– Я опрыскиваю от вредных бактерий, – сказал фасрад.
Он перекрасил стены комнаты и сконструировал новую, лучше подходящую к ним мебель. Он укрепил потолок в ванной. Он прибавил отверстий для горячего воздуха в системе отопления. Он заменил электропроводку. Он сорвал все приборы со стен в кухне и установил взамен более современные. Он изучил Моррисовские денежные счета и вычислил его подоходный налог на следующий год. Он заточил все карандаши; он схватил Морриса за запястье и тут же поставил ему диагноз, определив его повышенное давление как психосоматическое.
– Вы почувствуете себя лучше, когда переложите на меня всю ответственность, – пояснил он. Он выплеснул старый суп, который Салли оставила на потом. – Угроза ботулизма, – сказал он Моррису. – Ваша жена привлекательна в половом отношении, но неспособна к умозаключениям высшего порядка сложности.
Моррис подошел к гардеробу и снял пальто.
– Куда вы едете? – спросил фасрад.
– На службу.
– В такой поздний час?
Моррис быстро заглянул в спальню. Салли спала глубоким сном, убаюканная мягким теплом излучающей линзы. Ее гибкое, нежно-розовое тело дышало здоровьем. На лице не было ни следа тревоги. Он закрыл входную дверь и побежал по ступенькам вниз, в темноту. Холодный ночной ветер хлестал его; он приближался к стоянке. Его маленький маршрутный корабль стоял среди сотни других; монета, опущенная в прорезь, отправила за ним послушного служителя-робота.
Десять минут спустя Моррис уже летел на Ганимед.
Фасрад вошел к нему на корабль на Марсе, где он остановился, чтобы заправиться.
– Вы, очевидно, не понимаете, – сказал фасрад. – Мои инструкции заключаются в том, чтобы демонстрировать себя до полного вашего удовлетворения. На данный момент вы еще не убеждены до конца; необходимо продолжить демонстрацию. – Фасрад подошел к пульту управления и быстро пробежал пальцами по клавиатуре, мгновенно приведя в соответствие друг с другом всевозможные тумблеры и переключатели.
– Вам следовало бы почаще проходить технический осмотр.
Фасрад отправился в задний конец корабля, чтобы проверить реактивные двигатели. Моррис машинально дал сигнал служителю, и топливные насосы отпустили корабль. Он набрал скорость, и маленькая песчаная планета, оставшись позади, утонула в пространстве. Спереди надвигался Юпитер.
– Ваши двигатели в плохом состоянии, – сказал фасрад, возвращаясь с кормы. – Мне не нравится это постукивание внутри главного тормоза. Как только вы приземлитесь, я произведу капитальный ремонт.
– Ваша Компания не возражает против того, чтобы вы оказывали мне услуги? – спросил Моррис с горьким сарказмом.
– Компания считает меня вашим фасрадом. Счет вам пришлют в конце месяца. – Робот выхватил откуда-то ручку и целый альбом отпечатанных форм. – Я сейчас опишу вам четыре возможных варианта оплаты. Десять золотых единиц наличными означают трехпроцентную скидку. К тому же, вы сможете включить в расчет некоторые предметы домашнего обихода – из тех, что вам больше не понадобятся. Можно платить по частям, в четыре приема. Первая часть будет востребована сразу, последняя – по истечении девяноста дней.
– Я всегда плачу наличными, – пробормотал Моррис.
– Рассрочка на девяносто дней – беспроцентная. Шестимесячная рассрочка требует шести процентов годовых, что составит приблизительно... – он сам себя оборвал. – Мы сменили курс.
– Верно.
– Мы сошли с официальной линии траффика, – фасрад убрал ручку и бумаги и поспешил к пульту управления. – Что вы делаете? За это полагается штраф на сумму две золотые единицы.
Моррис не ответил. Он с мрачной решимостью приник к клавиатуре, не отрывая глаз от экрана. Корабль быстро набирал скорость. Буи-ограничители сердито перекликались, но он мчался мимо, в пустую мглу пространства снаружи. Через несколько секунд они окончательно вышли за пределы траффика. Они были одни, и летели быстро, прочь от Юпитера, погружаясь в глубокий космос.
Фасрад вычислил траекторию.
– Мы покидаем Солнечную Систему. Движемся по направлению к Проксиме Центавра.
– Вы угадали.
– Не стоит ли вам предупредить жену?
Моррис буркнул что-то невразумительное и переключил передачу. Корабль подскочил и едва не перевернулся, но все же выправил ход. Двигатели угрожающе завыли. Индикаторы показывали перегрев в главных турбинах. Моррис это проигнорировал и подключил к системе чрезвычайный запас топлива.
– Я свяжусь с миссис Моррис, – предложил фасрад, – в ближайшее время мы выйдем за пределы распространения сигнала.
– Не трудитесь.
– Она будет волноваться. – Фасрад поспешил назад и снова проверил двигатели. Он вернулся в кабину, дребезжа тревожным зуммером. – Мистер Моррис, этот корабль не оснащен для межсистемных перелетов. Это четырехскоростная домашняя модель класса D, исключительно для внутреннего использования. На такую быстроту она совершенно не рассчитана.
– До Проксимы, – ответил Моррис, – иначе не долетишь.
Фасрад подсоединился к пульту управления.
– Я могу снять часть нагрузки с электроцепи корабля. Но если вы сами не сбросите ее до нормальной, я не могу отвечать за состояние испорченных двигателей.
– К черту двигатели.
Фасрад замолчал. Он шевелил головой, внимательно вслушиваясь: вой приборов внизу, под ними, становился все отчаяннее. Корабль страшно тряхнуло. Куски засохшей краски, медленно опускаясь, кружили в воздухе. Пол дымился, нагретый равномерным движением поршней. Нога Морриса стояла на газу. Удаляясь от Солнца, корабль еще быстрее набирал скорость. Области, размеченные на картах, остались позади. Солнце резко сжималось в точку.
– Вы не известили жену, а сейчас уже поздно устанавливать видеосвязь, – сказал фасрад. – На корме есть три сигнальные ракеты; если хотите, я запущу их. Быть может, удастся привлечь внимание проходящего где-нибудь поблизости военного транспорта.
– Зачем?
– Они могут взять нас на буксир и вернуть в Солнечную систему. За это полагается штраф размером в шесть тысяч золотых единиц, но при данных условиях такой выход представляется наиболее разумным.
Моррис повернулся к фасраду спиной и всем своим весом навалился на газ. Вой приборов стал мощным ревом. Инструменты трещали и разваливались. Один за другим вылетали предохранители. Лампочки потускнели, погасли, затем неохотно засветились снова.
– Мистер Моррис, – сказал фасрад, – вы должны приготовиться к смерти. Вероятность взрыва в турбинах – семьдесят три процента. Я сделаю все, что смогу, но критическая точка риска уже пройдена.
Моррис вернулся к экрану. Некоторое время он жадно глядел на растущую точку – двойную звезду Центавра.
– На вид они вполне ничего, правда? Главное – Прокс, это наша. Двадцать планет. – Он кинул изучающий взгляд на дико скачущие стрелки приборов. – Как там двигатели, еще держатся? Тут все равно ничего не поймешь, половина приборов сгорела.
Фасрад немного помедлил. Он хотел было что-то сказать, но передумал.
– Я пойду назад и проверю, – ответил он. Он отправился в задний конец корабля, прошел по короткому тамбуру и исчез в гремящем, вибрирующем машинном отсеке.
Моррис наклонился и выбросил сигарету. Он выждал еще немного, затем протянул руку и в последний раз прибавил ходу – до предела шкалы, высвеченной на пульте.
Взрывом корабль разорвало надвое. Части каркаса вихрем закружились вокруг Морриса. Его тело, на секунду лишенное веса, толчком подбросило вверх и с силой ударило о пульт управления. Сверху на него сыпался дождь металла и пластика. Подсветка разрушаемых инструментов мигнула ослепительно яркой вспышкой, потускнела и окончательно погибла, вместе со звуками уходя в тишину. Теперь вокруг не было ничего, кроме холодного пепла.
Сознание вернулось к нему при монотонном посвистывании запасных воздушных насосов. Моррис лежал, придавленный обломками пульта управления; одна рука у него была сломана и загнута за спину. Он попытался шевельнуть ногами, но обнаружил, что не ощущает своего тела ниже пояса.