Мы уже ходим? поинтересовался у него в коридоре белохалатный хмурый дядя в очках и с бородкой. Быстро оклемались.
Доктор? неуверенно спросил Мезенцев.
Да, а как вы догадались? дядя посмотрел на него пресно, скучно и без тени усмешки. Доктора редко отличаются запредельной душевностью, привыкнув работать с орущим, стонущим и беспомощным человеческим материалом, что очень быстро делает их в массе своей весьма черствыми. А уж циничными и не склонными к сантиментам так чуть ли не поголовно. Во всяком случае в этом был уверен Мезенцев.
Но не это его удивило. А удивило его такое, чего раньше он ещё никогда не видел в своей жизни. В паре метров от белохалатного в воздухе плыло некое облачко, миновав доктора и ощутимо опахнув седеющую шевелюру. Мезенцева проводил его удивленным взглядом, что не укрылось от белохалатного.
Так бывает. Особенно когда головой через лобовуху выскочить.
Что бывает? осторожно спросил Мезенцев.
Да вот это самое. Мерещится ерунда всякая
Ну вот это другое дело! прервал его налетевший как ураган Полубояров. А я то уж думал, что всё, крепкое, соленое словечко улетело вслед за облачком.
Вы бы пока не бегали так и не шумели. Все таки трещина в ребре, недовольно поморщился доктор. Очки царя и повелителя больничного корпуса наткнулись на взгляд товарища майора и примерно через две секунды очки проиграли. Как проигрывал любой другой обладатель чересчур смелых взглядов, устремленных на Полубоярова.
Да я все понимаю, в душе радуясь своей очередной небольшой победе как можно мирно сказал Полубояров. Однако не устоял от очередной солености. Трещина это х ещё одно крепкое словечко растаяло в больничном коридоре. Главное он ходит.
А чего ему не ходить? Конечности в порядке. Головой, правда, приложился слегка
Ничего себе слегка, Полубояров возмущенно поднял брови домиком. Я уж подумал
Да как видите обошлось. Всего полсуток, а уже ходит.
А может Мезенцев ободренный словами доктора подумал, что задерживаться в больничке не стоит. Больнички он не любил с детства. Как и людей в белых халатах, общения с которыми всячески избегал.
Вообще-то рановато. Надо бы ещё пару снимков сделать, прочитал его мысли доктор.
Да мы в порядке, бодро начал Полубояров, но осекся заметив взгляд Мезенцева, увидевшего новое облачко плывшего над всклокоченной головой товарища майора.
Если в порядке, то пишите отказ и задерживать вас не буду, эти два персонажа доктору не понравились с самого начала. Они могли самостоятельно ходить, на здоровье не жаловались, так и пусть идут с Богом. Или куда подальше. Подпишут бумаги и скатертью дорога. Люди уже давно угнетали нервную систему доктора, как и анекдотичная зарплата, отчего он временами сам себя ощущал вылетевшим через лобовое стекло жизни.
Ты вообще как? спустившись с крыльца больницы уставился на Мезенцева Полубояров требовательным взглядом человека, привыкшего залезать в душу каждого, кто перед ним оказывался.
Да нормально, уже третье за один день облачко поплыло в зелени больничного сада, но Мезенцев начал к этому привыкать. Лететь башкой через лобовуху ещё то испытание и док видимо знал о чем говорит. А облачка Да черт с ними, авось рассосутся. В любом случае это лучше, чем лежать в морге, хмурым, синим и неразговорчивым.
Взгляд у тебя какой-то странный, Полубояров продолжал сверлить Мезенцева серыми не глазами даже, а камерами фиксации преступлений.
С машиной что? спросил Мезенцев, после чего серые камеры моментально потухли.
Ну в общем
Под списание?
Ну вроде да, виновато выдохнул Полубояров.
Не кряхти. Ты мне жизнь спас.
Успел заметить?
Успел. Спасибо. Я б накатил сейчас. За второе рождение, Мезенцев уже без всякого интереса проследил за новым облачком ласково обвившем голову Полубоярова. С тем водилой что?
Ну как бы тоже под списание. Сам виноват, от него синькой несло за километр.
Понятно. Тачку поймаем или как?
Зачем тачку? удивился Полубояров и достал телефон. Петровский? Что да? Х на, опять спишь на дежурстве? Записывай адрес, диктую, и машину через десять минут. Понял? Выполняй. Бегом!
Мезенцев, морщась от боли в голове, захохотал, в который раз впечатленный способностью Полубоярова общаться с людьми.
Вот ведь олень, убрав телефон в карман развел тот руками. Пока не пнешь, не полетит. А то, что ржешь это хорошо. Жмуры обычно не ржут.
Ирка, как обычно заехала в субботу. Муж ходил с мужиками в баню, а она ходила к Мезенцеву.
Ты в порядке? спросила она стягивая через голову платье и поймав взгляд Мезенцева, наблюдавшего как светло-зеленое облачко кружится вокруг щиколотки Ирки, поднимаясь к её колену, а затем к тому самому треугольнику, что в свое время привел к жестокой Троянской войне. Нижнее бельё она никогда принципиально не носила.
Прежнего, весьма изобретательного и по-стахановски ударного секса не получилось. Его вообще не получилось. Наверное никогда ещё люди, может со времен Адама и Евы, не страдали так от неспособности одного тела взаимодействовать с другим. Которое природа наделила очень соблазнительными выпуклостями и отверстиями, призывно влажнеющими при прикосновениях, но . в этот раз недоступными.
Да что с тобой? Ирка, провозившись с Мезенцевым десять минут и поняв, что приехала зря, закурила и посмотрела на него с тем самым выражением, с каким смотрят на раковых больных. Может надо как то не так?
Ир, не в этот раз. Извини.
А чего я тогда подрывалась? зло выдохнула она, вскакивая с постели.
Мезенцев с тоской проследил за её стройными ногами, колыхнувшимися тяжелыми грудями и ему захотелось заплакать увидев, как посреди их ложбинки опять заползает чертово зеленоватое облачко.
Оно не то чтобы его сильно раздражало, но когда в привычное мировосприятие влезают ещё какие-то непонятные фрагменты, это не сильно радует. Как не радует запойного алкоголика сидящий перед ним на столе черт с высунутым языком или смотрящий из стены или с потолка незнакомец. Вроде и не мешают радоваться жизни, но без них было бы спокойнее и привычнее. Как-то раз Тычков рассказывал, что во время одного запоя за его спиной встал танк от которого он хотел убежать но не смог отказали ноги. Мезенцев и Полубояров тогда посмеялись, но теперь постоянно плывущие зеленые облачка не вызывали у Мезенцева даже тени улыбки.
Бывает же дерьмо в жизни, вздохнул он, услышав как хлопнула входная дверь, коротко процокали Иркины шпильки по лестничной клетке, затем недовольно рыгнул лифт, ещё более недовольно лязгнул и все стихло.
Беги, мля, беги!! орал с кромки поля Тычков боясь сорваться на мат, наблюдая как Полубояров обошел жертву киевской хунты и неудачливого потрошителя банкоматов Косаченко и вышел на оперативный простор. До штрафной оставалось метров пять, но Косаченко бросился в подкат, попал в мяч, в общем-то чисто убрав его с ноги Полубоярова, но всё же зацепил за пятку. Полубояров хоть и не растянулся на газоне в виде уставшей от жизни гусеницы, но проехался по траве задом.
Пеналь! дурным голосом завизжал Тычков, хотя всем было видно, что до штрафной расстояние оставалось ещё приличное. До пенальти дело не дошло, но на штрафном обе команды без разногласий сошлись. Косаченко для приличия пытался вяло протестовать, но придавленный хмурым взглядом Полубоярова предпочел уйти перешнуровывать бутсы на край поля.
Я пробью, Мезенцев взял в руки мяч, ощущая какое-то непонятное, почти живое подрагивание в этой бездушной пластиковой сфере. И увидел перед воротами уже такое привычное светло-зеленое облачко.
Пусть Бояра бьет, забегал по краю поля Тычок, но Полубояров помотал головой, отдавая право удара Мезенцеву.