На корабельной кухне уже кипела работа, и Игнобль, удивившись приходу мальчиков, даже попытался их заставить убирать камбуз, который уже был изрядно замусорен рыбьей требухой. Андреа твердо объяснил, что у них задание боцмана, которое надо срочно выполнить. Кофе варить им кок не доверил, но через пару минут вручил поднос с медным кувшинчиком, из-под крышки которого шел головокружительный аромат.
Этим запахом боцмана привели в чувство, и пока тот наслаждался утренним кофе, Топо тщательно драил ботинки.
— Только смотри поменяй левый с правым местами! И каждое утро так делай, я забываю, — распорядился Коэн. — А то знаю я вас…
Боцман мальчиков не отпустил, а дал им задание чистить дельные вещи,[21] пока они не засияют в лучах утреннего солнца. Андреа, получив задание, застыл в недоумении, совершенно не понимая, что же это за вещи, и только после того, как боцман просто объяснил: «драить все, что из меди», приступил к работе.
На палубе начиналась обычная корабельная жизнь. Солдаты, которые успели прийти в себя после боя, от нечего делать расположились на шканцах и занимались кто чем — починкой амуниции, чисткой оружия, или просто болтали ни о чем друг с другом.
Медяшки поддавались чистке поначалу очень плохо, но навык пришел достаточно быстро, и Андреа, привыкший в монастыре к простому труду, даже увлекся работой. Через некоторое время гвалт, поднятый на ахтердеке,[22] заставил мальчика поднять голову. Он увидел, как Топо, зажав что-то в кулаке, пытается вырваться из рук здоровенного бородатого солдата. Солдат был в совершенном бешенстве, он грозно рычал, Топо верещал что-то, а остальные громко смеялись. Андреа бросился на помощь. Он как мог успокоил бородача и клятвенно пообещал здоровяку, что Топо не убежит, и они сейчас все выяснят и разберутся. Только после этого удалось вырвать приятеля из железной хватки солдата.
— Он сам проиграл! — сообщил Топо.
— Что кому проиграл? — не понял Андреа. — Объясни толком!
— Я ему в «три стакана» предложил поиграть, а он жульничает! — не очень внятно объяснил Топо.
— Какие три стакана? — Андреа начал злиться. — И что ты ему мог предложить? Ты же по-английски ни слова!
— Да что там того английского, я уже почти все понимаю, — беспечно ответил Топо. — Он как выиграл у меня скудо вначале, так доволен был, а потом мне проиграл и отнимать начал!
— Никогда не играй на деньги, это нехорошо, — сказал Андреа с интонациями проповедника. — Отдай, что ты выиграл, и давай работать!
— Не отдам! — гордо заявил Топо и, воспользовавшись тем, что его никто не держит, порскнул по шкафуту в сторону юта. Там он стал немедленно делать вид, что драит кнехт.
За ним под хохот и улюлюканье солдат рванулся проигравший, и неизвестно, как бы все закончилось, если бы не вмешался офицер, который вышел из двери капитанской каюты. Он рявкнул так, что у Андреа подогнулись коленки. В течение нескольких секунд порядок был наведен. Солдата офицер жестко приструнил и за то, что играл с малолетним юнгой в азартные игры, и за то, что пытался уйти от оплаты проигрыша. Мальчика подозвал подоспевший на шум боцман и сразу же, не вдаваясь, в подробности, врезал по седалищу сложенной вдвое веревкой, от чего Топо взвыл. А Андреа получил нагоняй за то, что не следит за порядком среди юнг. После восстановления мира мальчики вернулись к своим медяшкам, и уже через пару минут Топо как ни в чем не бывало весело рассказывал о том, как здорово он облапошил солдата в «три стакана».
Подгоняемые сирокко,[23] разыгравшимся на несколько дней, корабли проскочили Гибралтар очень скоро и взяли курс на север, намереваясь обогнуть Пиренеи и как можно скорей прибыть в Саутгемптон. Юнги постепенно осваивали морское дело, лицо Андреа, белое от природы, покрылось ровным загаром, а от морского воздуха и работы мальчики почти постоянно были голодными, как волчата. Впрочем, команда всегда помогала чем могла, и у друзей не было никакого повода унывать.
Атлантика встретила юнг первой серьезной качкой. Один из дней практически выпал из их жизни, мальчики провели его в борьбе с тошнотой и в длительных зависаниях на планшире[24] над водой. Но и к качке ребята в итоге приноровились. «Анабель» и «Юникорн» обходили полуостров как можно дальше от берегов, чтобы не столкнуться с испанцами. Капитан понимал, что в этих местах у него не очень много шансов против мощных эскадр Испании, которая считала эти воды практически своими.
Глава 3
Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами…
Н. Гумилев. «Змей»
В эту ночь Андреа не спалось. Сначала не давал уснуть печальный скрип шпангоута[25] у изголовья койки, потом мешали отрывистые команды вахтовым, доносившиеся с палубы. В конце концов Андреа, устав от бессонницы, поднялся на свежий воздух. Уже светало. Рваные клочья тумана, окружавшие судно, полностью закрывали видимость, делая пространство вокруг корабля замкнутым и мрачным. Андреа помахал рукой рулевому и подошел к борту. Вода разбегалась от форштевня[26] в стороны с тихим журчанием. Андреа смотрел на мирную гладь моря как завороженный. Белая пена усиливала черноту воды, и казалось, корабль летит над бездной, у которой нет ни дна, ни предела.
Но вдруг вода за бортом изменилась, словно гигантский, невидимый утюг прошелся по ней и сделал ее ровной и твердой. Морская гладь вспучилась, и на ее поверхности показалась отвратительная голова чудовища. Плоский череп рептилии поднялся выше планшира. Морское чудовище, длинная шея которого была покрыта серебристо-розовой чешуей, лишь слегка поднялось над водой, его громадное тело скрывало море. Демон моря двигался со скоростью корабля, не прикладывая никаких усилий для этого. Словно ища что-то на поверхности, змей поднял голову выше и повернул страшную морду в сторону Андреа. В громадных светящихся глазах чудовища, казалось, промелькнула мысль.
Змей подплыл ближе к кораблю и, поднявшись над водой еще выше, приблизился к Андреа вплотную. Мальчик чувствовал дыхание зверя, он мог протянуть руку и коснуться его блестящей морды. Змей внимательно смотрел на мальчика, Андреа почудилось, что он пытается что-то сказать. Но внезапно, будто его кто-то позвал из пучины, змей дернулся всей своей громадой, резко отвернулся и исчез в море. Андреа, даже не успев испугаться, оглянулся. Он был уверен, что все, кто находился на палубе, тоже видели чудовище.
Однако вахта занималась рутинной работой, и никто ничего не заметил. Неожиданно налетел шквал и разорвал пелену тумана. В полумиле впереди чернела громада чужого корабля. Прежде чем Андреа успел что-то сообразить, пушечный грохот разорвал утреннюю тишину. Ядро шлепнулось по курсу «Юникорна» — неизвестный корабль приказывал лечь в дрейф. Слаженность действий матросов заворожила Андреа. Юнга ошеломленно смотрел, как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, палубная команда, руководимая капитаном, стала подбирать паруса. Стейт, стоя на квартердеке, пристально вглядывался в чужака.
«Юникорн» убрал все паруса, однако матросы оставались на реях, готовые выполнить любую команду своего капитана. Подбежал канонир и, выслушав краткие инструкции Стейта, нырнул на батарейную палубу через грота-люк.[27] Чужой корабль, а это был бриг[28] с превосходящим по числу пушек вооружением, величественно двинулся к «Юникорну». Андреа уже рассмотрел испанский флаг на грот-мачте и ясно видел открытые пушечные амбразуры.