Таисия косилась на приветливую тетю, пыталась сравнивать с раздетою девицей
Обедали на белоснежной скатерти, совсем не так, как дома, да и еда была другого вкуса
* * *
«Что ж вы, Борис Петрович, так недоглядели», Таисия Авдеевна уже была в своем подъезде, заходила в лифт
Вдруг память перекинулась на похороны Генки и Василия, нет, Гватемала с Вхутемасом, как их загадочно дразнила Маргарита Стандартные гробы, два одинаковых покойника. У Гены, будто бы, гримаса он вел машину, и случилась травма черепа А у Василия лицо, как будто спит Таисия не отводила глаз, когда прощались. Машину закрутило, Василия ударил самосвал, через грудную клетку прямо в сердце.
Марго в тот день ждала на даче пятидесятый день рождения Мальчишки мчались поздравлять разбились насмерть. А Маргариту раздавило горе
Уже потом к ней привязалось: «Же не се па пурква»
«Ходила каждый день почти всю жизнь», Таисия достала ключ и на секунду замерла. Мелькнула мысль, «надо сказать пускай разыщут Алика».
Вздохнула обреченно, «как же я?».
Решительно открыла дверь и крикнула с порога:
Денис! Кончай валяться! Маргарита отравилась.
В коридорчик вышел молодой мужчина, лет тридцати, в костюме, словно офисный работник, и сходу удивился:
Что за ерунда?
Да, ерунда, Таисия Авдеевна кивнула, не могла не согласиться. И тихо досказала, Марго переселилась к сыновьям.
Она что, померла? оторопел Денис. Потом всмотрелся пристально в Таисию, не стал расспрашивать.
Ты что, куда уходишь? спросила женщина устало и без интереса. Там где-то водка Мне не очень хорошо.
Мужчина проводил Таисию на кухню, достал бутылку и собрался уходить.
Приедут принимать проект, я не могу не ехать, он сокрушенно усмехнулся. Всё собиралась познакомить, я так и не узнал твоей хваленой Маргариты.
Таисия Авдеевна кивнула: «Не успел».
Она плеснула в рюмку, глотнула водки, заварила кофе Все без конкретных мыслей, а с хаотичными воспоминаньями, сумбуром в голове
Её преследовал портрет в Маргошиной столовой, и мысли постоянно возвращались к дедушке, черноволосому студенту с взъерошенною гривой.
* * *
Борис Петрович за обеденным столом опять спросил:
Скажи, Маргошенька, какая выпала нам карта?
Ответила Маргоша звонко, соблюдая ритуал:
«Бубновый валет», и в нашей колоде, он джокер.
Ах ты, красавица, ты выросла под этими картинами, довольно улыбался Боря.
Маргоша подрастала в галерее, картины были частью её жизни, ближайшим окруженьем. Она была искусствоведом от рожденья любила вспоминать про дядю Роберта, как он грозился ей шутливо: «Нарису-уую!». И это Роберт Фальк, тот самый, знаменитый.
Маргоша разбиралась, словно гид, когда водила Таю по квартире в первый раз.
А вот Лентулов, (про картину с множеством церквей). А это Фальк, вот тут Машков, а это Ларионов. А эту вот картину рисовала Гончарова, Ларионова жена.
Таисия Авдеевна, при случае, смогла бы убедительно сказать художники Бурлюки, Казимир Малевич Она узнала имена, и кто когда-то что нарисовал, что сохранилось в доме у Альцшулер. Однако дальше не пошло, и не могло пойти картины ей не нравились, приелись, быстро надоели. Смекнула, что не надо говорить, молчала с умным видом.
Зато в подробностях запомнила историю, что дед рассказывал не раз. Он подружился с этими «авангардистами» ещё и до «Воздвиженки», той выставки, где необычные друзья Бориса, смелые художники, явили миру свой союз ниспровергателей «Бубновый», так сказать, «валет»
Что тут скрывать он перед ними преклонялся.
«Бубновалетовцы» его ценили кто из художников не любит почитателей? Но Боря был все время рядом, хороший друг ну, как не подарить картины, что он торжественно развесил у себя?
Марго, когда они с Таисией изрядно повзрослели, а дедушка ушел из жизни, звала Таисию рассматривать эскизы дедовых друзей, что он хранил в отдельных папках в сейфе. Там было очень много зарисовок Марго смотрела с трепетом, Таисия, при полном равнодушии, имела вид, что проявляет интерес. Её даже не трогало а сколько это денег? Но тут другой вопрос, и очень важное достоинство подруги отсутствовала жадность.
Марго уже была разведена, когда погибли её мальчики в год смерти им исполнилось по двадцать пять. Дед с бабушкой лежали на Ваганьковском, как и родители совдеповские люди, проходное поколение, когда природа отдыхала.
Был старший брат Борис, «несостоявшийся жених» мелькнуло у Лавровой. Он жил отдельно от искусства, от высокохудожественных деда и Марго Марго и вправду состоялась кандидат наук, искусствовед.
Брат Боря жил один Литовская жена скончалась родами, сын, большей частью, жил в Литве, у тетки. Та с ним с младенчества возилась, с племянником Марго Потом он пел, верней учился в Гнесинке. Наверное единственный наследник. Надо сказать в милиции, найдут.
И эта жуть, как близнецы знакомились с Алешкой
* * *
Она ещё хлебнула водки как же дальше жить? Скорей бы шел Денис одной и поминать невыносимо
Лаврова резко осознала: что толку вспоминать и пережевывать, когда важней понять, а что произошло? И запульсировала мысль:
«Собачий бред самоубийство Угробились мальчишки не покончила с собой. Да что же я могу подумать ничего. Мы с ней родные, но как можно «поделиться». Трухлявое, паршивое словечко. Марго твердила: «индивидуальность». А я не лезла, и она меня терпела.
Не может быть, чтоб Александр. Хотя? Сколько друзей перебывало, оставался только Сашка. Может, Валера? что последние полгода? Отвратный тип.
Надо поехать пусть милиция узнает. Кто там любовники? А, может проходимцы? Ведь кто-то постарался Бедная Марго Накаркала себе: пурква, пурква»
Таисия вдруг вспомнила: «А Шурик ведь не знает». Через минуту набирала телефон.
* * *
А тут придется рассказать: когда погибли Гватемал и Вхутемас, к Марго Альцшулер привязался рефрен романса, что напевает старая графиня в «Пиковой». Графиня повторяет по-французски: «Я не могу, не понимаю, почему?». Вот бедная Маргоша и твердила постоянно: «же не се па, пуркава?».
* * *
Что там по делу на Грузинской? Разобрались с бабулей? не утерпел и позвонил в медэкспертизу следователь Порываев. Патологоанатом доложил:
Она не надышалась газом, в легких чисто. На сто процентов криминальный труп. Её сначала задушили, а потом инсценировка.
Но следователь помнил обстановку спокойную, домашнюю и мертвую Альцшулер на кушетке.
Нет ни следов борьбы, сопротивления, напомнил Порываев, Альцшулер вовсе не смотрелась жертвой.
Ну, значит, её ласково душили, аккуратненько голос из морга был настроен на сарказм. Не одеялом, а подушечкой Да, что мне вас учить
Я к вам заеду.
Воля ваша, не изменит ничего.
Сотрудников отправили «работать» по Грузинской: возможно, не нашли, кто что-то видел. Лаврова собралась приехать завтра.
Я спохватилась, я могу вам рассказать Но только не сегодня, я устала, Таисия Авдеевна была почти без сил. Но не скрывала торжества, узнав про экспертизу:
Я говорила Маргарита не сама Вы позвоните Александру, я ему сказала, она настойчиво продиктовала номер.
Он родственник?
Да нет же, просто близкий Любовник, прихлебатель, собутыльник, ухажер я, толком, ничего сама не знаю
Сказала: «буду завтра к десяти», и отключила телефон.
Андреев, Александр Олегович, тот «близкий» человек, готов был встретиться хоть сразу было слышно, как он взбудоражен.
Мы можем к вам подъехать, отозвался Порываев.
Нет, дайте адрес, прозвучало в трубке, я лучше сам.
И очень скоро был у кабинета. «Он с этой дамочкой висит на фото-стенде в той квартире», едва взглянув, отметил Порываев. Андреев повзрослел, от носа залегли морщины налет брезгливости. Его безукоризненный костюм, роскошные часы всё говорило об отсутствии финансовых проблем. Он начал сразу: