тихо позови.
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Только ты останься прежней трепетно живи,
солнечно живи,
радостно живи!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
счастливо живи всегда.
А между мною и тобой века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им к тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.
Счастливо живи всегда.
Зимняя любовь
Слишком холодно на дворе.
Зря любовь пришла в декабре.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Снег на улицах,
снег в лесах,
и в словах твоих,
и в глазах.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Вот прощаешься ты со мной.
Слышу голос я ледяной.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Клятвы зимние холодны.
Долго буду я ждать весны.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Ночью
Как тихо в мире!
Как тепло
А если
в этой тишине
ты
мне
назло,
себе
назло
устала
думать обо мне!
И номер набрала рывком.
И молча отворила дверь
Я, может, даже не знаком
с ним
постучавшимся теперь.
А если и знаком,
так что ж:
он чуткий.
У него
душа
И вот
в ладони ты идешь
к нему,
белея и дрожа!
Не понимаешь ничего
А простыни
как тонкий дым
И называешь
ты
его
забывшись
именем моим!
И падаешь, полужива.
И задыхаешься от слез.
И шепчешь жаркие слова.
Все те.
Все самые.
Всерьез!
А сумрак
будто воспален.
И очень пьяно
голове
Телефонистка о своем:
«Алло!
Кого позвать в Москве?..»
«Кто подойдет»
Наверно, ты.
А если он, тогда
Тогда
пусть вычеркнется навсегда
твой телефон!..
Из темноты
приходит медленная боль.
А я уже над ней смеюсь!
Смешно,
что я вот так
с тобой
то ссорюсь,
то опять мирюсь!
И мысли пробую смягчить,
весь
в ожидании грозы
Как долго телефон молчит!
Как громко
тикают
часы!
* * *
Если разозлишься на меня
так,
что скажешь:
«Кончено!»
сполохи полярного огня
вспыхнут озабоченно.
Подползут, чтоб вымолить
«прости!»
дальние,
незваные,
железнодорожные пути
и пути трамвайные.
Если разозлишься на меня
полдень переломится.
Горькими
иголками
звеня,
лес
тебе поклонится.
Степь
не даст зазеленеть росткам,
сделается вязкою.
Горы упадут
к твоим ногам,
ледниками звякая.
Если разозлишься на меня,
выдохшись
и выстрадав,
звезды в небе
среди бела дня
будто слезы
выступят.
Будут повторять:
«Ты не права!..»
ветер
дымной прядкою,
тучи
громом,
шелестом
трава,
и дрожаньем
радуга.
Будут миру
предвещать беду
черные ущелья
А сначала
я к тебе
приду.
Сам.
Просить прощения.
* * *
Так вышло.
Луна непонятною краской
обочины выкрасила
Нас выжгло!
Нас
будто из поезда полночью
выбросило.
По пояс
холодного снега в кювете.
В сугробах полмира!..
А поезд
проносится мимо
проносится мимо,
проносится мимо.
Постой!
Но ведь только минута прошла,
как мы ехали в нем и смеялись.
С его теснотой
и нежданною грустью
смирялись.
Глупили!
В чужие печали и беды
бесстрашно влезали.
Мы были
самими собой.
А теперь мы не сами.
Теперь,
вспоминая себя,
оглушенно и тяжко молчим мы.
Тебе
я кажусь незнакомым,
далеким,
едва различимым
Пустынная полночь.
Ладони в ожогах метельного дыма.
А поезд
проносится мимо
проносится мимо,
проносится мимо.
Летит он снарядом!
И тащит куда-то не наши обиды,
не наши болезни и счастья.
Ты рядом.
А как достучаться?
А как дотянуться?
А как до тебя докричаться?..
Под снегом великим,
над временем тысячеверстным
безмолвные
крики
висят,
зацепившись за звезды.
Мне их не избавить
от каждого прошлого дня
и от каждого мига
А память
проносится мимо
проносится мимо,
проносится мимо.
Белла Ахмадулина
Нежность
Так ощутима эта нежность,
вещественных полна примет.
И нежность обретает внешность
и воплощается в предмет.
Старинной вазою зелёной
вдруг станет на краю стола,
и ты склонишься удивлённый
над чистым омутом стекла.
Встревожится квартира ваша,
и будут все поражены.
Откуда появилась ваза?
ты строго спросишь у жены.
И антиквар какую плату спросил?
О, не кори жену
то просто я смеюсь и плачу
и в отдалении живу.
И слёзы мои так стеклянны,
так их паденья тяжелы,
они звенят, как бы стаканы,
разбитые средь тишины.
За то, что мне тебя не видно,
а видно так на полчаса,
я безобидно и невинно
свершаю эти чудеса.
Вдруг облаком тебя покроет,
как в горных высях повелось.
Ты закричишь: Мне нет покою!
Откуда облако взялось?
Но суеверно, как крестьянин,
не бойся, «чур» не говори
то нежности моей кристаллы
осели на плечи твои.
Я так немудрено и нежно
наколдовала в стороне,
и вот образовалось нечто,
напоминая обо мне.
Но по привычке добрых бестий,
опять играя в эту власть,
я сохраню тебя от бедствий
и тем себя утешу всласть.
Прощай! И занимайся делом!
Забудется игра моя.
Но сказки твоим малым детям
останутся после меня.
* * *
Ни слова о любви! Но я о ней ни слова,
не водятся давно в гортани соловьи.
Там пламя посреди пустого небосклона,
но даже в ночь луны ни слова о любви!
Луну над головой держать я притерпелась
для пущего труда, для возбужденья дум.
Но в нынешней луне бессмысленная
прелесть,
и стелется Арбат пустыней белых дюн.
Лепечет о любви сестра-поэт-певунья
вполглаза покошусь и усмехнусь вполрта.
Как зримо возведен из толщи полнолунья
чертог для Божества, а дверь не заперта.
Как бедный Гоголь худ там, во главе бульвара,
и одинок вблизи вселенской полыньи.
Столь длительной луны над миром не бывало,
сейчас она пройдёт. Ни слова о любви!
Так долго я жила, что сердце притупилось,
но выжило в бою с невзгодой бытия,
и вновь свежим-свежа в нем чья-то власть
и милость.
Те двое под луной неужто ты и я?
* * *
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнёра!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой
всё на беду, всё на виду,
всё в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
* * *
Дождь в лицо и ключицы,
и над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
словно шторм с кораблём.
То ли будет, другое
Я и знать не хочу
разобьюсь ли о горе
или в счастье влечу.
Мне и страшно, и весело,
как тому кораблю
Не жалею, что встретила,
Не боюсь, что люблю.
* * *
Из глубины моих невзгод
молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год,
и в следующий, и вовеки.
Я, не сумевшая постичь
простого таинства удачи,
беду к нему не допустить
стараюсь так или иначе.
И не на радость же себе,
загородив его плечами,
ему и всей его семье
желаю миновать печали.
Пусть будет счастлив и богат.
Под бременем наград высоких
пусть подымает свой бокал
во здравие гостей веселых,
не ведая, как наугад
я билась головою оземь,
молясь о нем средь неудач,
мне отведенных в эту осень.
* * *
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжёлая,
а ты не враг, ты просто враль,
и вся игра твоя дешёвая.
На площади Манежной
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а всё обманывал,
все думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной враньё,
похожее на вороньё.
Но вот в последний раз прощаешься,
в глазах ни сине, ни черно.
О, проживёшь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
* * *
Не уделяй мне много времени,
вопросов мне не задавай.
Глазами добрыми и верными
руки моей не задевай.
Не проходи весной по лужицам,