьбу. Я ожившая детская страшилка. Монстр из-под кровати. А все из-за девичьей глупости Если бы я не ошиблась, не было бы этой ужасной зимовки в Чаще, не было бы Злейска и инквизиции. Вот только сделанного не воротишь, прошлого не перепишешь.
От работы меня отвлек звук когтей, царапающих дерево. Ставни были плотно закрыты, и избу освещали лучины. Какой зверь рискнет приблизиться к огню? Только он. Словно в подтверждение моих мыслей, за дверью послышался глухой рык:
Вот и я.
Я продолжила отбирать листочки, хорошо сохранившиеся и напитанные силой.
Пусти меня! потребовал голос.
Но это мы уже проходили. Я ненавидела Зверя за все, что он со мной сделал. И ему было хорошо известно, что его не ждут.
Хватит злиться, рыкнул он. Впусти меня, и мы поговорим.
Я выглянула сквозь щели в ставнях. Сегодня наступило полнолуние. Только в такие дни проклятие на звере ослабевало, и он мог подобраться ко мне так близко. Я не знала, где Зверь пропадал в остальное время, но иногда чувствовала его присутствие.
Ты не можешь вечно от меня прятаться, заметил он. Однажды ты окажешься одна, без стен и заклятий. И тогда я приду.
Я погрузила травы в мальвазию, наблюдая, как медленно они напитываются силой. Заморское вино усиливало натуральные свойства растений, раскрывало их потенциал без помощи магии. Была лишь одна побочка, из-за которой я так не любила настойки на мальвазии. Лекарство получалось слишком крепким, чтобы давать детям, а у стариков могло подскочить давление. Магия была как-то надежнее, предсказуемее, безвреднее.
Инквизиторы со мной не согласились бы. Я зло усмехнулась. Кто станет их спрашивать, когда родственник уже одной ногой в могиле и мучается от страшных болей?
Люди порицали ведьм, боялись их, ненавидели и строчили кляузы в Орден. Но стоило кому-то из близких попасть в передрягу, как неприязнь забывалась, и на порог приглашалась ведьма, которую до этого гнали поганой метлой.
Я отложила в сторону огромную банку с настойкой от головных болей. Ивовая кора тонкими лоскутами ложилась на дно.
Все пригодится, даже мальвазия. Болезни никогда не бросали людей, как Зверь не отступал от меня. И в момент страшной нужды любое припасенное лекарство пригодится. Пучок трав, оставленный над печкой, мог потом спасти десятки жизней. Я знала это на своем опыте. Ни разу еще запасливость не подводила меня.
Я стянула ленты и убрала в старый сундук, брошенный здесь хозяевами, сарафан. Следом отправилась нарядная рубаха, вышитая Гленной или ее матерью. На замену ей пришла тонкая ночная сорочка, купленная на рынке.
Что поделать: я просто не могла вечно обходиться кучкой лохмотьев, что остались у меня с зимы. Запасы денег ежемесячно пополнялись, но часть из них уходила на покупку банок, мешочков для сборов и снеди. За удачные продажи я баловала себя и необязательными покупками вроде этой сорочки или отрезов ткани, из которой позже шила нижнее белье.
Я заползла на топчан рядом с печкой, устланный шкурами, и закуталась в шерстяное одеяло. От тепла меня быстро разморило. За окном шумели деревья и выли волки музыка Чащи. Уже засыпая, я слышала мягкие осторожные шаги Зверя за дверью. Он кружил вокруг моего жилья, приглядывался. Зверь знал, что его жертва скрыта за хлипкими стенами лесной избушки. Он жаждал добраться до меня, но не мог.
Усталость брала свое, поэтому вскоре я уплыла в темноту, не в силах и дальше дергаться от каждого подозрительного шороха. Наутро на окнах и двери обнаружились следы от когтей.
Глава 7
Зверь не смог справиться с моей защитной магией: охранными заговорами и крошечными оберегами, расставленными вокруг избы. Он не смог пробраться в дом, хоть и страстно того желал. Поутру я усилила защиту, вкопав по бокам от крыльца неприметные столбики с птичьими черепами, и укрыла их прелой листвой, чтоб не бросались в глаза.
Как только найду анютины глазки, прозванные в моем крае мачехами, посажу их. За домом пригляд нужен, а уж тем более за логовом ведьмы. Эти цветы были лучшими шпионами и с удовольствием рассказывали, что происходило, пока хозяева отсутствовали.
Я с досадой посмотрела на чернеющие на пальцах когти. Мне казалось, они немного уплотнились, стали острее. Так порвут мне перчатки на ярмарке. Я со вздохом убрала волосы под платок и накинула сверху шаль, укрываясь от посторонних взглядов. В лесу редко кто-то ходил, но если инквизитор меня заметит, пусть думает о той самой странной тетушке Аде, а не о ее молоденькой племяннице.
Где-то вдалеке хрустнула ветка и вспорхнула испуганная птица. Зверь? Он никогда не отходил от меня, не покидал по-настоящему. В прошлом это успокаивало, у меня был верный друг и помощник, призванный из глубин Чащи. Когда-то я сама искала с ним встречи, а теперь мы стали врагами. Тот, кого я считала другом, едва ли не членом семьи, оказался предателем.
Не все, что дарила нам Чаща, шло во благо. Далеко не все.
Я вгляделась в пустоты между деревьями, в узорчатый ковер из молодых трав и пролежавших под снегом всю зиму листьев. Никого. Но Зверь был там, я чувствовала его, как любая ведьма чувствует своего фамильяра.
Следующее полнолуние будет не лучше, фыркнула я. Решился подойти ближе? Не переживай, я найду способ удержать тебя на расстоянии.
Лес молчал. Возможно, мне все-таки показалось. Подумать только, он не приходил ко мне целую зиму и большую часть зимы. Боялся показываться на глаза? Хотелось надеяться, что Зверь жалел о содеянном. Он не мог не чувствовать изменений во мне, моей магии. Из-за его предательства я лишилась дома, привычной жизни. Я потеряла все. Даже себя.
Матушка всегда говорила, что не стоит подпускать людей слишком близко. Сердце ведьмы хрупкое, пылающее. Его так легко разбить и почти невозможно склеить. Раненое сердце ведьмы не способно излечиться, оно начинает каменеть.
Мой мир рухнул в одночасье. Зверь отравил моего возлюбленного и его семью, но все обвинения пали на папу и маму. Инквизиторы потащили их на костер. Сколько бы я не кричала, сколько бы не просила, меня не слушали. Старые знакомые в один миг стали чужаками, все ожесточились. Мою семью объявили вне закона. Будто эти люди никогда не лечились у мамы, будто отец не помогал им вернуться с опасных промыслов. Все, что мы сделали для деревни, забылось. Осталась только ненависть и злоба.
Ведьма и ведьмак отравили жениха дочери, чтобы тот не рассказал грязных секретов их семейки таков был вердикт.
Я знала, что виноват был Зверь, но толку? Орден не принимал показания восемнадцатилетних девчонок. Когда маму в очередной раз пихнули к костру, когда над отцом занесли меч, что-то во мне оборвалось. Сердце словно перестало биться, не вынеся боли. Горе затуманило мой рассудок, а сила, данная мне Истле, забурлила в крови. Магия просила использовать ее, и я не стала отказывать, выливая все, что было в душе.
Я напала на людей, чего в нашем роду никто никогда не делал. Тени вдруг уплотнились, поднялись с земли и напали. Истратив всю магию, я едва стояла на ногах. Люди кричали, инквизиторы нападали на существ, которых призвала моя ярость и разочарование. Родители первыми погибли от их мечей, отчего тени стали только злее. Кровижцы поглотила тьма. Я плохо помню, что происходило дальше. Горе оглушило меня. Внутри стало пусто и холодно, и мир стал мне безразличен. Я чувствовала, как меня охватывает самая страшная болезнь всех ведьм. Сердце становилось камнем. Я превращалась в каргу.
Не помню, как оказалась в Чаще. Когда я очнулась, меня окружал зимний лес. О пережитой бойне напоминали лишь пятна на одежде и дикая боль, разрывающая сердце на куски. Она прошла со временем, уступив место равнодушию. Камень не мог чувствовать, поэтому мое сердце постепенно теряло способность болеть и переживать.