Тебе нужно влюбиться, посоветовал папа, тогда ты перестанешь быть такой серьезной.
Думаешь? хмыкнула я, не став упоминать, что уже влюблена.
Даже нет Не влюблена.
Как-то раз один человек мне сказал, что между словами «любовь» и «влюбленность» есть разница, существенная разница. И теперь я понимаю, что он был прав. Влюбленность может испариться с той же скоростью, с какой возникла, а любовь же неизбежно ломает тебя и не дает от себя избавиться. Это чувство чем-то похоже на гору, что появляется возле тебя. Она не может исчезнуть, она всегда рядом. И переезд не поможет. Даже если неприятно живи так! С горой возле дома. Радуйся, огорчайся и смирись с тем, что она всегда рядом.
Не поможет, просветила я отца. Это не так. На меня не повлияет какая-то влюбленность.
Если бы она была для меня возможна На меня может повлиять только встреча. Одна единственная встреча. Вот только озвучить это отцу я не могу, иначе придется объяснять, почему невозможно назначить место и время.
Очень жаль, папа вздохнул и позвал официантку.
Почему? теперь уже была моя очередь недоумевать.
Возможно, если бы ты Мне, естественно, неприятна мысль, что моя любимая доченька перестанет быть только моей Но возможно для тебя было бы лучше, если бы ты
Пап, мне кажется?
О чем ты? стушевался родитель.
Ты словно пытаешься выгнать меня замуж, вполне искренно хмыкнула я. Мне же только двадцать. Не рано ли? Я еще вполне успею.
Будь ты замужем, то уже бы не думала так много.
Давай я лучше буду думать о том, что подарю вам с Машей на свадьбу, а? выдавила я улыбку.
Отец смущенно закашлялся и уточнил:
Как ты узнала? Мы еще никому не говорили.
Пап, мне двадцать, а не пять. Да и пятилетний ребенок заметил бы попытки отца спрятать свою личную жизнь! Я же все понимаю. Я и съехать захотела, чтобы вы уже перестали прятаться и просто нормально зажили вместе. А то глупо как-то: двое взрослых людей, а ведете себя как подростки.
Зато в этом есть романтика, обиделся папа.
Романтика? я красноречиво фыркнула. С любимым я запнулась и начала сначала: Если бы я любила, то хотела бы жить вместе, спать под одним одеялом, держаться за руки и не расставаться, расходясь по своим квартирам.
Папа как-то странно на меня глянул и проницательно уточнил:
Ты кого-то любишь? Ты так говоришь
Да, я очень сильно люблю одного человека, но мы не можем быть рядом. А любовь не проходит, только тоска остается. Так что не надо, пап. Не тяните, женитесь и живите вместе.
Кто он? Он тебя бросил? Я могу с ним переговорить? Моя дочь не должна страдать! тут же попытался засыпать меня вопросами отец, отставив чашку капучино.
Пап, его нет Опять запинка. Я не знаю где он и что с ним. Знаю только, что найти его нельзя, он очень далеко.
От собственных слов становилось больно, так что я заставила себя добавить:
Все пройдет. Не переживай. Скоро я опять стану прежней.
Ты уже столько лет не прежняя После той аварии, напомнил папа.
Я вяло улыбнулась, положила свою ладонь поверх руки отца и успокоила:
Не переживай, все хорошо!
Он вздохнул, глянул на меня, но больше не стал поднимать эту тему, словно через прикосновение я передала ему спокойствие и собственную уверенность.
Всего через несколько недель после этого разговора мы уже оформляли документы на квартиру, которую отец, желая хоть как-то загладить вину, купил для меня в новеньком чистом райончике.
ГЛАВА 2
Течение настойчиво и неумолимо тянуло меня на глубину, огромные невидимые пальцы стискивали тело, ломая кости, выдавливая воздух из саднящих легких.
Больно
Как же больно
В мутной речной воде было сложно что-либо разглядеть. Ил набивался в нос и рот. Я отчаянно двигала руками и ногами, пытаясь всплыть, и не могла.
Это конец. Все.
Все
Вдруг передо мной мелькнуло что-то серебристое, будто огромный сом решил подзакусить деликатесной рыбкой. Когда кто-то схватил меня за запястье, я растеряла остатки контроля и завопила. Воздух стайкой пузырьков из моего рта устремился к поверхности, а мне в горло хлынула вода, лишая потребности сопротивляться.
Вода тянула меня вниз, причиняя боль, но я ее уже не чувствовала, смирившись с происходящим. Мои руки и ноги замерли, я повисла тряпичной куклой в жестоких лапах реки, не способная ни думать, ни анализировать, лишь смотреть на Дже Хёна, пытавшегося за руку вытянуть меня наверх.
Течения давили и на него тоже, не пуская наверх, убивая, сминая нас в один комок ужаса.
А потом Потом наступила темнота. И тишина.
Последним, что я чувствовала, были пальцы молодого человека на моем запястье. Он так и не отпустил меня
Я обреченно вздохнула, едва слышно взвыв, и проснулась. Села, в который раз разминая занемевшие пальцы почти каждую ночь вот уже несколько лет я просыпалась, крепко сжимая подушку.
Холодно с болезненной гримасой пробормотала, зная, что никто не придет и не набросит поверх теплого одеяла плед.
Мне теперь почти всегда холодно
Ничего ужасного, просто нужно встать и найти в шкафу плед, вот только вставать не хотелось. Равно как и думать. Вспоминать. И погружаться в события трехлетней давности. Но похоже этой ночью мне не уйти от боли и видений.
Я осторожно встала, чтобы не разбудить Веру, нашла плед и, накинув его на плечи, отправилась на кухню. Там заварила себе кофе и села напротив окна, откуда хорошо был виден пустырь и дома по ту сторону дороги.
Новая квартира новая жизнь.
Кажется, именно так говорил отец, купив мне отдельное жилье.
Глотнув горячего и горького, я немножко взбодрилась. Это не избавило ни от грусти, ни от странного состояния, но думать и воспринимать действительность стало намного легче.
Закрыв глаза, я позволила себе отчетливо вспомнить
***
Секунда.
Две.
Вдох. Выдох.
Я хватала ртом воздух, не в силах надышаться.
Что?
Нет. Нет. Нет Нет!
Не может быть!
Еще секунду назад я умирала в реке, чувствуя на себе гнев дочери клана Ганъён и жесткие объятия свирепой реки, а теперь
Моргнув несколько раз, я заставила себя осмотреться. Надо мной темнел перечерченный полосами света белый казенный потолок. Белый. С трещиной на штукатурке. Привычный. И такой чужой.
Неужели?..
Хотелось приподняться и оглядеться, но тело не слушалось.
Паралич?
Поборов испуг, я принялась рассуждать, раз только мой мозг был способен сейчас хоть что-то делать.
Прислушиваясь к себе, к своему телу и доверившись интуиции, я предположила самое простое и логичное: мышцы просто атрофировались.
Интересно, сколько же я валяюсь здесь, на больничной койке, а это именно она, без сомнения! что мое тело перестало подчиняться. Мои знания по медицине ограничивались пониманием разницы между общеизвестными болячками, а вот с авариями раньше я дел не имела.
Внешний осмотр насколько он был мне доступен не подсказал мне каких-то ответов: мои руки и ноги спокойно лежали под тонким одеялом, голову не перехватывали бинты.
Как странно
Сколько же я провалялась в коме?
Самый простой способ это узнать дождаться утреннего обхода. Должен же он здесь быть, ведь так? А там все как-нибудь само собой объясниться.
Свыкнувшись с этой мыслью и приготовившись ждать, я вздохнула и закрыла глаза.
Ждать не просто. Но это простое и легкое действие. Куда тяжелее заставить себя не думать, подавлять эмоции.
Если бы родители увидели меня, то обрадовались. Без сомнений. И не поверили, что я вовсе не рада возвращению. Даже себе было сложно объяснить и оправдать те грусть, обиду и тоску, что наполняли меня изнутри. Никакой радости я не испытывала. Я успела привыкнуть к мысли, что назад не попаду. Хотела, но не верила. А после встречи с драконом и хотеть перестала.
Подумав о Дже Хёне, я едва не взвыла, так сильно и отчаянно все внутри меня сжалось от тоски и боли. Неужели? Приснилось? Все это мне только приснилось?