5
До Штаттбурга добрались только к вечеру. Впервые Иоганн так далеко уезжал от родного городка. Ландшафты, мимо которых они проезжали, были великолепны: горы, покрытые темными лесами, быстрые речки с перекинутыми через них мостами, старинные замки с угрюмыми донжонами и многое еще чего. Однако Иоганн ничего этого не увидел, так же как и смугленькой круглощекой мэдхен, бросавшей на него быстрые взгляды. Она радовалась тому, что в экипаже, кроме стариков и старух, оказался и симпатичный молодой человек, с которым она, несомненно, всю дорогу будет обмениваться быстрыми и горячими взглядами. И он, конечно, безумно влюбится в нее. А время от времени он незаметно для всех будет касаться своим коленом ее ног. И она представила какой электрический разряд будет потрясать все его существо при каждом таком прикосновении. На остановках, отдалившись от чужих ушей, они успевали бы обменяться быстрыми фразами. И в каждом слове было бы столько намеков и страсти!
Кто знает, может быть, и не только фразами! Но ее надеждам не дано было осуществиться! Представьте, какая это трагедия для молодой романтичной девушки! Симпатичный юноша самым хамским образом проспал всю дорогу, как какой-нибудь неотесанный мужлан.
Ах! Если бы пухленькая мэдхен знала причину этого, то вряд ли бы гневалась на него. Скорей бы она пришла в ужас от того, что этот молодой человек стал бы оказывать ей знаки внимания.
Дело же в том, что когда семейный совет закончилсяДа! Но чем же он закончился? Любезная тетушка предложила отдать Иоганна в учение к сапожнику или мяснику. Тетушка отличалась приземленным сознанием. Но это ее предложение было удостоено брезгливыми гримасами четы Клюгеров. Да разве могло быть иначе? Как же так? Их сын, их кровиночка какой-то колбасник, набивает свиным фаршем кишки? Фи! К тому же и перед внутренним взором Иоганна мгновенно пронеслась ужасная картина: он сидит в узкой, как пенал комнатушке и пришивает подошвы к туфлям очередного заказчика. На самом кончике носа у него очки, потому что все сапожники непременно носят очки, ведь им постоянно приходится напрягать зрение в полумраке. Бррр!
Да! Вижу, что мое предложение не вызвало вашего энтузиазма, проговорила тетушка, впрочем безо всякой обиды. Обидчивость вообще не была ей свойственна. Я придерживаюсь мнения, что мужчина должен владеть реальным востребованным ремеслом, которое позволяло бы ему достойно содержать семью. Никакой труд не позорен.
Но всё же не колбасником!
Да вы знаете, какие они имеют доходы?
И тетушка, отстукивая костяшками счет, разложила перед ними доходы знакомого ей колбасника. Но Клюгеры, конечно же, знали об этом. И у господина Флейшера, и у господина Пфайфера в их городке были двухэтажные дома и собственные экипажи. Первый же из них был золотарем, а второй держал мясную лавку.
Ну, а наш бургомистр? С чего он начинал? С сапожной мастерской!
Любезная Грета
Отец всегда тщательно подбирал слова, разговаривая с сестрицей. Но пока он был занят этим делом, в разговор вмешалась матушка.
Любезная Грета, мне всегда представлялось, что наш Иоганн пойдет по военной стезе. Это очень достойная для мужчины профессия.
Услышав это, господин Клюгер нахмурился. То, что фрау Клюгер всегда нравились военные, для него давным-давно уже не было секретом. Да и каким женщинам не нравятся бравые вояки! Будучи в девицах, она имела роман с неким уланом, с которым даже к счастью, безуспешно пыталась тайно обвенчаться. Романтика, что ни говори!
Душечка моя! усмехнулась тетушка. Вы видите только парадную сторону. Не скрою, я тоже не равнодушна к мундирам и военной выправке. Но казарма, но постоянные зуботычины? А радужная перспектива, что в очередную военную компанию тебе оторвет руку или ногу, а то и вообще лишишься жизни? Хотя фасад, не скрою, привлекательный.
Однако однако именно военные становятся генералами.
И Александрами Македонскими, усмехнулся господин Клюгер. Впрочем, тут же придал лицу серьезное выражение. Наш балбес пока доберется до звания капитана, постареет и полысеет. И обзаведется пивным животиком И к этому времени из него уже будет сыпаться песок Ни собственного угла, постоянные отлучки от семьи А если бы ты видела их попойки и услышала, что они там говорят! У тебя бы сразу отпала охота восхищаться военными.
Это уже был явным намек на давнюю историю с уланчиком, которая продолжала до сих пор романтическим сиянием освещать однообразное бюргерское существование фрау Клюгер. И в конце концов, это для нее было святое! Она демонстративно отвернулась и обиженно поджала губки, решив, что больше не произнесет ни слова, даже если ее сына попытаются сделать трубочистом. Нашлись два умника!
Но что же Иоганн? Он чуть было не воскликнул «да». Махать саблей, стрелять из пушки, носить яркий мундир и ловить на себе восхищенные взгляды прекрасного пола. Это было бы явным счастьем! Но кто же будет считаться с его мнением?
А что же ты, дорогой братец, можешь предложить? спросила тетушка.
Господин Клюгер, конечно, уже принял окончательное решение и оставалось лишь объявить его. В конце концов, он здесь главный.
Вот что я скажу! В Штаттбурге проживает господин Пихтельбанд, магистр философии. Я лично имел счастья встречаться с ним и беседовать. Умнейший человек. Мне даже представляется, что это самый умный человек в Европе. Нет такого вечного вопроса, тайны бытия, что бы он ни исследовал их и ни дошел до самого корня. Это поразительнейший ум! Жители Штаттбурга гордятся, что в их городе живет этот великий мудрец, которого они считают равным Аристотелю.
Тетушка похлопола в ладошки.
Братец! У тебя, наверно, горячка. Нет, вы послушайте только что он говорит. У меня подобное не укладывается в голове. Любезный братец предлагает отдать Иоганна в обучение философу. Штудировать толстые фолианты. Я что-то не слышала про такое ремесло.
А что же тогда это? раздраженно спросил господин Клюгер. Дорогая сестрица, размышление, рефлексия есть высшая форма человеческого существования.
Фрау Клюгер презрительно промолчала. Отвечать на глупости она считала ниже своего достоинства.
Иоганн был в отчаянии. Снова книжки, писанина, розги за плохие оценки да сколько же это можно! Всё, что угодно, но только не учеба! Он был уверен, что утомительная пора школярства осталась позади . А ему предлагали снова да ладом!
Но, конечно же, последующее и решающее слово оставалось за отцом. Не подчиниться отцу это всё равно что нарушить Божеский завет! Члены семейного совета еще долго спорили и горячись, но господин Клюгер настоял на своем. И всё должно быть так, как он решил. И если что-то господин Клюгер решал, то он решал окончательно и бесповоротно. И даже если в дальнейшем он видел, что его решение неправильное, он уже не сворачивал с намеченного пути.
«Семейный совет» закончился довольно поздно. В это время чета Клюгеров уже почивала.
Иоганн в полном расстройстве чувств, почти больной, побрел в свою спальню. Он считал, что его жизнь закончилась. Состояние было паршивейшим. Так, наверно, чувствует, себя самоубийца. Всё! Жизнь закончилась! Однако, нет худа без добра!
Он долго не мог заснуть. Тяжелые мысли угнетали его. Постепенно глаза стали наливаться свинцом, мысли смешались, и он начал погружаться в дрему, смутную и ужасную. И в это время дверь в его спальню скрипнула. Тихонечко, по-крысиному. Но он не придал этому значения, пребывая в полусне. Да он и был уверен, что это сон. Но звук шагов и тяжелое дыхание убедило его в обратном. Он почти моментально проснулся. И раскрыл глаза. И в свете лунной дорожки увидел женскую фигуру в ночной рубашке и с распущенными волосами. Женщина шла к нему. Она присела на краешке его кровати, и ее горячее дыхание обожгло его. А как высоко вздымалась при каждом вздохе ее грудь!