– Дура ты, Лотта, не от хорошей жизни, наверное, они становились этими «Бурнеш». Не всегда и не все по здравому уму уходят в монахини. Думаю, что ты еще найдёшь себя, не стоит отрекаться от радостей, не испытав их. А эти радости, поверь мне, ну очень приятные.
– Все-таки эти девушки молодцы, они не побоялись стать другими. Ведь так сложно взять на себя ответственность и стать мужчиной. Они храбрые. А чего ты боишься, Сильва?
– Ой, да много чего. Боюсь, что пропадет озеро, и мне негде будет жить, боюсь холодов – когда мороз сковывает озеро льдом, мне не всегда снятся сладкие сны. А больше всего я боюсь влюбиться. Они ведь все уходят от меня, даже если я сама кого-то отпустила, они покидают озеро, берег, лес и уходят по своим делам, зачем я им? А я остаюсь одна.
– Ты, наверно, хотела бы, чтобы вернулся принц?
– Принцы – явление редкое, все девушки их ждут, только принцев на каждую не напасешься, вот и мой ушел.
– Ну, а мы с тобой сказочные персонажи, про которых можно сказать: «Если им больно – не плачут они, а смеются». Мы не заплачем, а защекочем. Правда?
Мы стали валяться, веселиться и петь песни. А также ждать Мавку, так как втроем было веселее.
Мавка Анисья
К нашей веселой компании вскоре присоединилась Мавка. Она как всегда свалилась как будто ниоткуда, просто раз – и появилась. Не менее красивая, чем Русалка, она была легкая, как ветер, и прекрасная, как весна. По мне, так она была живее всех живых, только вот тени от нее не было и, когда бежала по лугу, трава не пригибалась. Анисья, так звали Мавку, была, как всегда, в новом венке из множества цветов и с распущенными зелёными волосами. Высокая, стройная, босоногая, со смеющимися огромными глазами – о ней можно было сказать: ребёнок с мудростью всего света. Как вихрь, она закружилась по берегу, прокатилась на ветке и закричала:
– Жизнь прекрасна и удивительна! Смотрите, косуля родила детёныша, он такой хорошенький, а у сороки, что живет недалеко отсюда, вылупились целых пять птенцов. Это ли не чудо? Что эти люди твердят, что нам известны тайные знания, какая чушь. Тайна только в том, как что-то рождается и живёт, а не в том, как заработать больше денег, найти клад. Каждый может быть счастливым, если умеет радоваться и не завидовать. Правда, девчонки?
Мы с Сильной переглянулись. Мавка была одновременно дерзкая и добрая, мудрая и доверчивая. По некоторым людским поверьям, если принести в лес мёртвого младенца, да некрещёного, он и превращается в Мавку, да только это не так. Манок рождал сам лес. Когда что-то очень хорошее случалось, в лесу на полянке появлялась маленькая девочка с зелёными волосами в прозрачном платье и начинала плести венок. Венок плести её никто не учил, она все знала просто так. Не было существа добрее Мавки, не было существа независимее Мавки.
– Вот помню: на Мавкиной неделе мы танцевали на лугу, а парень, ну помнишь его – такой русявый, красивый, сильный – увидел меня весной и присох, без меня жизни не мог представить. Так представляешь, он лёг на меже на Мавкину неделю, совсем не видно его было, а я мимо пробегала, схватил за руку и держит, а я ему и говорю: «Хоть и поймал, хоть и не пускаешь, всё равно вместе не будем».
И вырвалась, ведь что скажу в такую минуту, то и будет. Смешно.
– Анисья, а тебе его не жалко?
– Жалко? Странные вы, девчонки, а Вам меня не жалко? Да я ему добро сделала, ведь ему что нужно – чтобы я рядом была, в избе жила, сначала любилась с ним, а потом полы мела. Ему бы мало было, если бы мы в траве покувыркались, ему душу мою привязать надо. Я на такое не подписываюсь, вы же сами знаете, что это невозможно. Так что я его пожалела. Я добрая. Да и не такая я, как Сильва, не падкая на мужчин сильно. Девочки, вы же всё про меня знаете. Ты же, Лотта, мне подпевала:
В сизых травах у ручья
Я лежу – и я ничья.
Я ж гляжу на дно ручья,
Я пою – и я ничья.
Что мне ветер!
Я быстрей!
Рот мой ягоды алей!
День уйдет, а ночь глуха
Я живу – и я ничья.
А. Толстой
– Никто никогда не скажет мне: «Моя». Да, я ничья, я вольная и я своя, я лесная, я просто Мавка.
Анисья схватила меня за руки и закружила.
– Лотта, жизнь прекрасна, как весело, как смеяться хочется, смотри – жук, у него рога, а вот птица, она улетает. Ты улетишь скоро, Лотта, я это чувствую. Вот помнишь, когда Леля пришла этой весной, ты ещё удивлялась, что она такая нежная, что улыбка у неё такая доверчивая, что она, как птенец, беззащитная? Но ты знаешь, в чём ее сила – она пробуждает всё и тебя начала пробуждать. Ты сейчас, как она, такой же птенец или первый цветок, но в тебе просыпается девушка. Никто никогда не замечает, в какой момент девочка вдруг становится девушкой. А сейчас уже и Лада пришла, лето привела. Она сильная, всезнающая, а вот когда осень придет, тебя здесь уже не будет.
Я испугалась:
– Что ты такое говоришь, Анисья? Куда я от Вас, от Микулишны, что я умею, куда такая страшная пойду?
– Ха, если ты страшная, тогда я на свинью похожа. Лотта, ты красавица. Только не это главное, не потеряй себя. Тебе многое дано, и многое спрашиваться будет.
Опять они заладили. Что я, не вижу, что ли, какая я?
– Лотта, смотри на ковш на небе, это большая Медведица, мы знаем, что это богиня Макошь смотрит с неба.
– Мавка, расскажи мне о ней.
– Хорошо. Я чувствую, что ты её любимица. Макошь ведь не просто богиня судьбы, но «Мать счастливого жребия», или Богини удачи.
Звезды ковша чуть-чуть дрожали и как будто подмигивали мне.
– Расскажи еще про неё.
– Ну, я уже сказала, что она Богиня всей Судьбы. Она ещё и Хозяйка Перекрестков Мироздания между мирами. Людские женщины поклоняются ей, так как она их защитница и покровительница хозяек. Но не думай просить, чтобы она сплела тебе судьбу, она не любит строгой определенности. Ты будешь сама день за днём сплетать своё кружево, она только нить протянет. Ведь для тебя жить – это значит ткать кружево своей жизни самой.
– Анисья, а откуда ты это знаешь?
– Сорока на хвосте принесла. Ты, когда находят черные тучи, знаешь, что пойдёт дождь? Вот так и я знаю. Просто знаю – и все. Подаришь мне гребешок, раз в парубочью одежду одета, люблю подарки.
Богиня смотрела на нас с неба, а мы говорили про неё, про судьбу, конечно, про любовь и про свободу от неё, про пути, которых не ведали, но которые манили и манили. Сладко сжималось сердце от предвкушения неведомого. На то оно и неведомое, что непонятно, что это – счастье, дорога, удача или еще что другое.
Наконец, началось
Мы с Мавкой сидели возле озера и слушали, как падают листья. Пришла осень. Пришла Сива. Нам было немного грустно, никто не хотел зимы, она такая непредсказуемая. Мавка уже приготовила себе дупло, но ей еще хотелось веселья, тепла и солнца. А мне хотелось перемен. Вот уже почти два года я живу у Микулишны. Я не сильно изменилась – такая же плоская, рыжая, лохматая, длинноносая, с шелушащимися ушами – в общем, ужас. Мы в лесу привыкли уже, что никто не нарушает наш покой – ну, прилетели утки, ну, пришёл попить олень – и вдруг… Всё всегда начинается вдруг.
Вдруг что-то громко затрещало в кустах, и на поляне появились два всадника. У нас троих открылись рты. В нашем лесу уже почти два года не было людей, лес был как заколдованный, но это были люди, два парня на красивых белых лошадях. Парни тоже были ничего, но разглядывать их пристально мне было неудобно, а вот Русалка плотоядно улыбнулась. Сразу выползла на пень в полупрозрачном платье и мечтательно захлопала глазками.
– Здравствуйте, девушки-красавицы и ты, паренек, здравствуй, – поздоровались всадники. – Мы вот заплутались, уже три дня по лесу блуждаем, все запасы закончились, и куда ехать – не знаем. Не поможете выбраться?