Не понимаю, говорит она. Мальчишка-посыльный сказал прийти сюда. Это ты его послала?
Да.
Глаза Кобры опускаются с моего лица к кинжалу, который я по-прежнему сжимаю в руке. Она не выглядит испуганной или расстроенной лишь разочарованной. Почему-то это еще хуже.
Итак, с ноткой покорности в голосе произносит она, для этого ты меня призвала чтобы убить? Признаю, я немного удивлена.
Ты не оставила мне выбора.
Я сжимаю кинжал еще крепче, резная рукоять впивается в ладонь.
Я же сказала: оставь нас в покое.
Так я и сделала.
Тебя видели снова, рявкаю я. У стен Ночного зоопарка. Люди начинают задавать вопросы.
Кобра ненадолго замолкает, разминая пальцы.
Я просто хотела убедиться Она запинается. Просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
Я морщусь:
У нас и без тебя все нормально.
Правда? Кобра вскидывает брови. Значит, Бааз Мтомбе хорошо платит тебе и Лесего?
Дело не в деньгах. Мой голос невольно звучит так, будто я оправдываюсь. Дело в стабильности.
Ах да. В голосе Кобры появляется язвительность. Ничто так не гарантирует стабильность, как долговое рабство. Скажи мне, если вы с Лесего работаете целый день, кто присматривает за
Не надо. Я стискиваю зубы так, что слышен скрежет. Не смей произносить имя моей дочери.
Кобра оценивающе смотрит на меня.
Ты не сможешь скрывать это от нее вечно, шепчет она. Скрывать, кто она, кем она должна стать если это подавлять, ей же будет труднее. Это у нее в крови, и ты никак не можешь этого изменить.
Я слышу в ее голосе нотку удовлетворения, и мои страх и вина мгновенно превращаются в нечто иное липкий всепоглощающий гнев, который стискивает горло. Этого не должно было случиться, я не должна была позволять ей вывести меня из себя. Призрак улыбки касается краешка рта Кобры, словно она слышит мои мысли.
Это была смелая идея, сухо говорит она, кивая на мой кинжал. Но мы обе знаем, что ты никогда меня не убьешь. Ты не такая.
Я сильно прикусываю нижнюю губу, вгрызаюсь в нее, пока не чувствую боль. Она права, и я это знаю. Я ненавижу Кобру, она меня пугает, ее присутствие в моей жизни как отравленный шип, который колет бок и постоянно отравляет. Но даже этого недостаточно, чтобы придать мне смелости, которая нужна, чтобы довести дело до конца. Я не могу убить ее. На лице Кобры появляется надменность, когда я убираю клинок в ножны. Но она празднует победу преждевременно. Она не знает, что у меня есть еще одно, скрытое, оружие.
Ты права, шепчу я. Я не могу убить тебя, но Сыны Шести могут.
Наконец-то я вижу реакцию, которой добивалась. Я ощущаю всплеск извращенного удовольствия, когда надменность исчезает с лица Кобры в одно мгновение, словно мы играли в карты и я показала свою руку. Она потрясенно смотрит на меня.
Ты ты не станешь.
Я выпрямляюсь, впервые за долгое время ощущая сладкий вкус силы, вкус власти.
Я видела плакаты с объявлениями о розыске, тихо говорю я, и знаю, сколько Кухани готов заплатить за поимку дараджи. Пять сотен шаба за ребенка. Представь, сколько я получу, если сдам Кобру.
Ты не станешь, повторяет она. Ты не поступишь так со мной. Воздух вокруг нас застывает, будто ждет, что случится дальше.
Я сделаю все, что понадобится, чтобы защитить свою семью.
Кобра начинает нервно переминаться с ноги на ногу. Она вдруг кажется более хрупкой, маленькой и старой, чем я ее помнила. Глубокие морщины, обрамляющие рот, обманчивы они не принадлежат женщине ее лет, как и серо-белые волосы. Я наблюдаю за тем, как она двигается медленно и неловко, хотя раньше была быстрой и гибкой. Она напоминает мне дерево, которое когда-то было прекрасным, но слишком рано загнило и теперь разлагается изнутри. Наши взгляды встречаются ее глаза блестят.
Бинти, я
Перестань так меня называть.
Она дергается, словно я ее ударила.
Прости. Просто скажи, чего ты хочешь. Если тебе нужны деньги
Держись подальше от моей семьи, вот и все.
Хорошо. Кобра быстро кивает. Даю слово.
Нет. Я качаю головой. Мне нужно больше, чем твое слово. Мне нужно обещание. Я замолкаю на несколько секунд. Мне нужен вечный обет.
Кобра открывает рот от удивления, и в этот момент над нами раздается раскат грома.
Бинти, ты же не хочешь сказать, что
Таково мое условие.
Она хмурится.
Ты хоть представляешь, какая сила заключена в таком обете? спрашивает она. Вечный обет для дарадж священен, это обязательство на всю жизнь.
Именно.
Кобра нервно оглядывается и кивает:
У меня нет материалов, необходимых для ритуала. Мне нужно время.
Я прищуриваюсь:
Вранье.
Улыбка медленно расползается по ее лицу. В этот момент я поверить не могу, что кто-то не видит, кем эта женщина является на самом деле змея, свернувшаяся в корзине, хитрая и опасная. К моему неудовольствию, в ее глазах мелькает отблеск гордости.
Я хорошо тебя учила, одобрительно произносит она. Тогда давай начнем.
Она достает из надорванного кармана туники маленький мешочек, который гремит, когда она его трясет. Она наклоняет его, и из него сыплются какие-то белые обломки. Я инстинктивно понимаю, что это, и внизу живота поднимается горячее чувство дурноты.
Кобра крепко сжимает кости в кулаке, затем со сверхъестественной скоростью преодолевает разделявшее нас небольшое расстояние, заполняя воздух запахами земли и дешевого пальмового вина. Я отшатываюсь, но она успевает схватить мой кинжал, и я шумно вдыхаю.
Дай руку, приказывает она.
Которую? Когда она так близко, мне сложнее сохранять самообладание.
Не важно.
Повинуясь непонятному импульсу, я протягиваю ей правую руку. Воздух рассекает серебристая вспышка, я чувствую укол, и на моей ладони расплывается алое пятно между большим и указательным пальцами. Прежде чем я успеваю отреагировать, Кобра таким же быстрым движением рассекает свою ладонь, а затем хватает мою руку и прижимает наши раны друг к другу. Ощущение омерзительное теплое, мокрое и липкое, но она не отпускает, словно это обычное рукопожатие. Затем она наклоняется ко мне и низким голосом произносит:
Они сейчас смотрят на нас все они.
Во рту становится совсем сухо. Кобра известна своими трюками и уловками, но что-то подсказывает мне, что на этот раз она не врет. Мы по-прежнему одни здесь, на западной пограничной тропе, но я чувствую, что на нас смотрят. Кто-то. И еще кто-то. Много взглядов. Я переступаю с ноги на ногу. Мне рассказывали, что дараджи иногда призывают своих предков во время ритуалов. Однако до этого момента я не верила в это.
Уверена, что хочешь этого? Ее усталые глаза встречаются с моими, и я чувствую, что в вопросе Кобры скрывается сразу несколько смыслов. Когда я начну, пути назад не будет. Я хорошо понимаю, насколько серьезна моя просьба и каковы ее последствия. Но когда я смотрю в глаза Кобры, то вижу не их. Вместо них я вижу глаза дочери, в которых сияет детская невинность. Я должна защитить эту невинность. Я должна защитить дочь. Я защищу ее, чего бы это ни стоило.
Уверена.
Кобра делает глубокий прерывистый вдох.
Тогда я призываю своих праматерей в свидетели и клянусь никогда не разыскивать тебя снова в этой жизни. Слезы наполняют ее глаза. Кровью, костью и душой мы связываем этот вечный обет. Она кивает мне: Повтори.
Эти слова звучат странно, словно они украдены из какого-то давно умершего языка. И все же я заставляю себя их произнести.
Кровью, костью и душой мы связываем этот вечный обет.
Как только я заканчиваю эту фразу, тепло расходится от того места, где порезы на наших ладонях соприкасались. Волосы у меня на руках встают дыбом, но Кобра стоит неподвижно и не разжимает пальцев. Кости, зажатые между нашими ладонями, обжигают, их острые края и зазубрины впиваются в мою кожу. С ужасом и удивлением я вижу, как светящийся белый пар поднимается над нашими сжатыми ладонями. Он скользит вверх по руке Кобры, обивает ее шею, на которой появляется круглый амулет раньше его не было. У меня холодеет кровь.