Да, так. Но опять же, он сам нарвался!
Началась новая минута молчания. Как же я не любил, когда директриса просто затыкалась. Невозможно было вести диалог. А ещё это значило что-то не сильно хорошее. Для меня, естественно.
Вот что, вдруг громче обычного начала она. Таким тоном директриса обычно отчитывала всех, кроме Кристофера. На самом деле, она была не так добра ко всем. Только к Кристоферу, потому что жалела. Но не сейчас. Сейчас ее тон говорил об обратном; что она хочет его наругать, хорошенько обозлиться. Уильям, мальчик хоть и самостоятельный, но с особенностью. она натянула очки обратно на нос и придвинулась к столу. Ему нужен помощник. Понимаешь о чем я?
Я сразу среагировал, даже вздрогнув:
Вы вообще видели сколько у него таких помощников?! Точнее, помощниц. Я не буду его поводырем!
Кристофер, каждый день у него новая «помощница», которая пытается заигрывать, а потом уже, когда понимает, что это напрасно, уходит. Понимаешь, ему нужен постоянный, официальный помощник. Да и такие помощницы от травм с твоей стороны ему не помогут. А стимулом для тебя будет продолжение обучения здесь. Кристофер, пойми, я ведь тоже не резиновая. Твои выходки отражаются на репутации учителей, директора и, в конце концов, школы. А в другое учебное заведение сомневаюсь, что тебя возьмут. Максимум это в какой-нибудь глухой деревеньке, где никто не знает, что ты вытворял здесь.
Да понял я! неожиданно вырвалось и я, вскочив с места, стремительно направился к выходу из кабинета, а потом уже и из школы.
Вот и умница! услышал я себе вслед от директрисы.
Там же, в школьном коридоре, я встретил одну из моих бывших, Свету. Она вела Уильяма под руку в сторону класса. Света мне напомнила Ксюшу. И, наверное, из-за этого, в тот же момент, я представил Ксюшу на месте Светы. РЯДОМ С УИЛЬЯМОМ. Так меня взбесил этот Шекспир, но бить его было нельзя, особенно при свидетелях. Сразу бы вылетел. Поэтому, в порыве злости (на директрису, Уильяма, Свету или Ксюшу, я так и не понял), проходя мимо, я толкнул его в плечо. И, на удивление, это оказалось даже, почти, случайно.
***
При входе в дом меня, как обычно, с порога встречал запах перегара и кухонное радио. Там играла какая-то из песен Полины Гагариной, под которую завывала мать, снова, судя по голосу, пьяная:
Посиди со мной! Поговори со мной!* причем, не умоляюще, не прося, а так, навеселе.
Я медленно стянул с себя обувь и прошел в комнату, не собираясь отрывать мать от домашнего караоке. Кинул рюкзак на не заправленную кровать и сразу поспешил открыть окно, потому что перегар постепенно добирался и до моей комнаты. В это же время жуткий вой стал подбираться ко мне сзади:
Мокрые глаза заслоняя рукой, я прошу тебя.., она схватила меня за плечи. бывший мой ! пропела она, причем, уже не попадая в строчки. Я медленно обернулся на нее. Передо мной возникло бледное, даже слегка желтоватое, отёчное лицо. Черные пряди сальных волос небрежно падали на красные, чуть ли не заплаканные глаза, щеки и плечи. Она, как обычно, была одета в розовую кофту с отвалившимися стразами и облегающие джинсы «Levis», подаренные подругой, работающей в соответствующем магазине (только вот, я даже не уверен, что они куплены, ведь когда она их принесла на джинсах был магнит).
Кристи, лапочка, сходи в магазин, принеси мамочке пивка. у нее изо рта пахло намного сильнее, чем во всей квартире. Она стала мять мне плечи. А, сыночек? Принесешь?-как будто для того, чтобы я не смог отказать. Смог, конечно.
Мам, у нас больше нет денег, ты и так всё пропиваешь, помнишь?
Я, конечно, соврал. Деньги у меня были. Я давно ещё научился загонять младшеклассников за школу и вытряхивать из них всю мелочь и обеды, которые их любящие мамочки по итогу делали для меня и Женьки.
Ах, ты тварь неблагодарная!
Она сжала мои плечи, а потом, резко замахнувшись, влепила мне пощёчину. Кроме звонкого удара я услышал удаляющийся топот в коридоре и хлопок двери.
«Спектакль окончен» Полина Гагарина*
Ты Женьку напугала! сразу понял я, но матери, продолжающей меня материть, похоже, было совсем не до этого. Я скинул ее руки со своих плеч и направился в сторону Женькиной комнаты.
Ты слышишь меня? Меня слы-ш-шь? Дылда восемнадцати летняя, на шее у матери и даже пивка купить ей не можешь! Тварь неблагодарная! завопила она, стучась в стену. Только мне уже на это было наплевать. Я постучал в дверь и аккуратно зашёл в комнату. Женька сидела в углу между шкафом и старой тумбой. Я медленно подошёл ближе и сел перед ней на корточки.
Испугалась?
Мама опять кричит..? тихо спросила она.
Испугалась. вздохнул я себе в подтверждение. Да, мама опять кричит. Не бойся, тебя она не тронет.
Я протянул к ней руки для объятий, а Женька сразу поняла и поддалась вперёд. Темные, растрёпанные косы прильнули к моей груди, а после и всё худощавое тело. Сестра снова была в школьном платье «на вырост» и светлых колготках с котиками. Видимо, испугалась пьяную мать, забилась в угол и так и сидела до моего прихода. Ну, правильно, я бы тоже забился в угол и ждал своего единственного защитника.
По радио заиграл какой-то недо-шансон и мать поспешила на кухню переключать. Она ушла, а значит открылась отличная возможность перебраться в мою комнату.
Ты голодная? снова обратился я к Женьке. Она лишь скромно пожала плечами, что значило ее обычное «да».
Хорошо, тогда пойдем. Я принес пирожки и яблочный сок (сок купил сам, а пирожки, как обычно «любезно одолжил» у второклассника). Она кивнула и, встав с пола, поспешила за мной в комнату. Там мы и закрылись, налили друг другу сок, достали пирожки, спрятались на кровать под одеяло, как любила Женька и, слушая любимый диск Перемотки с альбомом «Ночь эпохи», разговорились. Разговаривали о всяком: о космонавтах, о мухах, которые садятся на свежеприготовленную яичницу, о больших очередях в магазинах, о не завявших цветах, и обо всем глупом. Особенно о глупом. Мы спрятались от всего мира, как всегда. Разговаривали о глупых вещах и ели остывшие пирожки с рисом, запивая яблочным соком.
Только я, Женька и
«Надежду вынь и брось, что вряд ли нас поймут умы пропавших лет, что просто здесь живут»*.
«Вечный путь» Перемотка*
Глава 6:
«Я видел сон» Перемотка
Я шел по заснеженной улице в тёплом шарфе и пальто. Судя по тьме вокруг, немноголюдию и включенным фонарям, это был либо вечер, либо совсем раннее утро. Сзади, на плече, свис рюкзак, видимо, утро.
Двор был совсем мне не знаком: весь в пятиэтажках и с одной единственной детской площадкой.
Там, на скрипучей качели, кто-то неподвижно сидел, пуская изо рта облачки пара. Мои ноги сами завели меня на площадку, к тем самым качелям. Там сидел.. Уильям?! Какого черта он вообще здесь делает?!
Уильям сидел в похожем пальто, только белого цвета. На его белоснежные волосы падали хлопья снега, тая, и, сливаясь с локонами и пальто. Он сидел и пускал изо рта комки пара. Его белоснежные, как и волосы, глаза были сконцентрированы лишь на паре и хлопьях снега.
Смотри, Кристофер, снег идёт! сказал он каким-то не своим, более детским голосом и заулыбался.
Вижу. нехотя процедил я. У меня изо рта тоже вышел пар. Он привлек внимание Уильяма, а потому парень стал смотреть только на меня (точнее, на пар). На мои губы.
Я сел на соседнюю качель. Уильям проводил меня взглядом, а потом резко посмотрел на свои руки.
Холодно.
Холодно. подтвердил я, а потом тоже глянул на свои. На них были отцовские варежки с красивым рисунком оленя и всякими расписными узорами.
Здесь каждую зиму так холодно? не унимался Уильям.
Нет. Бывает и теплее, и холоднее. Россия же.
Россия.. тихо произнес он и, придвинув ладони ко рту, стал их греть.
Тогда я уже не выдержал: вскочил с качели, стянул с себя варежки и, подойдя к Уильяму, грубо натянул варежки на его руки.