— Я странник, видишь ли, — ответил дракон, беспокойно ёрзая всем телом: не получалось улечься на земле, ибо из нее постоянно вылезали новые и новые побеги. — Я искал место, где можно было бы отдохнуть и поспать. Я удивил тебя? Есть еще причины, чтобы рыть нору посреди зимнего леса?
— От тебя исходит сильный жар, о дракон, — заметил Ксаарз, приблизившись еще на шаг. Он протянул к нему руку, однако без разрешения всё же не дотронулся до твердой кожи, блестящей в полумраке глянцем морщинок-чешуек.
Дракон не счел необходимым отвечать, презрительно фыркнул, испустив через ноздри струйку дыма. Хозяин Леса закашлялся, дракон имел запах не самый приятный, нечто вроде опаленной на костре шерсти и старой стельки мужского сапога, просушенной на углях до поджаривания.
— Из-за твоего жара, из-за твоего пламени Лес пробудился от зимнего сна, — сказал Ксаарз.
— Я заметил, — сухо отозвался дракон, лапой пришибив особенно надоедливый росток, и скривился из-за мстительно впившихся в подушечки мелких колючек.
— Если ты желаешь остаться и пользоваться радушием Леса, прошу, назови свое имя, — предложил Ксаарз.
— Ты хочешь сказать: твоим радушием? — прищурил вишнево-красные глаза дракон. — Ты-то сам кто такой?
— Я — хозяин Леса, зови меня Яр.
Ксаарз представился так, как назвала его малолетняя внучка ведьмы. Девчушке не хотелось ломать язык, и он согласился, ведь новая жизнь требовала нового имени. Тем более мелюзга, лишь недавно научившаяся выговаривать «р», забравшись к нему на руки, объяснила свой выбор ясно и просто: «Ты такой же яр-р-ркий, как солнышко!»
— Не собираюсь тебя никуда звать, — хмыкнул дракон, поймав на слове. — Подозрительно это, больно ты молод, чтобы быть владыкой собственных земель. Даже для эльфа ты выглядишь слишком… сопляком.
Ксаарз не собирался обижаться на уставшего зверя.
— Ты будешь оскорблять меня или попросишь о гостеприимстве?
— Марр! Руун Марр, — со вздохом назвался дракон. — Теперь отзови колючки, я хочу спать. И сам можешь тоже убираться восвояси.
Услышав имя, эльф помедлил короткое мгновение. Но и не подумал уйти.
— Ты такой теплый, Руун.
Доверив ему свое имя, дракон перестал быть для него опасностью. Более того, приняв его как гостя, лесной царь получил над ним определенную власть. Ксаарз мысленно попросил Лес разрешить дракону остаться, как забредшему зверю. И растения наконец-то успокоились, полностью полагаясь на волю повелителя, побеги спрятали колючки и сложились в жестковатую подстилку на земляном полу.
— Хочешь, чтобы я тебя согрел, ушастый? — оскалился дракон. Однако не отпрянул, когда Ксаарз по-хозяйски положил обе ладони на его длинную шею. — У тебя ладошки, как ледышки. Неужели владыка Леса не может позволить себе шубу из медвежьей шкуры? Тощий оборванец ты, мелкий сопляк, а не владыка.
— Ты меня не прогонишь обидными словами, о дракон, — улыбнулся Ксаарз, не разрывая прикосновения. — Ты ранен, я сразу ощутил запах крови, едва подошел к норе.
— Я не твоя лесная животина, не смей меня лечить, — огрызнулся дракон, досадуя, что его уловку так легко раскусили.
— Я обязан избавить тебя от боли, ведь ты мой гость, — улыбка Ксаарза стала еще шире, многозначительней. Дракон поёжился, сложил крылья удобнее, будто собирался при первой же для себя опасности немедленно убежать, вырваться из любых сетей, что мог приготовить для него этот странный сопляк с белыми, как снег, волосами.
— Я ощущаю твою боль, — пояснил Ксаарз. — Приняв тебя в свои владения, я разделил с тобой твои чувства. Теперь я должен залечить твои раны, иначе не смогу уснуть.
— Ты собираешься залечь в спячку? До весны? — удивился дракон, отчего ороговевшие шипастые брови на его морде забавно выгнулись двумя дугами.
— Я спал, пока ты меня не разбудил, — кивнул тот. — И я хотел бы, если ты не против, остаться здесь с тобой. Ты поделишься со мной своим теплом?
— А ты накормишь гостя? — прищурился Марр Руун. — Ростом ты не вышел, мяса на костях нет, тебя даже если целиком проглотить — не наемся, лишь изжога замучает. Требуешь разделить с тобой ложе? Пусть ты похож на девушку и личико у тебя, как у принцессы, но я не из тех драконов, у которых ветер в голове! Я не знаю тебя, не делил с тобой еду и не дарил тебе цветов…
Дракон осекся, так как Ксаарз, весело рассмеявшись, стрельнул глазами на стену, увитую зелеными побегами.
— Дарить мне цветы? Нелепей подношения не придумать.
За разговорами гость не заметил, как на побегах стремительно набухли бутоны. Цветки начали распускаться, источая благовонный нектар, способный перешибить даже вонь драконьего дыма.
Этот запах не дал дракону вовремя учуять, что к норе приблизились хищные звери с дичью в зубах. Хозяин же получил мысленный зов и ненадолго вышел, чтобы вернуться с тремя еще теплыми тушками только что пойманных зайцев.
— От тебя пахнет кошками, — сморщил морду дракон. Однако одного зайца проглотил махом, под негромкий смех хозяина Леса.
— Разве ты не из тех драконов, что умеют принимать человеческий облик? — спросил Ксаарз. — Мне будет легче помочь тебе излечиться, если не придется иметь дело с толстой шкурой.
Он уселся на зеленую подстилку рядом с довольно облизывающейся мордой и нахальным образом взялся гладить ладонями горячие драконьи щеки. Потрогал длинные рога на макушке, пощекотал под подбородком, а еще обнаружил прижатые за короной шипов уши и принялся почесывать там тоже. От ощущения чутких пальцев на самой нежной и чувствительной коже, что имелась на всём его теле, дракон едва не заурчал в наслаждении, забыв о тянущей боли от раны.
— Я не приму облик двуногого, если не буду уверен в своей безопасности, — пророкотал Руун, жмурясь и невольно чуть-чуть дергая задней лапой.
— Разве ты не уверен в безопасности сейчас? — спросил Ксаарз медовым голосом.
— Тебе не удастся заполучить меня в свой зверинец, о любопытный эльф, — беззлобно рыкнул дракон, неуклонно таявший под невинными ласками. — У двуногих слишком тонкая шкура. У вас нет шипов и рогов, слабые когти…
— «У нас»? — переспросил Ксаарз с ноткой брезгливости. — Не забывайся, я не человек, не приравнивай меня к смертным.
— О, прости, владыка, — хмыкнул дракон. — Но ты выглядишь куда более хрупким, чем любой из двуногих.
— Кто нанес тебе эту рану? — Ксаарз мягко отвел кончик крыла в сторону.
Дракон с самого начала пытался скрыть от него это, но лесной хозяин заставил его расслабиться, обманул хрупкое доверие. Руун, словно трезвея, взглянул на зияющую прореху в своей, казалось бы, непробиваемой шкуре. Его голос прозвучал резче, чем мгновение назад:
— Тебе лишь бы потешить свое любопытство, маленький эльф.
— Она воспалилась. Похоже, туда попали кусочки стекла и ядовитое вещество. Ты подрался с алхимиком в его же лаборатории и перебил там окна и реторты? Как неосторожно, — пожурил помрачневшего ящера владыка, однако за шутливым предположением скрывалось напряженное внимание.
Тот промолчал.
— Еще в твоей спине давно застряла добрая… нет, недобрая дюжина наконечников стрел, — продолжал Ксаарз, прикрыв глаза веками, словно приглашая гостя полюбоваться своими прекрасными ресницами и бровями с изящным изгибом, на что дракон попался, словно обычный мужчина, послушно уставился. — У тебя старые шрамы на шкуре, как будто тебя пытали каленым железом. Обломаны когти, на нескольких пальцах выдраны с мясом. И крыло перебито, совсем недавно, поэтому ты не мог лететь. Ты пришел в мой лес пешком, как лошадь?!
Он распахнул глаза, и дракон, застигнутый врасплох, резко отвернулся.
— Мне было бы легче исцелить тебя, если бы ты принял человеческий облик, — повторил повелитель Леса.
— Тебе просто интересно увидеть мое превращение, — буркнул Руун Марр.
— Интересно, — не стал отпираться Ксаарз. Добавил: — Если я войду в тебя, тебе не придется терпеть боль.
Дракон издал звук, словно поперхнулся. Хмыкнул глумливо и возмущенно: