Спустившись, я не стала говорить маме о встрече с огромной птицей и о своем падении, а только сказала, что она самая мудрая.
Рассказав о своих выводах маме, она предложила мне сходить туда, но только одной. Она предупредила, что там может оказаться много страшного, мертвые искалеченные люди, их останки и прочее. Но она поставила мне задачу, найти людей, еду и одежду, все остальное, сказала она, то, что посчитаешь нужным.
Я взяла сумку от «походного набора» и нож с крюком на лезвии, второй нож оставался у мамы. Папа был прав, когда покупал, этот набор, он очень пригодился!
В лесу было довольно тепло, не так, как у болота, где лежала мама. Хоть лес был и густой, идти по нему было довольно легко. Только когда я провалилась под землю, я поняла, что иду не по земле, а по настилу из сплетенных растений, которые выросли над валежником, создав новую поверхность. Оказавшись внизу, в темном и сыром царстве загнивающих деревьев, мышей, змей и насекомых, я поняла, что там можно даже гулять, настолько большие были пространства между землей и псевдо землей.
Выбрав солнечную сторону и, идя по псевдо земле, я так и не смогла понять разницы, где можно провалиться, а где можно идти спокойно. Провалившись, за свое путешествие вниз пять раз, я добралась до проплешины в лесу.
Выглядело все очень катастрофично, сломанные сосны кланялись в глубоком наклоне останкам белой сигарообразной гусенице. Самолет был разбит, крыльев не было, а останки фюзеляжа были смяты в гармошку и изогнулись волной, как гигантская, ползущая гусеница.
Мама окрестила меня еще при рождении, но только сейчас я первый раз в жизни перекрестилась и пошла вперед.
Подойдя ближе, я почувствовала запах гари, керосина и еще один запах, от которого тошнило, и который я не могла распознать.
Вокруг самолета валялись обрывки искореженного металла и синтетической, белой ткани, все напоминало спонтанную свалку, если бы среди мусора не попадались части человеческих тел.
Мне было ужасно страшно, противно, но похоронить их всех я не могла, хотя очень хотелось, мне нужно было спасать мать и брата, только этим я себя отговаривала не начать копать могилы. В креслах изогнутого фюзеляжа, откуда отлетела обшивка сидели, опустив головы мертвые люди, а на них сидели птицы и клевали их тела.
Здесь есть, кто-нибудь? крикнула я. Но мой вопрос, повис в воздухе и остался без ответа. Этот вопрос я еще прокричала раз десять, пока в горле не заболели связки.
Обойдя останки самолета, я решила приблизиться к нему, ведь еда должна лежать в зонах, откуда выходили стюардессы.
Стыдно признаться, но я быстро привыкла к мертвым людям в самолете, скорее всего у всех них были переломы позвоночников от падения, многие сидели на своих местах, только их головы были опущены, вокруг стояла полная тишина. Слышно было только мои шаги, даже пение птиц не доносилось из леса.
Мама сказала найти людей, еду и одежду. Людей я нашла, но тут вряд ли кто-то сможет со мной пойти, тогда мне нужно искать еду и одежду подумала я.
Я открывала чемоданы и рюкзаки, которые валялись в проходе, и собирала вещи, подходящие нам.
Рядом с мертвой девочкой, сидящей в первом классе, в точности моего телосложения лежал чемодан с дорогой и качественной, походной одеждой, и сняв с себя грязные обрывки и переоделась в красивый походный костюм маскировочного цвета.
Тебе уже точно не понадобится, а я выгуляю твой наряд! произнесла я, когда закончила переодевание.
Извини, но какая тебе разница! сказала я, сама себя, осуждая за этот поступок.
Одежды я набрала достаточно, упаковав ее в большой рюкзак, найденный здесь же, но еды, найти, не могла, и ходила между трупами, из одного салона в другой обыскивая самолет.
Через час, некоторым мертвым людям я дала имена и общалась с ними.
Владик, как ты думаешь, где хранят еду? спрашивала я у пассажира из первого ряда.
Через три часа, я все же отыскала холодильник с завтраками и, собрав их в рюкзак и сумку, сколько влезло пошла обратно в лес.
Только вот лес тоже ждал еды, и как только я зашла в него, пройдя не более ста метров, вокруг меня начались шуршать кусты.
Достав острый нож, и крепко сжав его в руке, я пошла вперед или вернее назад. Стало страшно, уже начинало смеркаться, еще час и я окажусь в полной темноте.
Не успев шагнуть и пару шагов, я провалилась. Упав вниз, я увидела над проемом, промелькнувшую тень.
Мне стало еще страшнее, и я подняла нож вверх, над головой, вдруг тень сейчас прыгнет сюда, но никто не подошел к провалу.
Я решила, что это волк, которого боялась больше чем кого-то другого, и попыталась пробраться по нижнему уровню, ориентируясь по компасу, который надела на руку, достав из чемоданчика.
Пробираться с рюкзаком на спине и сумкой на плече было тяжело. Пространство внутри мне не позволило далеко мне продвинуться, подсвечивая светодиодным фонариком брелоком на ключах, я двигалась в направлении мамы и брата, смотря на стрелку компаса. Каждый метр под землей был тяжелым препятствием, но подниматься наверх было страшно.
Я сильно устала пробираться в свалке гнилых деревьев, остановившись я осмотрелась вокруг. Две черные, маленькие змейки, впившиеся в мои новые ботинки, из багажа в самолете, висели, как не завязанные шнурки.
Махнув ногой, я сбросила их, и сразу начала читать молитву, чтобы не было страшно, как учила меня мама.
Пусть тебе все будет пухом, моя мертвая подруга! произнесла я, благодаря ее за ботинки, и третий раз за день, и за всю свою жизнь, перекрестилась.
Если бы не ботинки Наташи, так я назвала девочку, у которой взяла одежду, я бы лежала сейчас в каком-нибудь анафилактическом шоке от укуса змей.
Дай бог тебе крылья Наташа! сложив ладони, попросила я.
Прошло больше часа, как я под землей, двигаться здесь очень тяжело, и пора было выбираться на поверхность, а потом бежать со всех ног к маме. Странно, почему я думаю, что мама защитит меня от волков?
Найдя подходящее место для подъема, где сваленные гнилые деревья лежали, в виде лестницы, острым ножом я вырезала в травяном настиле люк и вылезла наверх. Осветив округу светодиодным фонариком, я не увидела волков и побежала в ту сторону, откуда пришла.
Оказывается, я очень быстро бегаю, даже с тяжелым рюкзаком, и за всю пробежку я ни разу не провалилась под землю.
Когда я вбежала в наш лагерь мама испугалась, увидев меня, к тому же еще в другой одежде.
Мама, там волки! сказала я, пытаясь отдышаться.
Ни кто не заметил, но мама Аси пододвинула к себе нож, так чтобы он всегда был под рукой.
Ася, успокойся, где волки? спросила мама.
У самолета, там все мертвые! ответила я.
Тише Ася, все хорошо. Откуда такая шикарная обновка? попыталась пошутить и перевести тему мама.
Я у Наташи одолжила ответила я.
Кто такая Наташа? заинтересованно спросила у меня мама.
Мама, Наташа это труп девочки. Просто ей такая одежда уже не пригодиться, а мне сойдет ответила я.
Мама вошла в ступор и на минуту замолчала.
Я еды и одежды принесла, как ты сказала вытрясая из рюкзака упакованные пакеты с едой и одеждой, произнесла я.
Мама, увидев все это изобилие, не знала, что сказать и собиралась с мыслями.
Аська, ты волшебница. Ни когда не думала, что ты такая. Да, и помолись за Наташу, пожалуйста! сказала мама.
Теперь в овраге нам было не холодно, я принесла одежды, с которой, нам можно было пережить и зиму. Звери не подходили к болоту, по какой-то причине, оно их пугало.
Ася, ты помолилась за Наташу? спросила мама меня перед сном.
Мама я молюсь за нее, она мне жизнь спасла, если бы не ее ботинки, меня гадюки бы загрызли ответила я.
Мама на руках подтянулась ко мне и обняла так, что я не могла дышать.
Асенька, извини меня! сказала мама. Димка уже спал на своем собственном настиле из сосновых веток, который самостоятельно мастерил весь день.