Чёрный властелин - Шеховцов Алексей Алексеевич

Алексей Шеховцов

Глава 1

Куда наша не попадала

Вроде бы я живой… Да, точно живой. Чтобы я ещё раз пошёл в грозу выносить мусор, да к чертям собачьим такие приключения! И благоверная моя: «Завтра мусорный день, завтра мусорный день…» Ёкарный бабай, ну не утонули бы мы в мусоре за два дня, до следующего объезда мусороуборочной машины! А сейчас ещё платить за госпиталь – медицинская страховка-то большую часть счёта оплатит, но и оставшегося на пару тысяч, пожалуй, наберётся… Американская медицина, может, и не самая-самая лучшая в мире, но уж точно самая дорогая. Банковский счёт, между прочим, не резиновый. М-да. Не хило меня долбануло, но руки-ноги чувствую, значит, всё должно быть в порядке. Жарковато только. Ну ладно, пора открывать глаза…

Что-то здесь не так. Потолок белый, известковый, светло… На госпиталь совсем не похоже, да и не дома я. Вот зе фак, то есть что за чертовщина?

– ТВОЮ МАТЬ!.. … …

…Сердце понемногу успокаивалось. Я тупо смотрел на свои руки, и в голове крутилась единственная мысль: ненавижу две вещи – расизм и негров. Мои руки были чёрные. Я – негр. Нет, без шуток, натуральный негр. Лапы чёрные, ногти плоские, ладошки розовые. Мама, я сбрендил?

Смотрю на руки… облизываю палец, тру кожу – может, всего лишь грязь? Повторяю снова. И снова. И ещё раз. И ещё… В голову приходит, что американские психологи описывают пять ступеней, через которые проходит сознание человека, попавшего в шокирующую ситуацию. Врут бессовестно, так как у меня сейчас именно шокирующая ситуация, а ступень одна – глубочайшее охренение.

Из ступора меня вывело появление толстой черномазой морды, восторженно мне что-то лопочущей. Офигеть! Здесь целый рассадник негров!

– Принц Ягба Цион, ты пришёл в себя!

Жирный негр говорил на откровенной тарабарщине, но каким-то таинственным образом я слышал родную русскую речь. Точно – спятил.

– В …ду я пришёл, а не в себя. Где я?

Я далеко не оправился от глубокого ох…ренения, а когда я не в себе, я матом не ругаюсь, я на нём разговариваю.

– Принц, ты в монастыре Истифания на озере Хайк. Две недели назад ты упал с коня во время охоты, мы боялись, что Господь заберёт тебя к себе. Я немедленно извещу негуса нагаста о том, что ты пришёл в себя!

Толстяк дёрнулся к двери.

– Стоять!

Негр замер на месте.

Мысли скакали в голове. Принц – это какая-то дикость, какой ещё на… принц? Опять же – я негр! Где я вообще?! Где моя жена, ребёнок, дом? Может, это очередной левый сон? Ира, разбуди меня, пожалуйста, из этого кошмара! Потом, какой к…ям Ягба чего-то там? Это имя мне ничего не говорит, но вот… негус нагаст… по-моему, это… Абиссиния? Или Эфиопия? Или один хрен? Потом конь… вообще-то да, я падал с коня, но, во-первых, не падал, а прыгал, во-вторых, мне было тогда тринадцать лет, а в-третьих… я не был негром!

Я приподнялся на кровати, оперевшись на локти, и присмотрелся к толстяку. Грузный, немолодой афроамериканец был одет в белую робу до пола, отделанную голубым цветом около ворота. А не пациент ли он психушки? Вместе со мной. То есть мы оба на лечении, и он мне наносит дружеский визит. Комната, где мы находились, была довольно просторной, с голыми белыми стенами и потолком. Ну хоть не пэддед рум – мягкая комната, в которой держат буйных психов. Лампочки, правда, не видно. Стекла в окне тоже не было, и с улицы поддувал тёплый ветер. Даже кондиционер отсутствовал. Собственно, в комнате нет ничего кроме меня, кровати и (долой политкорректность) черножопого пузана. Если это дурка, то довольно необычная. За окном виднелись вода и далёкий берег. Ничто из этого не давало подсказок о том, где я, как я сюда попал и что… на… здесь происходит. Ну что же, попробую очевидный подход.

– Ты вообще кто?

Понимаю, что к незнакомым людям на ты невежливо, но мне сейчас не до манер.

– Я Жен, лекарь при монастыре, неужели ты не помнишь меня, мой принц?

Гы? Какой ещё монастырь? И почему он меня называет принцем? Пересадка мозга? Тихое помешательство?

– Я сейчас ни… не помню. Ты говоришь, я долбанулся с коня?

– Да, мой принц, прости меня, но я должен сейчас же сообщить твоему отцу. Я пришлю слугу к тебе.

– Ну давай.

Спорить у меня не оставалось сил, так что я просто откинулся обратно на кровать.

Толстяк ломанулся за дверь. За ней я заметил парочку чёрных амбалов. Так что же, я, получается, действительно принц? Интересно. Я попытался встать. Получилось не очень. Я чудом не гробанулся с кровати… силы в ногах почти не было. Толстый… Жен говорил, что этот… Ягба, короче, моё тело, хряпнулся с коня две недели назад. Не знаю, после двух недель я бы, пожалуй, не смог даже двинуться. Наверное, местные эскулапы массировали мою тушку, пока я лежал. Но всё равно не сладко. Жрать хотелось страшно. Пить не очень, но во рту всё равно как кошки посрали. Интересно, они меня кормили? Или не меня? Блин, как трудно отождествлять себя с негром. Как увижу свою кожу, жуть берёт.

Я доковылял до окна. Амбалы за дверью внутрь не заходили, но это, наверное, к лучшему. Ладно, подведём итоги. Я вроде как в Эфиопии. Когда – не знаю. Понимаю местную мову. Как – тоже не знаю. Надеюсь, что это связано с тушкой донора. Хотя, кроме языка, никаких знаний и воспоминаний пока нет. Вроде как я местный принц. Это плюс. «Батька» – негус нагаст. Получается, что он не мелкий феодал, а царь всея Эфиопии. Причём не Аксума. Спасибо дедушке Веберу – написал про Аксум в книге о Белисарии, а я не поленился слазить в Википедию. Блин… Но как я попал в эту дупу? Молния? Ладно, пока оставим это. Надо собраться с мыслями, пока «батька» не явился.

Продолжим собирать мысли… По кусочкам. В минусе – я негр. В плюсе – я не маленький негр и вроде как не уступаю себе в габаритах. Минус – моё сало. Сто двадцать кэгэ отборного пиндосского[1] сала заменили пока неясным весом «легкоусвояемого чернозадого мяса». Хмм. Меня потянуло на юмор, может, не всё ещё потеряно и крыша у меня не съехала. Ах да, ещё у меня здоровенный обрезанный фаллос (я посмотрел в штанах). Но я негр. Православный негр – на шее висит нехилый нательный крест.

Положа руку на сердце, я – расист. Да, да, именно расист. Не экстремист – делать мне нечего, кроме как линчевать обезьян по ночам. Но расист принципиальный, с убеждениями, основанными на долгой жизни среди ленивых, наглых, тупых… да, в общем, чёрт с ними.

И теперь я – негр! Ну и ирония… Всевышний, наверное, ухохатывается. Может, убиться об стенку? Но не факт, что я вернусь домой, к своим. Что делать? Толстый сказал, что я грохнулся с коня, так что буду пока косить под амнезию. Надеюсь, прокатит. С этой мыслью я уселся на кровать и стал ждать кого-нибудь.

Долго ждать не пришлось. За дверью затопали, и ко мне вошли три мелковатых негра. Одеты они были в хламиды, наподобие той, что была на толстяке, и несли с собой дары в форме белой одежды и бадьи с водой. Наверное, послушники монастыря. Амбалы за дверью так и стояли. Да уж, этих хоть сейчас ставь на охрану мавзолея.

– Позволь омыть и переодеть тебя, принц, – обратился ко мне самый смелый из парней.

Я молча кивнул и встал, со второго раза получилось лучше. Идея отдать себя в руки трёх мужиков-негров меня отнюдь не возбуждала – у нас в стране гомиков, конечно, много, но я к ним симпатии никогда не испытывал. К несчастью, приходилось соответствовать.

Ага, сейчас. Я честно терпел, пока три этих гома (ну а как ещё назвать мужика, который добровольно лапает другого мужика?) снимали с меня штаны, обливали водой (прямо в комнате!) и тёрли спину чем-то похожим на губку, но когда один из них полез мыть мне, гм, половые органы, я не сдержался. Мелкий негр отлетел к окну.

– Руки прочь от царского хрена, …асы! – взревел я.

Адреналин закипел в крови – мозолистая коричневая рука, гнусно тянущаяся к самому сокровенному (пусть и непривычному), привела меня в бешенство. Борьба борьбой, но гомофобию свою я, похоже, так и не вылечил.