— Я ведь тебе нравлюсь, Сэмуил?
— Очень, — прохрипел я и потянулся к ней всем телом, не в силах более сдерживаться. Она не отстранилась, позволяя мне обнять себя. А потом взяла мое лицо в свои теплые ладони и поцеловала в губы. Я испытал ни с чем не сравнимую эйфорию. Ее поцелуй длился и длился, а я улетал в такие дали, о существовании которых не мог грезить даже в самых эротических снах. Видимо, от сильного эмоционального подъема у меня открылся Дар. В моей голове словно прорвало плотину, и в нее хлынули чужие эмоции и образы. Это было невыносимо больно, словно после горячей парной прыгнуть в огромный сугроб и сидеть в нем, пока тело не превратится в кусок льда. Брезгливость, разочарование, безразличие, презрение и интерес, но не ко мне, а к моей княжеской родословной. Меня словно в кучу навоза окунули…. На следующий день я обратился к старшему волхву с просьбой заблокировать так не вовремя открывшиеся способности. С тех пор я мог видеть и ощущать только конкретно направленные на меня мыслеобразы, ну и еще распознавать ложь. — Сэмуил вздохнул и с видом мученика признался. — Больше я на свидания с девушками не ходил.
— Бедненький ты мой, — Арина с сочувствием протянула руки, — иди ко мне.
Сэма окутало легкое тепло нежности и симпатии. Он подался вперед, Арина обняла его, поглаживая по плечам:
— Все будет хорошо, ну попалась одна дура — с кем не бывает! Зато ты испытал настоящую первую любовь, а это не каждому дано. А с твоей эмпантией мы справимся. И не такое это плохое качество, нужно только научиться от него абстрагироваться. Я могу научить тебя медитативным практикам, думаю, тебе поможет умение концентрироваться и…
Она еще что-то тихо говорила, но Сэм не вслушивался в смысл слов, он просто отправил сознание по волнам ее голоса, купаясь в эмоциях заботы и нежности, которые окутывали его вместе с тихим голосом подруги. Он понял, что между ним и Ариной протянулась прочная нить, которая связала их крепче родственной крови, связала навсегда, как бы ни сложилась их дальнейшая судьба.
Так они и стояли, обнявшись посреди незнакомого величественного леса, — взрослая женщина и молодой парень, такие разные и такие похожие.
Через полчаса Арина со вздохом пошла собирать ножи, еще полчаса им понадобилось, чтобы, по очереди расшатывая клинок, при этом ругаясь всеми известными демонами, богами (и просто по-русски матерясь), вытащить из дерева охотничий нож. Арина так и не смогла объяснить, как она умудрилась загнать его в ствол на длину клинка.
Глава 3. В которой наши герои получают неожиданные подарки
Маленький мальчик на крыше сидел,
Был бы он бабочка, он полетел.
Сзади подкрался с дубинкою кто-то,
Вот и сбылась мечта идиота.
Атарията. Храм Судьбы
Храм Судьбы находился на большой опушке Леса Древних в нескольких часах езды от столицы. Артуари спешился, снял оружие — негоже подъезжать к святыне верхом и вооруженным, бросил поводья подбежавшему служке и медленно пошел к Храму. На полшага позади со вздохом благоговейного восхищения, неслышного для обычного уха, следовал Тень. Артуари прекрасно понимал брата, он и сам не мог сдержать своего восторга, граничащего с экстазом при виде величия и гармонии Храма. Он помнил, как впервые еще младенцами их принес на поклон Богине воспитатель — старик Меганаль, последний из чистокровных моритов. Помнил желтые глаза Тени, расширившиеся и ставшие похожими на два огромных светящихся шара и свою неудержимую радость при виде торжественной красоты, мощи и величественности Храма, вокруг которого бурлили сильнейшие эманации переплетений синих энергий Вселенной и легких зеленовато-дымчатых линий Природы. Это чувство навсегда осталось в их душах, только окрепнув с годами. В Храм приходили те, кто не знал ответов, те, кто нуждался в медитативных прозрениях, те, кто искал утешения, и те, кто желал поделиться с Богиней радостью. Влюбленные, поэты, музыканты приходили за вдохновением; воины, разбойники и воры — за удачей; философы — за просветлением. Никому не отказывала Богиня, ибо ей было все равно, кому принадлежат ее дети — восходу, или тени — прекрасный лик поворачивался с одинаковой любовью и к свету и к тьме.
Меганаль рассказывал, что по велению Ведущей первые переселенцы, которых она привела в этот мир высадили в круг семьдесят семь саженцев удивительного дерева, черенки которого они принесли из своего старого мира. За одну ночь, повинуясь слову Богини, саженцы выросли в огромные цветущие деревья, их стволы сомкнулись, кроны, покрытые крупными вечнозелеными листьями и мелкими благоухающими собранными в кисти голубыми цветами, переплелись, образовав древесный шатер, попасть в который мог только истинно верующий. Вскоре, недалеко от Храма, был заложен первый поселок переселенцев, названный в честь Богини — Ат'и-Малис, что на древнем языке означает «Указывающая путь». Со временем поселок разросся до города, а затем стал столицей, но как бы ни увеличивались площади города, расстояние до Храма всегда оставалось неизменным — достаточно далеко, чтобы суета и шум не доносились до его служительниц, но не настолько, чтобы дать забыть жителям столицы о своем существовании. Никто не знал, истинного вида Храма, потому что каждый находил для себя тот облик, которым награждала его Ведущая. Для Артуари это всегда был изысканный павильон с резными скамьями, журчащим ручьем и небольшим водопадом в обрамлении воздушного кружева мелких брызг. Для Тени — огромный зал, увешанный всевозможным оружием и доспехами разных времен с медленно вращающимися вдоль стен застывшими в стазисе скакунами и мощными мотоциклами техногенных миров. Как-то раз, будучи подростком, Артуари спросил у наставника Меганаля, что видит он, входя под крону Храма, старик прищурился и, помолчав, произнес странную для юного принца фразу: «Я вижу путь домой». «Почему же ты не уходишь?» — поинтересовался мальчик и получил ответ: «Еще не время, мой юный принц». Время пришло, когда им с Тенью исполнилось по шестнадцать лет. Старик ушел в Храм и больше не вернулся. На вопрос Тени Служительница загадочно улыбнулась, ответив, что Меганаль ушел домой к своему народу, ведомый Богиней за руку, и что им не стоит печалиться, потому что не каждому Ведущая оказывает честь показать путь, а затем, помолчав, словно прислушиваясь, добавила, что милорды их высочества избранные, и их время не так далеко, как кажется. Все эти воспоминания пронеслись в голове Артуари, пока они шли по мягкой пружинистой цветочной тропе к Храму. Сегодня, через десять лет после ухода Наставника, пришло их время узнать свой путь. В этот раз в Храм им предстояло войти вместе. Братья, переглянувшись, синхронно вступили в призывно открывшийся серебристый овальный проход и застыли на месте. Они находились в лесу. Нет, не так — они находились в Лесу. Именно с большой буквы. Высокие с идеально ровными стволами деревья, росшие на одинаковом расстоянии друг от друга, закрывали небосклон, но сумеречно не было, свет изливался сквозь густую зелень листвы и, струясь, растекался, наполняя воздух легким голубоватым свечением. Под ногами расстилался ковер из мягкой, словно подстриженной трудолюбивым садовником, сочной темно-зеленой травы. Между деревьями изредка росли невысокие пышные кусты. Где-то журчал ручей. Опушку впереди покрывал ковер мелких невзрачных желтых цветов.
— Приветствую вас, принцы, — раздался мелодичный девичий голосок за спинами мужчин. Они резко развернулись и тотчас склонились в почтительных поклонах перед светловолосой, остроносой, босоногой девочкой в длинном льняном платье, перевязанном в поясе красным витым шнурком.
— Служительница, — почтительно произнес Артуари, — легок ли твой путь?
— Спасибо, милорды, путь мой легок, — с улыбкой произнесла ритуальную фразу девочка и, взмахнув рукою, пригласила, — присаживайтесь.