Омар наткнулся глазами на жену и двух дочерей, оживленно болтавших с женой одного, очень «полезного в хозяйстве», банкира, и разозлился: «Вот же, толстая корова, нарожала дочерей, а еще одного сына не смогла. Может, он был бы хорошим и продолжил род Валихановых». А может, зря он так злится иногда на сына, может, еще перебесится, перегуляет и остепенится.
Главное, пусть приедет сегодня, сейчас, сюда и роль хорошего сына сыграет, чтобы перед людьми не было стыдно.
Амир долго не мог прийти в себя, он слышал звонок телефона, чувствовал его вибрацию, злился на настойчивость звонящего, ненавидел весь мир, который ломился сейчас к нему в этом телефонном звонке. «Какого черта вы лезете ко мне? пробормотал он. Как я устал, как мне все надоело»
Кто-нибудь, возьмите трубу, ну сколько можно? хриплый девичий голосок оказался куда более действенным. Амир приложил телефон к уху:
Да?
Это Тимур, отец ждет вас на банкете, много гостей, вам надо быть, голос Тимура был почтителен, но настойчив.
О-о-о-о застонал Амир. Его ломало так, что даже тихий, спокойный голос Тимура был невыносим. Он и представить не мог, как сейчас встанет и будет искать одежду, как будет шевелить руками и ногами, надевая ее, и как он куда-то поедет, и там будут люди, и громкая дурная музыка, и слегка пьяный отец, который полезет обниматься. Но выхода нет. Отец. Он, Амир, раб своего отца, он окутан, спеленат, как младенец, иллюзия свободы эти его тусы, девочки, выпивка и всякое другое. И когда он станет свободным по-настоящему?
Как он сюда попал, в эту квартиру? Явно вчера был перебор, и то, что он не ограничился виски, было понятно из общего состояния. Это было не только похмелье. Значит, опять соблазнился, потерял контроль и сожрал что-то «Вот идиот», подумал Амир. Помнил же, что у отца юбилей, что придется тащиться в кабак и давать представление «любимый сын припадает к груди любящего отца».
В процессе этих бессмысленных обдумываний ситуации он напялил джинсы, нашел рубашку, посмотрел на девицу в кровати, увидел еще одну, на диване у огромного телевизора. Кто такие, как зовут? Как он попал в эту компанию? Он прошел по широкому коридору в кухню, поморщился от бардака и запаха, нашел в холодильнике бутылки с водой, открыл одну. И еще раз попытался вспомнить, как очутился в этой квартире. Квартира, кстати, ничего себе, интересная Только странная немного Вдруг Амир вспомнил про вчерашний разговор между хозяином квартиры, Али, и его девушкой. Амир еще удивился, что у такого, непростого, если можно так сказать, человека, как Али, такая замухрышка в близких подружках. Они говорили о человеческих жертвоприношениях, и Али твердил, что для того чтобы приблизиться к Хозяину он так произносил это слово, что было ясно, что оно именно с большой буквы, нужна жертва, обязательно человеческая. А кошки и кролики это так, для маленьких деток, которые решили поиграть в страшную игру. Игру, не более. А он, Али, играть не хочет! Девушка ну правда, вообще непримечательная, но с очень яркими глазами убеждала Али не делать этого, причем говорила не про жертву, на жертву ей было наплевать, пусть хоть десять их принесет. Она убеждала Али остаться маленьким, играть в игру, но не пытаться по-настоящему ввязываться в отношения с Хозяином. Она говорила, что это так страшно, что какой бы смелый и сильный Али ни был, он может не пережить этого опыта. Она говорила это так, словно для нее встречи с Хозяином были обычным делом. Словно она была хорошо «в теме» Почему Али убеждал эту девчонку помочь ему, Амир толком не понял и на середине этого разговора уединился в дальней комнате с одной из девиц, которая, кстати, и вытащила из сумочки пару доз фена, амфетамина
Постепенно события восстанавливались в памяти, и он вспомнил почти все. Как в одном клубе, куда они поехали с другом покурить кальян, он случайно, да-да, случайно, столкнулся с девушкой и пролил на нее виски. В качестве извинения угостил ее, потом за их столиком появилась еще одна девица, а потом еще одна, и кто-то из них предложил поехать к Али, потому что сегодня у него была какая-то «тринадцатая ночь», можно сказать «angels party» наоборот.
Ладно, какого черта думать про то, что было, он, может, никогда и не увидит этих людей больше. Ему надо срочно собраться, привести себя в порядок и ехать к отцу. Амир смотрел в окно, прикидывая, что это за район и куда должен приехать Тимур, чтобы забрать его.
Что, болит голова? раздался за спиной девичий, приятно низкий, голос. Он обернулся, в дверях стояла та самая замухрышка с яркими глазами.
Все болит, не только голова, неожиданно для себя пожаловался Амир.
Девушка подошла, положила руки ему на голову и, глядя в глаза, быстро сказала:
Ты совсем близко к Нему, ты очень черный внутри, и уже поздно. Тебе уже все поздно. Он скоро доберется до тебя, и твои жертвы уже назначены она говорила все быстрее, Амир уже не понимал ни слова, но головная боль проходила, он оживал! Класс! Теперь понятно, почему Али так вцепился в эту замухрышку! Он возбудился, энергия забурлила в нем, он был не прочь трахнуть ее, прямо сейчас, здесь.
Она поняла его мысли, резко толкнула в лоб, он чуть не вылетел в окно.
Все, пошел отсюда, давай, убирайся! ее голос стал визгливым и противным, как у торговки на базаре.
Амир пожал плечами и пошел к выходу.
Хоть скажи, что это за район? буркнул перед дверью. Ответа не было.
Выйдя во двор, ослеп от яркого солнца, оглох от детского крика и ора птиц. Зрение вернулось, и он увидел свою машину и Тимура в ней. Амир даже не удивился, Тимур всегда находил его, куда бы его ни занесло. Амир догадывался, что отец следит за ним, а Тимур пешка отца, ищейка и доносчик. Вначале здорово бесился, но потом смирился и наплевал.
Амир плюхнулся на заднее сиденье и скомандовал:
Быстро домой, потом к отцу.
Тимур тронул машину и посмотрел в зеркало на Амира. Тот сидел задумчивый, удивительно трезвый и серьезный. Тимур не видел его таким никогда, а ведь уже три года работает в семье Омара Рахимовича водителем. Свозить на рынок домработницу, в магазины жену и дочерей, иногда всю семью в гости, но основная работа Тимура возить сына Омара Рахимовича по его так называемым «делам»: кабаки, клубы, закрытые вечеринки, чьи-то дачи и загородные особняки. И даже не это основная работа.
Основная работа Тимура все замечать и запоминать: номера других машин на стоянке, внешность промелькнувших людей, адреса, и все сообщать Омару Рахимовичу. За это Омар хорошо платил, но все равно Тимур за месяц зарабатывал столько, сколько этот говнюк иногда тратил за одну ночь. Тимур сжал челюсти. Понятно, что было бы странно требовать от него любви и уважения к сыну своего работодателя. Но сегодня злость и отвращение к Амиру зашкаливали. Полчаса назад он получил смс-ку от матери. Та написала, что на операцию Богданчику нужны сорок штук баксов, она уже дала согласие на размещение просьбы о помощи на благотворительных сайтах, но надежды на спонсоров мало, надо думать что делать. Тимур понял, что его личные жизненные планы отодвигаются на неопределенный срок, а сейчас главная задача найти деньги на операцию. Долги, кредиты, с Омаром поговорить? Но сорок тысяч, господи боже мой Он, конечно, понимал, что рано или поздно такая ситуация наступит, дела Богданчика были плохи. В последнее время он почти постоянно лежал в больнице. И было так жаль его, маленького, который и расти перестал, лежал тихо дома, когда его привозили после терапии домой, смотрел мудрыми глазами и словно старался увидеть что-то очень важное там, куда при жизни никто заглянуть не может.
Тимур смотрел на дорогу, но не видел ее. Он, такой уравновешенный всегда, такой спокойный и уверенный, что все делает правильно, сейчас чувствовал, как стремительно теряет контроль над собой. А все деньги, деньги, деньги Тимур опять бесполезно разозлился на несправедливость жизни: сегодня он возил Анель, старшую сестру Амира, за подарком отцу, и та купила часы за какие-то абсолютно безумные, по мнению Тимура, деньги, пять тысяч долларов. А ведь кто-то носит часы за двадцать, а то и пятьдесят тысяч. Но как же так? Жизнь Богданчика стоит как какие-то часы, но попробуй скажи человеку с этими часами, чтобы он обменял их на операцию. Тимур аж зарычал от злости, зажмурился, открыл глаза и понял, что не успевает затормозить на пешеходном переходе. На дорогу уже ступил мужчина, и Тимур, давя на тормоз, мысленно заорал, чтобы тот остановился. И он остановился! И Тимур остановился! Они столкнулись взглядами, и Тимур выдохнул, и тот человек выдохнул. Тимур вопросительно поднял бровь и отстегнул ремень, но мужчина отрицательно покачал головой и спокойно перешел дорогу. Тимур смотрел ему вслед и никак не мог остановить дрожь в руках. «В чем дело? Долго мы будем здесь торчать?» раздался недовольный голос Амира, он, казалось, и не заметил происходящего. Тимур пристегнул ремень и мягко тронул машину с места.