— Остановите его! Держи вора! — встревоженно орал он. — Сотня солидов тому, кто вернет мне книгу! — Затем явно в ответ на озадаченные лица поблизости: — Десять тысяч золотых рублей! Любому, кто вернет мне книгу, десять тысяч рублей чистым золотом!
Толпа зашевелилась, в ней начались завихрения. Народ бросился на поиски беглеца. Но никто толком не понимал, кого они ищут, и вскоре повсюду вспыхнули потасовки.
Но Даргер не бежал. Когда он внедрился в толпу, то затормозил и повернулся лицом к процессии. Потом протолкался на несколько шагов в сторону и затих, вытягивая шею, словно очередной горожанин, жаждущий увидеть зрелище. Книгу он ловко сунул обратно за пазуху. Природа благословила Даргера незапоминающимся лицом, а особый его дар заключался в способности сливаться с фоном, где бы он ни находился. Ищущие пробегали мимо него, Даргер пялился им вслед, но не присоединялся к погоне.
Наконец карета снова тронулась. Внутри нее, сложив руки на груди, восседал нарочито сердитый и мрачный Довесок. Шествие продолжалось.
Через некоторое время толпа начала рассасываться.
Даргер натянул шляпу с широкими мягкими полями и присоединился к общему движению. Сперва он шел наугад, предпочитая не широкие проспекты, а запущенные улочки. По пути он присматривался к барам, тавернам и нелицензированным поставщикам сваренного в подвале пива. Внезапно он небрежно вытащил из кармана бумажный квадратик, извлек из него две таблетки и проглотил. К тому моменту, когда Даргер выбрал низкий погребок, выглядевший особенно уныло и непривлекательно, его серые глаза позеленели, а волосы вспыхнули ярко-рыжим.
Даргер вошел в кабак.
В сумраке за столиками сутулилась пара-тройка завсегдатаев. Несильно отличавшийся от них человек протирал пыльной тряпкой грязную стойку. Застыв в дверном проеме, Даргер воскликнул:
— Боже правый, должно быть, это самая гнусная и убогая забегаловка во всей Москве!
Бармен вскинул обиженный взгляд.
— Ты в питейном заведении, парень. Ежели тебе нужен бар, типа, где сидят всякие педерасты, которые обсуждают философию и замышляют революцию, тебе надо в «Ведро гвоздей».
— Спасибо, сударь, — отозвался Даргер. — Не подскажете, где искать сие достойное учреждение?
Вот так неожиданность! Кощей не сплоховал и вновь поразил Аркадия. Они оказались в роскошном номере «Метрополя», про который даже провинциал Аркадий знал, что это наилучший отель в Москве. Юноша потрясенно смотрел, как ливрейный лакей наполняет фарфоровую ванну ведрами горячей воды, зажигает свечи в канделябрах, добавляет ароматические масла для купания и раскладывает большими пушистыми стопками полотенца на стеллаже.
— Я послал за брадобреем и портным. Тебе понадобится соответствующая одежда, если ты собираешься вращаться в тех кругах общества, которых требует твоя святая миссия, — изрек Кощей. — Позже вечером придет некто, кто посвятит тебя в следующую ступень твоего религиозного образования. Но пока — расслабляйся. Смой дорожную пыль.
— Безусловно, вы должны принять ванну первым, святой пилигрим.
— Фу! Если душа чиста, то состояние тела ничего не значит. Я пребываю в состоянии совершенной благодати, и поэтому не важно, если от меня несет как от козла. Умирай я от проказы, все равно бы пах сладостно для ноздрей Господа. Ты, однако, слаб духом, поэтому тебе надо искупаться. Делай, как я говорю. Нам еще многое предстоит, и, подозреваю, спать тебе сегодня ночью не придется.
— Святой отец, вы до сих пор не просветили меня, с какой целью мы прибыли в Москву.
— Потом.
— И, кстати, как, во имя всего святого, мы за это заплатим?
— Потом, я сказал! Мне тебя что, стукнуть? Пошел! Мыться!
Отмокая в теплой воде с мыльной пеной, Аркадий чувствовал себя как в сказке. Он плавал в золотистом мареве комфорта и богатства. Но в реальном-то мире пилигримы с изгнанниками так не обращались, верно ведь? Кощей говорил о святой миссии. Только во сне духовное путешествие могло начинаться в подобной обстановке. Пока Аркадий отдыхал, странник топал по номеру, распаковывая сумки и расставляя те скромные пожитки, которые они привезли с собой. Юноша, затаив дыхание, вслушивался в молитвенное бормотание святого человека. Что ж, очевидно, так все и делается в Москве.
Аркадий закрыл глаза, улыбаясь. Блаженство не может продолжаться долго. Но он насладится им, пока есть возможность.
После ванны горничная принесла в номер сотню белых тарелочек с закуской (по крайней мере, Аркадию так показалось). В ассортименте была копченая рыба, икра, вяленое мясо, салаты, сыры, пикули и множество других деликатесов. Имелись также кувшины кваса и морса и больше бутылок водки, чем Аркадий когда-либо видел выставленными для двоих обедающих. Юноша мстительно атаковал все яства, но ему далеко было до аппетита Кощея. Громадные количества еды и алкоголя исчезали в утробе странника без малейших внешних признаков сытости или опьянения. Это ошеломляло.
Когда они поели, в номер постучался портной — снять с Аркадия мерки. Кощей подробно расспрашивал мастера о том, что носят нынче молодые люди высшего класса, и заказал дюжину костюмов для самых разных случаев, включая ботинки, перчатки, шляпы, трости и прочие требующиеся светскому щеголю мелочи.
Аркадий пытался возразить, что Кощей проявляет чрезмерную щедрость. Но затем прибыл цирюльник, а с ним и маникюрша, и вскоре юноша обнаружил себя побритым, подстриженным, отполированным и напудренным с ног до головы.
Потом Кощей критически его оглядел.
— Думал взять тебе наставника, чтобы обучил тебя поведению и манерам. Но черного кобеля не отмоешь добела. Твоя истинная природа ни от кого не укроется.
— Да, святой отец, — смиренно согласился Аркадий.
— Ты из провинции — и притворяться в обратном мы не можем. Но на один сезон налета экзотичности хватит, чтобы сделать выскочку вроде тебя вхожим в приличное общество. Будь естественным, а остальное приложиться.
— Но зачем, для чего? Я бы хотел узнать, в чем именно заключается моя миссия. У вас есть на меня какие-то планы — это понятно. Но каковы они, что мне надо делать? — спросил Аркадий и обвел рукой комнату, банные полотенца, свечи и стол, совершенно незаметно очищенный от пустых тарелок — все как-то… просто в голове не укладывается.
— Да. Ты прав. Истина находится полностью за гранью твоего понимания. Но я могу сказать тебе, что…
Вдруг в дверь раздался стук.
— А! Вот и она! Не откроешь?
Аркадий подчинился, мимо него метнулась женщина, которая бросилась Кощею в объятья. Она поцеловала странника глубоко и страстно. Затем опустилась на колени и поцеловала ему ноги. Кощей с улыбкой поднял ее.
— Доченька!
— Святой отец! — она запустила пальцы в его бороду. — Как давно я не познавала радость твоего тела.
У Аркадия глаза на лоб полезли. Может, он и нездешний, но не настолько невежествен, чтобы не знать, что дама в подобном коротком наряде, с таким макияжем и манерами могла принадлежать лишь к одному сословию. Смесь изумления и тревоги всколыхнула фамильное высокомерие Аркадия.
— Зачем ты приволок эту… шлюху сюда?
Румяная женщина лукаво взглянула на юношу. Кощей неодобрительно поцокал языком — не на проститутку, но на него, Аркадия!
— Разве Господь не вездесущ? — требовательно спросил Кощей. — Неспособный увидеть Бога в блуднице вряд ли найдет Его где-то еще. — И он опять повернулся к женщине: — Сними свои одежды, дитя мое.
Аркадий полагал, что исчерпал возможность изумляться. Но нет! Девица моментально выполнила повеление пилигрима, обнажив тело, явно намекавшее на невиданное блаженство. В одежде она казалась дешевым и явным лакомым кусочком. Обнаженная, она стала бесконечно желанной.
Если только не глядеть на лицо.
Аркадий и не глядел.
— Ты смущен, — заметил Кощей. — Вот и хорошо. Стыд есть первый шаг на пути к спасению. Это свидетельствует о том, что твое понимание мира ошибочно. Твои мысли и общепринятые религиозные представления твоей семьи и деревни твердят тебе, что драгоценная женщина грязна и отвратительна. Однако глаза говорят тебе иное. Как и твое тело. Но чему же доверять? Мыслям, которые возникли в твоей голове? Образованию, которое ты получил от других людей? Или твоей плоти, которая есть творение Господа?