Но Разве так бывает?
Вечером барин позвал к себе в кабинет обеих прачек и долго отчитывал за их драку. В людскую они вернулись поникшие, и сразу ушли спать. Степан с Федькой попытались над ними подшутить, но девушки выглядели настолько потерянными, что балагуры быстро отстали. Подробностей сражения ни я, ни сами Таня со Степанидой никому не рассказали.
Перед сном я со всей искренностью своего сердца просила Бога защитить Светлое от демона в человеческом обличии, ибо справедливо полагала, что если Навроцкий у нас загостится, лежать усадьбе в руинах.
Бог меня услышал. На следующее утро Навроцкий уехал.
Глава 4
Усадьба Кротовых. 1826 год
Провожать дорогого гостя вместе с господами вышла вся дворня. Я же осталась в доме и наблюдала за проводами из открытого окна.
Павел Петрович искренне сетовал, что пребывание Владимира Александровича в Светлом оказалось столь скоротечным, заверял, что здесь ему теперь всегда рады, и он может приезжать когда заблагорассудится. У Полиньки же глаза были на мокром месте, и она с большим трудом сдерживалась, чтобы не зареветь.
Когда коляска Навроцкого скрылась из виду, барышня дала себе волю убежала в дом, упала в спальне на кровать и прорыдала до самого вечера. Она ничего не ела, наотрез отказалась разговаривать с отцом, и только лила слезы.
Я все это время сидела рядом, гладила ее по спине и тихим голосом рассказывала всякую ерунду, желая хоть как-то ее успокоить. Получалось плохо. Поля то и дело срывалась на крик, рассказывая мне по десятому разу, как вчера перед самым ужином приехал человек Шишкина и привез записку, прочитав которую Навроцкий засобирался в Рясск мол, приятель дела завершил и теперь с нетерпением ожидает, когда Владимир Александрович вернется к нему от Кротовых.
А батюшка-то каков! рыдала Полина. Не мог уговорить его задержаться у нас еще хотя бы на денек? Как же мне теперь быть? Я без него не могу-у
Я кивала, участливо обнимала ее за подрагивающие плечи, вздыхала и мысленно благодарила Господа за счастливое избавление от жуткого барина.
Однако ж радость моя длилась не долго. Прошло едва ли десять дней, как Павел Петрович получил от Навроцкого записку, в которой тот спрашивал позволения приехать в гости снова.
Я разве что зубами не скрежетала от негодования. Десять дней со всей присущей мне осторожностью и деликатностью я убеждала Полю, что Навроцкий ей не пара. Вспомнила и его равнодушные ответы на ее восторги, и пренебрежительное отношение к слугам («Добрый человек добр ко всем без исключения, как ваш папенька») и, в качестве главного аргумента, припомнила поспешность, с которой он покинул Светлое разве увлеченный мужчина сбежит так быстро от понравившейся барышни?
Полина то кивала, соглашаясь, то кричала, что я все выдумала, а он он просто испугался своих чувств, но непременно все осознает и обязательно вернется. «Боже, дай мне терпения и сил, чтобы сдержаться и не стукнуть ее!» думала в эти моменты я.
И вот, когда Поля более менее пришла в себя, и хандра, навалившаяся после отъезда предмета ее мечтаний, стала отступать, этот предмет снова появился на горизонте и свел все мои старания на нет.
Полинька, конечно, была счастлива.
Что я говорила! торжественным голосом заявила она мне. Ему нужно было время, чтобы во всем разобраться.
Камердинер барина Иван Петрович пошел дальше и во всеуслышание объявил слугам, что осенью Полина Павловна из Кротовой станет Навроцкой.
А что, Владимир Александрович барышню замуж позвали? удивилась Лукерья Ивановна.
Еще нет, невозмутимо ответил Иван Петрович. Но это дело времени. На днях молодой барин снова к нам пожалуют-с. Верно, предложение делать будут-с.
Ой, да ладно, фыркнула Настюша. Барин два денечка всего в прошлый раз погостили. Может, ему рыбалка на нашем озере понравилась. Или пироги с крольчатиной. А вы, Иван Петрович, сразу уж предложение.
А вдруг там любовь? томно вздохнула Марфуша. С первого взгляду. Тогда и ждать нечего жениться надоть.
Вон сколько их, женихов энтих влюбленных, к нам ездило, хмыкнула Лукерья Ивановна. И всем от ворот поворот.
Навроцкого и барышня, и Павел Петрович одобрили, важно заявил камердинер. Даст Бог, на этот раз сыграем свадебку.
Я тогда незаметно поплевала через плечо вдруг обойдется?
В день, когда Навроцкий должен был приехать в Светлое, я отпросилась у Полиньки в село навестить родных. Она не возражала. Она вообще была в таком прекрасном расположении духа, что вздумай я попросить, что угодно, хоть ее любимое шелковое платье, отдала бы не задумываясь.
Дома я весь день помогала матери по хозяйству: сварила кашу, заштопала ворох одежды, сшила куклу Акулине, самой младшей своей сестренке, пожурила братьев за разбитую кринку, а потом их же похвалила, когда увидела, сколько земляники они притащили из леса.
Марьюшка, любочка моя, скажи, тебя ведь что-то тревожит? спросила матушка, когда день начал клониться к вечеру, и настала пора возвращаться в усадьбу.
Про житье в Светлом мать давно меня не спрашивала я всегда обо всем рассказывала сама. В этот же раз я говорила мало. Не хотелось вспоминать ни про Навроцкого, ни про Полины слезы, ни про перешептывания слуг.
К господам сегодня молодой барин приехал, нехотя ответила я. Они его ждали с большим нетерпением, особенно Полина Павловна. Матушка, я сердцем чую беду он с собой привез. Но сделать ничего не могу
А знаешь, что сердцем чую я? грустно посмотрела на меня мать. Тож самое, Марьюшка. Уж не знаю, что тому виной, а только страшно мне за тебя, Маша, страсть, как страшно. Хоть кидайся барышне в ноги и проси вернуть тебя обратно.
Мам
Не бойся, никуда я не пойду и никого просить не стану. Знаю, что у Кротовых тебе лучше, чем дома. Там ты и сыта, и одета, и почти что здорова. Только молю тебя, доченька моя милая, будь осторожна! Ты у меня умница, сама знаешь, что сказать, как взглянуть, как пройтись, не то, что мы, дураки Но все ж Господа сами знаю, кого принимать, а кого гнать взашей. Чай, поумнее нас с тобою будут. А раз так, ты на рожон не лезь, мышкой сиди, как нам, холопам, положено. Я же за тебя Богу молиться буду.
Я тогда прижалась к ее груди, а она, как в детстве, стала ласково гладить меня по голове. Потом, по пути в усадьбу, я думала о том, что материнское сердце никогда не обманывается. И еще не знала, насколько мать оказалась в своих опасениях права.
***
В людской меня ждал сюрприз. Прямо на пороге меня перехватил Федя и вручил сложенный вчетверо листок бумаги.
Я его под тарелкой нашел, сказал лакей. Глянь, чтой-то такое? Ты ж по-ненашему разумеешь.
Может, и разумею, ответила, разворачивая лист, Но из твоих слов, Федя, ничего не поняла.
Я в столовой посуду после ужина убирал, принес ее в кухню, глядь а из-под одной тарелки что-то виднеется, пояснил Федор. Думал, кто-то из господ бумажку забыл. Раскрыл ее, а там значки какие-то мудреные. Ты, Маш, глянь, что это, да господам отнеси. Вдруг, важная записка.
А почему ты ее сразу господам не вернул? насмешливо спросила я.
Так это покраснел Федька. Любопытно же. Да и не знаю я, под чьей тарелкой она лежала.
Я усмехнулась, опустила глаза и оторопела. На маленьком листке аккуратным почерком было написано: «In the winter garden. At midnight» (В зимнем саду. В полночь). Я почувствовала, как от лица отливает кровь. Учитывая, что из обитателей Светлого английский язык знаю только я, становилось понятно и кто автор записки, и кому она адресована.
По моему телу побежали мурашки. Что ему от меня нужно?..
Маш, у тебя руки дрожат, удивленно сказал Федя. Ты чего?
Это действительно важная записка, прошептала я. От Владимира Александровича Полине Павловне.