Крыса высунула розовый нос из домика, посмотрела на Мишку и тут же спряталась.
Она очень умная, Мишка с любовью посмотрел на неё. И милая.
А ты дебил, вздохнул Вовка. Надо с девушками разговаривать, он усмехнулся, и не только разговаривать, он выразительно посмотрел на кресло, где совсем недавно сидела Надя.
Отстань, отмахнулся Мишка.
Ладно, хмыкнул Вовка, я, под предлогом твоего знакомства с Надей, решил ещё отдохнуть немного от женщин. Иногда, знаешь ли, полезно расслабиться чисто в мужской компании, чтобы вытряхнуть из головы все их крема, реснички, ноготки, «ах, какое платье» и прочую ерунду. Поэтому, он заговорщицки подмигнул, у нас с тобой сегодня коньяк на вечер!
Мишка посмотрел на Вовку и достал рюмки. Посидели хорошо. Одной бутылки не хватило, пришлось идти ещё за одной и докупить закуски, потому что под разговоры и коньячок сожрали у Мишки всё, что было в холодильнике. Вовка сначала рассказывал, какой рай жить вместе с девушкой и как Мишке необходимо срочно жениться, а потом, после второй бутылки, стал жаловаться, что он устал от женщин и как хорошо Мишке, что тот живёт один. А потом уснул на диване.
Мишка накрыл его пледом, подсунул ему подушку под голову, пожелал спокойной ночи Матильде и ушёл спать. А перед рассветом он проснулся от дикого крика Вовки. Выскочил из спальни и увидел, что Вовка с перекошенным от ужаса лицом смотрит на крысу. Матильда сидела у него на груди и с любопытством рассматривала его, чуть поводя розовым носом и дёргая усиками. Потом повернула голову и внимательно посмотрела на Мишку, потом опять на Вовку.
Мишка стоял и наблюдал за ней. Матильда явственно и тяжело вздохнула, отвернулась от Вовки и спрыгнула с его груди на диван. Её розовый голый хвост задел Вовкину щёку, отчего он скривился, но сдержал крик.
Матильда, не спеша, прошла по полу, запрыгнула на низкий пуфик, потом на подставку, где стояла клетка, забралась внутрь, чихнула, вытерла носик лапками и спряталась в домике.
Мерзость какая! крикнул Вовка. Мерзость!
Она милая, улыбнулся Мишка. Она же не тронула тебя, ей было просто интересно с тобой познакомиться и всё.
С такими милыми зверушками, вскочил Вовка с дивана, ты никогда не женишься! Фу-фу, теперь придётся от этой заразы хлоркой оттираться!
Она чистюля, а ты дурак!
Вовка и Мишка не общались после этого почти полгода. А когда встретились, Мишка пригласил его на свадьбу.
С твоей лёгкой руки, улыбнулся он и вручил приглашение. Где-то через месяц, как ты выбежал от меня с дикими воплями, я снова встретился с Надей, твоей знакомой. Оказалось, что она очень любит крысок, как и я. И у неё живёт крыс Мюнхгаузен. Теперь Матильда и Мюнхгаузен живут в одной клетке.
Пути господни неисповедимы, закатил глаза Вовка. Но больше пить у тебя дома я не буду!
ПОДАЙКОПЕЕЧКУ
Подайкопеечку ошивалась около женского монастыря. Иногда ночевала там, когда монахини пускали. А когда не пускали, шла к бомжам на теплотрассу. А летом, пока было тепло, пряталась в монастырском саду, ждала, пока монахини обойдут сад и, удостоверившись, что в нём никого нет, уйдут, навесив на ворота амбарный замок. Только тогда Подайкопеечку вылезала из укрытия и устраивалась ночевать на скамейке под большим деревом. Поздней весной и ранней осенью с её скамейки, если лечь на спину, а под голову положить мешок с небогатыми пожитками, было хорошо видно звёзды, почти такие же, какие она видела когда-то в юности.
Но об этом она вспоминать не любила, точнее, уже забыла, что была когда-то она не Подайкопеечку, а девочкой, потом девушкой и носила имя. Нормальное, обычное имя. Сейчас она не могла его вспомнить, как ни старалась. А раз нет имени, значит нет и человека.
Есть она Подайкопеечку и всё.
А кто она, человек или нет, Подайкопеечку не задумывалась. Просто есть и всё. Как голуби или вот это дерево, под которым она сегодня будет спать. Они есть и всё.
В монастырский сад она приходила каждый день. Раздобыв хлеба, делилась им с голубями. Голуби её ждали. Независимо расхаживали по саду, не обращая внимания на гуляющих прихожан или снующих туда-сюда монахинь и рабочих монастыря. Нетерпеливо поглядывали одним глазом в сторону, откуда обычно появлялась Подайкопеечку. Гугукали, ворковали, надували зоб и устраивали свою личную голубиную жизнь. В общем, вели себя, как все живые существа на свете.
А Подайкопеечку ходила по городу. У неё были места, где можно было раздобыть хлеба и ещё чего-нибудь. В богатые на поживу места она не лезла, там было всё поделено и, если прийти туда, можно и схлопотать. Её, правда, не обижали, потому что даже среди бомжей она слыла обиженной жизнью. Как-то один из «прохвессоров» назвал её странным словом «юродивая», но слово забылось и постепенно стало меняться на «уродивая, уродливая, уродина».
Уродина Подайкопеечку.
Она не спорила. Уродина так уродина. Но держалась отдельно.
Птицы были её друзьями. Завидя её, они, громко хлопая крыльями, слетались, воркуя и совсем не боясь её, садились на плечи, голову, руки. Вслед за голубями горохом сыпались воробьи. А она щедро делилась с ними хлебными крошками.
Все мы птицы небесные, как-то сказала ей старая настоятельница.
Она всегда пускала её переночевать в церкви. Выходила вечером, после службы, на крыльцо, сухонькой ладошкой манила к себе Подайкопеечку и закрывала до утра в храме. На лавочке всегда лежала мягкая булочка и стояла вода.
Потом настоятельница умерла. Подайкопеечку приходила в храм, когда ту отпевали. Стояла рядом, всё хотела подержать покойницу за руку, но её одёргивали и постепенно оттеснили от гроба. Потом, когда прощались, Подайкопеечку всё-таки приблизилась к гробу и положила настоятельнице сладкую булочку, на всякий случай.
Все мы птицы небесные
Подайкопеечку, покормив птиц, сидела на скамейке в монастырском саду. Смотрела на них, на людей, траву, цветы. На соседнюю скамейку опустилась хорошо одетая женщина. Но глаза у женщины были грустные. Она сидела и ничего из того, что видела Подайкопеечку, не замечала.
Красивые цветы, сказала Подайкопеечку, чтобы отвлечь женщину от грустных мыслей.
Красивые, вздохнув, согласилась та.
Подай копеечку.
У меня только карты, опять вздохнула женщина и посмотрела на Подайкопеечку. Она уже хотела было подняться и уйти, но вдруг снова внимательно посмотрела на попрошайку. Оля, неужели это ты?
Подайкопеечку не знала, что такое карты, не рассердилась на женщину. Удивилась только, почему та назвала её Олей.
Подайкопеечку, поправила она женщину. Не Оля.
Да дала бы, нет с собой бумажек, нетерпеливо сказала женщина. Слушай, это ведь точно ты, Оля! Я узнала тебя! Оля! Оля, ты не помнишь меня?
Нет, пожала плечиками Подайкопеечку. Я не Оля, нет здесь Оли. Я Подайкопеечку, зовут меня так.
Нет, нет, женщина пересела на скамейку к попрошайке, ты Оля, она говорила немного протяжно и смотрела в глаза, ты пропала, давно. Не помнишь? она осторожно взяла её за руку. Оля, она протянула последнюю букву имени. Оля-я-я
Нет, Подайкопеечку осторожно отняла свою руку, ей почему-то от этого имени стало страшно, и она тяжело задышала. Не Оля. Нет.
Мы тебя искали, Оля, так долго искали! женщина снова взяла её за руку. А ты пропала. Поехала домой на каникулы и пропала. Тебя искали. Долго. Мы всем курсом прочёсывали вдоль путей, всё надеялись тебя найти. Думали, вдруг ты женщина всхлипнула. Оля, ты не помнишь? Мы же с тобой дружили в институте
Нет, я не Оля, Подайкопеечку погладила женщину по руке. Мне пора. Пора, она резко встала, схватила мешок и побежала, бормоча: Пора, пора. Подайкопеечку я, а не Оля. Не Оля я. Пора мне.
Женщина побежала за ней, но Подайкопееку нырнула в кусты и спряталась там, где обычно пряталась от людей, когда те прогоняли её.