По началу я видела лишь верхушку айсберга. Алалия, эхолалия — уже человеку впечатлительному страшно. Но затем эти термины привели меня на форум «особых детей», и вот там я по настоящему испугалась.
Наш мир — это то, что мы видим вокруг себя каждый день, а главное, то, что запоминаем вокруг себя каждый день. Увидели по телику отпадный сериал — запомнили. Получили в лифте укус от мелкой собачонки, взаимно поматерились с соседкой — запомнили. Съездили на море, обгорели — запомнили. И где-то в промежутках между этими бытовыми запоминалками мы не видим мир. Как сказал Бараш, разыгрывая из себя Создателя в одной из серий Смешариков: «когда я вас не вижу, вы не существуете». По тому же принципу живем и мы. Зато, когда мир вдруг открывает еще одну свою грань и далеко не радужную грань — это прочно выбивает из колеи. Неведение — блаженно. Оказывается, в этой фразе есть чертовски насущный смысл. Ночью в какое-то мгновение мне хотелось остаться сумасшедшей соседкой-кошатницей, наблюдающей через зюкзюк за Динозавром. Только время вспять не повернешь, да память не сотрешь.
Поначалу в глаза бросилось то, как пишут на этом форуме и только потом то, что пишут. В этом закрытом клане для обозначения ребенка никогда не используется третье лицо. Никаких «он» или «она», всегда только «мы». А если и называют ребенка, то только по имени и чаще всего, уменьшительно-ласкательно. Эти женщины — обособленное сообщество, привыкшее контактировать между собой, помогать друг другу и драться со всем внешним миром. Новичок, вступающий в их ряды, тут же получает поддержку и советы. Порой в обсуждениях встречались темы, от которых у меня с непривычки волосы шевелиться на затылке начинали. Лекарства, врачи, педагоги, страхи, радости, удачи и неудачи… Они как воины на смертельной битве. Отступать некуда. За спиной ребенок. То, что иным матерям дается легко и просто, скажем, услышать однажды в свой адрес простое слово «мама», эти женщины вырывают у судьбы зубами. Конечно, встречались и равнодушные барышни и потерянные, и просто глупые, но основной костяк — воины, ведущие битву длинною в жизнь.
И вот, стою я у зеркала воскресным утром, смотрю на себя и понимаю, что в глазах ничего кроме страха нет. Страха и воспоминаний о прочитанном. Что именно с сыном Света, выяснить у меня так и не вышло. Ну, разве, что про алалию поняла. А для мальчика с поведением Артема, которое я успела увидеть, терминов могло быть много. ЗРР, ЗПР, РДА, аутический спектр, СДВГ — это только то, о чем я хоть немного посмотрела. Но, наверняка, оставалась еще сотня другая названий, оставшихся за кадром.
Еще позавчера, я бы думала: б**, во что я одета? Стоило или не стоило краситься? И поразмышляла бы о словах Каринки, что живое тело Пересвета куда как круче вибратора Эдуарда. Но то было позавчера.
Телефонный звонок отвлек меня от мыслей. С учащенным сердцебиением я взяла трубку и облегченно выдохнула:
— Это ты…
— А ты кого ждала? — искренне поразилась подруга. — Вельзевула, жаждущего мести за все твои любовные романы с участием неправдоподобных няшек-демонов?
— Я думала это Пересвет.
— У-у, как ты думала интересно, — протянула Карина. — Давай, давай, выкладывай!
Я помедлила, не зная, что и как сказать. В конце концов, решила быть лаконичной.
— У него сына Артёмом звать, мы сейчас на карусели втроем идем.
— Ёпт, — явно расстроилась Карина. — Прощай, дикий, необузданный, великолепный секс. Привет, детские сопли и бесплатная няня. Ты серьезно на это подписалась?
— Хороший мальчишка, — я вдруг почувствовала странную обиду за Тёма. Словно меня наотмашь ударили, хотя, конечно, я знала Карку и знала, что она банально за меня беспокоится.
— Женатый, козел?
Я выдохнула с облегчением, окончательно поняв истинную причину недовольства подруги.
— Нет. Там женщины и духа нету в квартире. По-моему, она у них не в чести.
— Ну, ладно. Смотри тогда сама. Карусели, говоришь? — теперь в интонациях Карины промелькнули нотки размышления. Я хорошо знала эти нотки, слишком хорошо!
— Вот не надо! Не беги вперед паровоза. Просто карусели.
— Хорошо. Как скажешь. Просто карусели. Вечером звякну, выпытаю детали.
— Выпытай, выпытай. Мне звонят.
Карина продолжала что-то мурлыкать себе под нос, но трубку положила. Вдохнув и выдохнув для большего упокоения, я отправилась открывать дверь. За порогом стояли два милых, практически одинаково одетых мальчика. Джинсы, кеды и клетчатые рубашки с закатанными до локтя рукавами. Папа знает, как одеться сам, и также наряжает сына. Чудо, да и только.
— Как вы узнали, где я живу? — вопрос на миллион. Гостеприимнее Веры на свете хозяйки просто нет.
— Мы умные, — в тон мне ответил Пересвет.
— Котик, — сказал Тём и безо всяких предисловий галопом поскакал внутрь квартиры за улепетывающим Пофигом.
— Он любит котиков, — оправдал сына Свет и точно так же, не разуваясь, пошел за Тёмом.
Я как-то уныло оглядела серые отпечатки подошв на полу и отправилась по следу. След привел на кухню, где Пофиг, вытаращив глаза и прижав уши, пытался всеми силами избежать принудительного изучения частей своего тела.
— Это глаз, это рот, это нос, это хвост, — уверенно констатировал Артём, — это лапа, это… Это-это? — По вопросительному взгляду на отца, я догадалась, что парень встретил незнакомую часть тела.
— Это попа, — дипломатично подсказал сыну Свет. — И она грязная. Не тыкай туда пальцем. Погладь котика.
Котика погладили, попутно подергали за хвост и, наконец, отпустили. Никогда не видела, чтоб мой питомец так шустро с пробуксовкой стартовал с места. Теперь, когда моя мелкая скотинка будет метить углы или обувь, буду пугать его соседями.
— Хотите кушать или чаю?
— Карусели, — теперь Тём направился к выходу.
— Карусели, — пожал плечами Пересвет и снова пошел за сыном.
Я как Алиса в гостях у кролика и шляпника, честное слово!
От машины, ожидающей нас внизу, опять пробрало называть Света Хуаном или Динозавром. Уж больно выраженные вещи он приобретал в личное пользование. «Volkswagen Amarok» — один взгляд на этого монстра награждал ощущением благоговения.
— А я на велосипеде езжу.
Свет засмеялся, пристегивая сына в детском сиденье:
— Велосипед тоже хорошо.
— Он розовый, с кисточками и с корзинкой.
— Для Питера самое то. Одна моя знакомая любит повторять, что по духу северная столица схожа с Парижем.
— Красивое сравнение.
Я устроилась на переднем сиденье и постаралась избавиться от навязчивого образа молодой фигуристой блондинки. И дело даже не в том, что она первая, кто проассоциировалась со словом «знакомая». Просто мне стало вдруг предельно ясно, что я притянусь к этому мужчине так же, как и бедная девочка. Поганец не задумываясь пассажирскую дверь открыл передо мной, дождался пока сяду и закрыл — джентльменские замашки даром мимо барышень не пролетают. Наши нежные сердца не в силах справиться со столь изощренной лаской. И одно дело, когда мужику что-то от тебя надо… Что-то незатейливое… Скажем, секс или пиво. Каринка к незатейливым вещам причисляет борщ, я с ней по своим причинам не согласна, но в абстрактом примере сгодится. Так вот, нужен, допустим мужику секс или борщ, так он и цветы принесет, и в ресторан сводит, и двери подержит. Только Свету от меня явно ничего не надо. По крайней мере, не вижу ничего, что могло бы пригодиться. Вероятных любовниц на карусели с сыном не водят. Бесплатных сиделок находят детям, которым не нужна особая квалификация. Да и не тянет он на безалаберного отца. Ой, как не тянет.
Влюблюсь я, дурная! Как малолетка, втрескаюсь.
Наши мужчины, взращенные однополыми парами гиперзаботливых мам и бабушек, уж слишком ярко выделяют на фоне массы своей такую редкую жентельмятинку.
— Не знаю, я во Франции не был, поэтому верю ей на слово.
Я взглянула на профиль Света, а затем на Артёма, внимательно созерцающего меня.
— Это-это? — ткнул в меня пальчиком ребятенок.