На следующий день к ним в расположение пришел лейтенант из спецотдела и поговорил с Ивашовым, к всеобщему удивлению беседа, протекавшая в старшинской каптерке, прошла спокойно, и собеседники разошлись, довольные друг другом. А лейтенант, идя в штаб учебной части, думал,
- Ну, бля, я этому ебнутому пи ..юку вломлю. Блядь, два часа потерял, с деревенским придурком, это же надо пустить слух про колдуна. Пи ..ец Веревкину, из нарядов сукин сын не выйдет, все сральники языком вылижет.
Но на следующий день лейтенанту позвонил непосредственный начальник и спросил:
- Ну, как Володя, раскрутил этого врага народа?
Лейтенант смущенно кашлянул,- понимаете, товарищ майор, меня несколько дезинформировали, но я уже разобрался.
Голос майора построжел:
- Товарищ лейтенант, вы, что не понимаете специфики нашей службы, был сигнал, а дыма без огня не бывает. Давайте берите этого Ивашова и ко мне.
Лейтенант тяжело вздохнул и отправился к командиру части. Тот мрачно оглядывая безопасника, подписал рапорт, и лейтенант с двумя бойцами отправился за Ивашовым.
Лейтенант сидел на жестком сиденье полуторки, в открытое окно фанерной двери свистел морозный воздух. В начала из-за рева мотора из кузова доносился разговор конвоиров, но потом не было слышно ни слова. Когда они остановились перед железнодорожным переездом, ожидая прохода воинского эшелона, встревоженный лейтенант выскочил из кабины и глянул в кузов, а там, на копне сена накрытой плащ-палаткой мирно спали Ивашов и его охрана. Но винтовка была у каждого под рукой, и только он открыл рот, чтобы выразить свое возмущение, один из конвоиров открыл глаза и внимательно бодрствующим взглядом посмотрел на командира. Растерявшийся лейтенант пробурчал:
- Вы, на какой хер тут посажены, охранять подследственного надо, а не спать вповалку вместе с ним.
На что оба конвоира уселись и с недоумением огляделись по сторонам.
- Так мы тащ лейтенант не спим, глаз еще не смыкали. А этот Ивашов, сразу, как мы выехали, захрапел.
Лейтенант сказал водителю, что остается в кузове и машина, задергавшись, поехала дальше.
В большом штабном здании дивизии спецотдел занимал всего несколько комнат вот туда, и двинулись приехавшие военные. Когда лейтенант зашел в кабинет начальника майора Синева, то громко доложил, что подозреваемый Ивашов доставлен по его приказанию.
Поморщившись от командного голоса, который лейтенант усиленно развивал уже месяц, майор распорядился привести Ивашова к нему.
- Я лейтенант, таких салаг на раз раскалываю, понял, сейчас посмотришь, как работать надо,- добавил он в конце своей речи.
Вскоре Ивашова завели в кабинет. Майор, сидя за громадным письменным столом, ласково предложил:
- Боец бери стул, садись, в ногах правды нет.
Ивашов спокойно уселся на стул и уставился своим бычьим взглядом на майора. Тот под этим взглядом беспокойно заерзал на стуле и встал.
- Ну, расскажи голубчик, кто у тебя батя был, откуда мобилизовали.
На это Ивашов спокойно ответил:
- Так в сопроводиловке все указано товарищ майор.
Тот встал и навис над допрашиваемым.
- Так, ты что, сука! Учить меня вздумал!- внезапно заорал он, и хотел выбить стул из-под Ивашова. Но к удивлению лейтенанта, уже не раз наблюдавшего этот трюк, майор промахнулся мимо ножки стула и грузно упал носом прямо в грязный пол.
Ивашов без выражения смотрел на шевелящегося перед ним на полу человека.
- Интересно, - подумал лейтенант, - он на него, как на муравья смотрит, - и ринулся помочь встать своему начальнику. Но тот с матами уже поднялся с пола и повернулся к Ивашову с явным желанием продолжить интенсивный допрос.
Неожиданно тот моргнул, и майор резко повернулся и вновь уселся за стол.
- Ну что же красноармеец, я все понял, можешь быть свободным. Лейтенант, давайте обратно в часть, дело не будет заводиться.
Лейтенант секунду смотрел с удивлением на командира, но затем его лицо разгладилось, он спокойно встал и вместе с Ивашовым покинул кабинет, из которого в этом году еще никого после допроса не выводили без конвоя. Два красноармейца, уже неоднократно возившие подозреваемых, с открытым ртом смотрели на это зрелище.
- Ты видел? - ткнул один другого,- точняк, парень с нечистой силой попутан, Витька, я седня выспорил махру у тебя. Сразу сказал, что ни хера Ивашке не будет, а ты - посадят, посадят, а вот и не посадили.
Второй только согласно мотнул головой, соглашаясь с проигрышем.
После этого события случилось еще одно, Полковник, командир тыловой части, где проходило формирование подразделений для отправки на фронт, лично явился в казарму, чтобы посмотреть на так неожиданно вернувшего красноармейца. Он до этого никогда не интересовался личным составом, который находился здесь одну две недели, чтобы хоть немного научиться выполнять команды и держать в руках винтовку.
Но до сего дня и таких событий, как вчера здесь не происходило.
Вечером, когда после ужина красноармейцы сидели около теплых печей, намерзнувшись за день, и вдыхали аромат портянок висевших на веревках, раздался вопль дневального
- Рота смирна!
Сидевшие особо не прониклись, думая, что просто пришел их старшина. Поэтому вставали с ленцой, а несколько мужиков в возрасте даже не повернули головы в ту сторону. Но тут раздался грохот опрокинутой табуретки и все услышали громкий рапорт сержанта:
- Товарищ полковник, рота отдыхает в личное время, больных и отсутствующих нет. Дежурный по роте сержант Нифонтов.
За спиной полкана стоял лейтенант Сидоров, командир учебной роты и аж приплясывал от волнения, грозя кулаками своему воинству.
Полковник покивал головой, и доброжелательно сказал:
- Вольно, товарищи, отдыхайте,- повернувшись к лейтенанту, он добавил, - Владимир Петрович пройдемте в канцелярию.
Там он уселся за обшарпанный стол с выломанными ящиками, усеянный чернильными пятнами и обвел тоскливым взглядом стены, оклеенные потускневшими обоями и единственной полочкой на которой стояли немногочисленные уставы.
- Неужели, придется, отсюда уходить, - в который раз подумал он,- фронт все ближе подходит. Полтора года воюем, и вновь отступать начали.
- Лейтенант, я хотел бы с вашим эскулапом поговорить,- повернулся он к Сидорову, который навытяжку продолжал стоять у стола. Видя, что подчиненный его не понял, он с досадой пояснил,- ну, с этим вологодским, которого спецотдел загреб вчера.
Озадаченное лицо лейтенанта прояснилось, он выглянул из канцелярии и заорал:
- Дневальный, Ивашова ко мне, мигом!
Спустя полминуты в канцелярию зашел полуодетый взъерошенный боец, он был бос, и завязки от галифе и кальсон путались у него под ногами. Невысокий очень широкий в плечах, он производил впечатление неимоверной силы. Когда он неуклюже кинул свою кисть, больше напоминающую лопату куда-то за ухо и доложил полковнику, что красноармеец Ивашов по приказанию командира роты прибыл, тот раздраженно произнес:
- К пустой голове руку не прикладывают, - и укоризненно посмотрел на Сидорова.
Потом спросил,- боец ты, почему босиком? Что тапочек не хватило?
- Товарищ полковник, тапочек хватает, но мне больше босиком нравится ходить,- с типичным вологодским говорком, степенно ответил Ивашов.
- Понятно,- медленно протянул полковник,- закаляешься, значит, это хорошо, а вот форму одежды нарушать нельзя. Ты должен был придти в кабинет в тапочках, и, кроме того, постучать в дверь и попросить разрешения войти.
И он вновь с укоризной посмотрел на по-прежнему стоявшего по стойке смирно Сидорова.
- Товарищ полковник, - не выдержал, наконец, лейтенант, - они же с эшелона всего четыре дня. До отправки на фронт им еще больше недели.
Полковник нахмурился:
- Товарищ лейтенант, вы же знаете, что в связи со сложившейся обстановкой у нас нет этих дней. Может, быть, это будет уже послезавтра. Все сформированные подразделения будут отправляться на юг. Там они надолго забудут, что такое тапочки, а вот честь им отдавать придется.