У тебя все не так, как у людей, открывай давай. Это Максим, художник, расскажешь ему, как тут все устроено и поможешь освоиться.
Как скажете, Рафаэль. Буду рад. Меня Виктор зовут, человек подошел ко мне и легонько улыбнулся. Проходите, Максим, ваша комната наверху. На первом этаже инвентарь и моя комната. Если что-то будет нужно, позвоните чем смогу, помогу. Иногда бывает так, что не могу взять трубку, провожу время в молитве. Обычно я молюсь поздно вечером, когда до меня нет никому дел.
Виктора совершенно невозможно было описать. Что он есть, что его нет абсолютно незаметная внешность. Он и родился в средней полосе, и все его предки оттуда. Молодой, коренастый, ростом под метр семьдесят, с круглым лицом, русыми волосами и чуток массивным носом. Единственное, чем Виктор выделялся, так это какой-то наигранной покорностью.
Мы поднялись на второй этаж. Здесь располагалась одна большая комната и ванная с туалетом. Комната с белыми стенами была застелена обычной половой доской, окрашенной в красный цвет. Двуспальная кровать, стол и стулья составляли всё убранство.
Это временно, потом подберем тебе жилье получше, сказал Рафаэль. Я специально тебя сюда поселил. Люблю это место, тут тебе легче будет адаптироваться после жизни в затворничестве.
Вы жили затворником? удивленно спросил Виктор.
Да, целый год. Жил на краю деревни, только я и кот. Ни единой души не видел. Ну кроме старика-соседа, он мне еду покупал.
Виктор воодушевленно набрал в легкие воздуха, чтоб задать кучу вопросов, но Рафаэль жестом остановил его.
Потом спросишь, сейчас дела. Виктор, повинуясь, склонил голову и замолк. Максим, продолжил Рафаэль, Хозяина нет, он в командировке, поэтому встретитесь чуть позже, через неделю. Картины расставят в колонном зале главной усадьбы. Завтра тебе в комнату привезут холодильник, диван, кожаные кресла, журнальный столик и еще кучу всякого барахла. Обустроим у тебя тут штаб-квартиру. После того, как управимся, я принесу бутылочку не очень молодого, почти моего возраста, вискаря, и мы отметим начало нашего небольшого проекта.
Звучит заманчиво. От хорошего виски отказываться грех. Глаза Виктора блеснули после слова «грех», и он быстро отвернулся.
О, тут ты прав. Я недавно тиснул эту бутылку у одного замечательного коллекционера. Меня привлек ее возраст пятьдесят один год, а мне пятьдесят один через пару месяцев, так что мы ровесники. Но в честь такого события не жалко распить ее чуть раньше. Да и не придется тогда угощать кого попало.
Сад в твоём распоряжении. И Виктор тоже, обустраивайся. Рафаэль по-отечески попрощался со мной и вышел, не обратив внимания на Виктора.
Я попросил Витю принести еды Автобусу, а мне воды и, если получится, вина. Виктор меня понял и через минуту поднялся с бутылкой кагора.
Вот, Максим, от меня лично, отменное вино. А теперь вынужден откланяться, уж больно много дел.
Я поблагодарил его и сделал три больших глотка. Кот настороженно изучал новое жилище и иногда посматривал на меня. В его глазах читалась фраза: «Я голоден». Хотя эта фраза читалась всегда, даже когда он только поел.
Сейчас, подожди, ненасытное животное, принесут тебе еды.
Виктор не заставил долго себя ждать, и через несколько минут мы любовались, как Автобус поглощает кошачьи консервы. Поев, кот побродил еще несколько минут по комнате, затем улегся на диван и уснул, тем самым давая понять, что ему понравилось новое место и он спокоен за меня. Виктор снова откланялся и ушел. «Странный он какой-то», подумал я и залпом выпил полбутылки.
Допивая остатки вина и обдумывая свои дальнейшие планы, я пришел к выводу, что действовать нужно по обстоятельствам, плыть по течению и ни в коем случае не лезть со своими инициативами и желаниями, иначе можно все испортить. В ситуации, когда тебе грозит опасность, это может показаться странным, но только не в моём случае. Тридцать три года я выбирал свой путь, отказывался от каких-то возможностей, упрямо шел к своим целям, но чувство ложного выбора не отпускало, а впечатляющие результаты давали лишь пустоту, глубинную, непонятную пустоту. Все мы рождаемся одинаковыми, но в определенное для каждого время посреди океана нашего сознания загорается маяк жизненного предназначения, и человек интуитивно начинает искать его. Истинно счастливы обретшие свой путь, пусть он даже не легкий.
Но путь к маяку это только начало. Исполнить свое предназначение вот истинное блаженство человеческого существования. Я почувствовал этот маяк в совсем раннем возрасте, лет в пять, и с тех пор был в поиске, но упорно шел по неправильному пути. Этот путь не был ужасен, он тоже давался легко, но крепкие удары судьбы пытались сбить меня с него. Так я думал тогда, сейчас знаю, что не сбить, а направить.
Чем больше мы сопротивляемся судьбе, тем сильнее она бьёт. Последний её удар был почти смертельным: избитый до полусмерти, я лежал возле мусорных баков недалеко от Старого Арбата. Именно там случилось видение написать картины, именно в тот момент я обрел видимый путь к маяку. Случилось невероятное: пустота начала заполняться смыслом, появилось невероятное желание жить. Это желание сродни любви, его не описать, можно только чувствовать. Когда картины были окончены и на горизонте появился Рафаэль, предчувствие правильного курса не ушло, а, наоборот, усилилось. Да и та надпись на столе: «Соглашайся на любых условиях» я был уверен, появилась неспроста.
Когда я проснулся, был уже глубокий вечер. Кот сидел на груди и в упор смотрел на меня. Рядом валялась пустая бутылка из-под кагора. Спустившись на первый этаж, я нашёл комнату Виктора и постучал.
А, Максим, доброго вам вечера!
Выпить хочется. Сможешь раздобыть? Буду очень благодарен.
Конечно. У нас склад алкоголя размером с этот дом, и распоряжаюсь им тоже я, хвастаясь, ответил Виктор. Что вам будет угодно испить?
«Интересно, он добавит слово «барин»? подумал я и ответил:
Бутылку водки и две вина. Любой марки, это совсем не важно.
Будет сделано, Максим.
Он зашел обратно в комнату за ключами. В приоткрытую дверь мне удалось рассмотреть его жилище. Это была скромная келья, увешанная иконами. Кровать, стол, две табуретки и шкаф вот и вся меблировка.
И еще, Вить, закусочки, там какой-нибудь, есть уже охота.
Я приносил вам ужин, но вы почивали не добудиться. Сегодня для персонала на ужин сациви из курицы, не желаете?
Желаю! Неси все, что есть.
Десять минут, и все будет готово.
Ждать пришлось чуть больше часа. Вернувшись, Виктор начал рассказывать, что его задержало, но я перебил:
Вить, ты что принес?
Как что? Его щеки налились краской, а сам он чуть съежился.
На моём столе стояла бутылка водки «Бельведер» и две бутылки «Шато Лафит Ротшильд» урожая две тысячи второго года.
Я просил чего попроще, не такие дорогие.
Значит, на то воля Господа, пейте чего дают, обиженно ответил Виктор.
А тебе не прилетит за это?
Нет, вы гость. Приказано вас баловать.
Ну раз приказано, не смею ослушаться. А ты выпьешь?
Благодарствую, Максим, но я не пью.
Этот ответ несказанно обрадовал меня, и я пожелал Вите доброй ночи. Вечерний ветерок окутывал лёгкостью и свежестью, свет настольной лампы и огромный рыжий кот создавали неповторимый уют. Я сидел за столом у настежь открытого окна и наслаждался ужином. «Если они так готовят для персонала, то что едят хозяева?» Две бутылки «Лафита» опустели на треть и готовились превратиться в коктейль «Маковский». Да, кощунство, но мне так привычней.
Закончив с одной бутылкой, я заскучал по своей даче. Сегодня воины-обереги останутся без своего полководца. Тот мир исчез, та планета опустела. Два её жителя кот и человек отправились в путь, в долгое и интересное странствие под названием «Жизнь».