Я торопливо взбежала на помост
и врезалась в теплую стену.
Кто бродит по моему двору?
От высокомерного тона Еноша у меня все нервы натянулись струнами. Ох ты ж, а муж-то дома.
Он развалился на троне прямо в боевых доспехах. Его черную кожаную кирасу украшал затейливый рисунок ревущее пламя, пожирающее привязанные к столбам тела. Ну и можно ли представить себе что-то более театральное? Закинув ногу на подлокотник, Енош явно боролся со скукой.
Неизменно скверное предзнаменование.
М-м-м, моя мертвая жена, вот она стоит предо мной, опять топившаяся, опять бросавшая вызов всему, что всегда было для меня бесспорной истиной. Веками, тысячелетиями ни один труп никогда и не думал воспрепятствовать врожденной потребности дышать Пока не появилась ты. Он опустил ногу, грохнув тяжелым сапогом о пол, и выпрямился. Ох, погляди-ка, ты вся дрожишь, и волосы мокрые, и кожа влажная.
Беспокоишься, что я могу простудиться? Я крепче стиснула в кулаке клык, надеясь, что он не заметит и не почувствует его и не станет задавать вопросов. Почему ты здесь? Я думала, ты уехал.
Твой муж вернулся пораньше Радость, о радость! Голос его так и сочился сарказмом. Кроме того, он широко раскинул руки, словно предлагая себя в качестве подарка, который он знал я отвергну. Как благодарны были смертные за вратами, когда я появился, они с молитвой упали к моим ногам и преподнесли мне девственницу. Юную теплую девственницу. Что бы он ни увидел в моих глазах скорее всего, то была зеленая искра ярости, но ухмылка вновь скривила его губы. Но, увы, дома меня ждет холодная жена, к которой я должен вернуться.
Мне совсем не понравилось, что у меня волосы встали дыбом. Как и то, что это может сказать о моих чувствах, которые я испытывала к нему до своей смерти. Не говоря уже о моем душевном и психическом состоянии.
Я польщена.
О нет, этого мало. Сейчас мы это исправим. Енош похлопал себя по бедру. Подойди, маленькая. Присядь на теплые, о, такие теплые колени твоего мужа, чтобы он мог вылечить тебя от простуды.
Меня пробрала дрожь.
Я лучше еще разок утоплюсь.
Губы его дернулись.
Даю слово, что буду вести себя наилучшим образом.
Я поджала пальцы ног. Его предложение определенно попахивало мерзопакостно.
Кабы мне хотелось выслушивать такое дерьмо, я бы отправилась в ближайшую таверну и утопилась в тамошнем сортире.
Иногда мне кажется, что смерть придала тебе еще больше храбрости.
Потому что мне нечего больше терять.
Ты бы удивилась Енош стиснул зубы, и впадины под его скулами наполнились тенями. Что я такого сделал, чтобы заслужить твои подозрения? Ты не веришь моему слову?
Мое доверие это лишь половина проблемы.
Ты внушил мне пустую надежду на свой поцелуй, позволил прижаться к тебе, нарочно дразнил меня, заставляя искать твои губы Только чтобы отвергнуть!
И он сделает это снова.
Я мертва, но не глупа.
Енош станет бить в самое больное место, соблазняя приманкой своего тепла, ловя меня в западню этих губ, шептавших когда-то сладчайшие комплименты. Идеальный капкан, невинно восседающий на троне, изображающий смиренное терпение, медленно похлопывающий ладонью по обтянутому черной кожей бриджей бедру
Подойди же. Я невольно качнулась к нему. Хватит этой впечатляющей демонстрации упрямства, ведь твои кости ноют от желания подчиниться своему хозяину.
Что ж, они подчинились.
Будь прокляты эти кости! Ноги несли меня прямо к нему, но он никогда не добьется такой же покорности от моей души, а заодно и ото рта, и от всего, что из него выходит. По крайней мере, пока позволяет мне сохранить рот
Енох обхватил меня за талию и притянул к себе, усадив на колени, хохотнув, когда я застонала от внезапного жара под ягодицами.
Ах, любовь моя, дуйся сколько хочешь, но факт остается фактом. Даже горячий источник не согреет тебя лучше, чем я.
Воистину. Я обмякла, прижавшись к его груди, а клык украдкой спрятала в щели между костяными изгибами трона. Но там, внизу, компания много лучше.
Опять моя жена раздражена. Енош потянул вниз ворот моей сорочки, выставив на холод выскользнувшую из-под ткани грудь. Такая дерзость должна быть наказана.
Наклонив голову, он дохнул на мой сосок, обдав его теплым воздухом. Потом настал черед языка, двинувшегося по кругу, превращая бутон в твердый камешек, который втянули в себя горячие уста.
Я застонала от наслаждения, выгибая спину.
Почему ты так жесток?
Я обещал наказание. Рука его скользнула под подол сорочки, слегка подвинула меня, и палец Еноша получил доступ к самой темной моей дырочке. Разве я не держу свое слово? Разве я когда-нибудь разбрасывался угрозами впустую?
Я охнула, когда подушечка его пальца выбила дробь по сморщенной коже.
Нет.
Нет. Палец вошел в меня, и тут же вышел, продолжая постукивать по расслабляющемуся кольцу мышц, заставляя меня двигать бедрами в поисках него. М-м-м, маленькая, я же говорил, что ты научишься любить это. Вот ты и научилась. Жаль только, что твое наслаждение делает подобное наказание бесполезным. Если только
Откинувшись на спинку трона, Енош поднял свободную руку, стиснул мой подбородок и повернул его так, чтобы моя макушка уперлась в его левое плечо. Потом перекинул мои ноги через свои, заставляя меня открыться.
Дыхание его опалило мой висок:
Кто такой Элрик?
Вспомнив его угрозу о том, что он сделает со мной, если я когда-нибудь повторю ту правду, что уже говорила, я ответила:
Никто.
Верно, маленькая. Никто. Потому что ни один смертный мужчина не смог бы прикоснуться к тебе так, как это делаю я, ведь только я знаю наизусть каждую клеточку твоего тела. Он переместил ту руку, что была внизу, запустив два пальца в окаймляющие мое влагалище складки, а третьим продолжая постукивать по анусу. Твое сердце больше не бьется, но его неровный ритм отдается в моей памяти. Слушай. И сердце в моей груди забилось, ожило, разогревая застоявшуюся кровь. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук. О, как я любил слушать эту музыку, пока ты спала.
Енош свел пальцы, защемив мой клитор, и начал потирать и потягивать пульсирующий бугорок, вверх-вниз, вверх-вниз. При каждом нисходящем движении третий его палец погружался в мой зад, рассыпая по разогревающейся плоти жгучие искры.
Ты и представить не можешь, сколько усилий мне требуется, чтобы подарить тебе эти ощущения, мурлыкал он в мое ухо, ускоряя темп, ведя меня к сладкому финалу. Понимаешь, любовь моя, твое тело больше не вырабатывает смазку. Да, ты способна чувствовать, но твои нервы изнашиваются все быстрее с каждым бесполезным вздохом, притупляя чувствительность. Но все же я здесь, прижимаю тебя к своей теплой груди, ласкаю тебя, приближая к вершине наслаждения. И что ты мне скажешь за это, а? Я лишь застонала, дрожа под его прикосновениями, и тогда он сильнее ущипнул клитор и чаще забарабанил пальцем по жаждущему отверстию. Правильный ответ был бы: «Спасибо, хозяин».
Я так сильно стиснула зубы, что даже десны заныли, но все же кое-как выдавила слова:
Спасибо, хозяин.
Ну, мы еще попрактикуемся в этом. Жаркое дыхание цеплялось за тонкие пряди у моего виска, горячая рука мяла мне грудь. Так близко, что я чувствую, как дрожат твои мышцы. Ну что, твой хозяин делает тебе хорошо?
Я прошипела с десяток ругательств, наградила его двумя десятками бранных прозвищ, но излияния мои все же закончились хриплым «да».
Палец погрузился в меня еще глубже, наполняя узкий проход теплым давлением. Костяшки меж тем массировали мой клитор.
И потому, что я делаю тебе так хорошо, ты скажешь
Я покачивала тазом в ритме его движений, стремясь к разрядке. Ох, как уже близко!
Спасибо, хозяин.
Уже лучше, но недостаточно хорошо, чтобы заслужить удовольствие. Руки его вдруг исчезли, не оставив ничего, кроме ледяной боли, вырвавшей из моих губ короткий вскрик. Да, это отличное наказание. Только посмей тронуть себя, и я лишу тебя рук.